Алексей СЫЧ: "Врачи говорили, что моя кровь выедает мои кости. Что надо иметь в голове, б###ь, чтобы такое сказать?"

Защитник «Руха» Алексей Сыч рассказал о проблемах со здоровьем, которые были у него в подростковом возрасте.

– Я играл в 11-м классе. Зимой у нас была пауза, и я с мамой поехал, кажется, в Трускавец попить водички. Там был мини-зал, я начал тренироваться. Делал рывки и почувствовал, что пах болит. Говорю маме: «Давай поедем на МРТ» – «Да, без проблем».

Поехали, сделали мне рентген – или одной стороны таза, или всего таза. Помню, как сейчас, этого врача. Он берет снимок, становится на прямые ноги, говорит: «За мной». У меня немного похолодело, я такой: «Ого».

На МРТ пошли без очереди практически, сделали МРТ, говорят: «Вам нужно завтра поехать в областную клинику Ровно, там вам все скажут». Мы с мамой с утра приехали. Я остался снизу на 1-м этаже сидеть, мама пошла наверх к врачу.

Проходит минут 30-40, я сижу на стуле, вижу: мама выходит, вся в слезах. Думаю: «Твоя мать. Ого». Меня так накрыло тогда: ну как это – мама плачет? Для меня тогда это было шоком. Она ко мне подходит, говорит, что едем завтра в институт ракового отделения в Киеве или что-то вроде того.

Честно, тогда целый день слезы, без настроения. Но как-то успокоились тем, что вечером нас набрали, сказали, что надо ехать не в раковое отделение, а уже в институт травматологии. Тогда немного стало легче.

Мы с мамой и папой поехали машиной с самого утра туда. Мне там сделали, кажется, еще раз МРТ, КТ, все подряд – и они просто не выкупают, что это. Они думают, что это как бы киста. У меня по тазовым костям были, типа, как маленькие дырочки.

И они говорили, что если бы я играл в футбол, не дай Бог, меня бы где-то сильно ударили или я бы где-то упал – я мог бы просто инвалидом стать из-за того, что у меня кости дряхлые, в них полости.

Они говорят: «Мы не знаем, что это». Они пробу оттуда не могут взять, потому что мне 17 лет. И начинается: рак, не рак. Как это для родителей – слышать, что у ребенка может быть рак или еще что-то?

Потом нас домой отпустили, подержали где-то дня 3. И так они и не сказали, что это. Типа, я ехал домой с тем, что у меня рак.

– Сказали что-то делать?

– Ничего. Ехать домой. Они полностью все сделали по моему телу, что могли сделать. Просто они не могли взять оттуда пробу, и все, они не знают, что это.

Мы поехали, наверное, на месяц домой. Приезжаем через месяц – оно не изменилось: не ухудшилось и не улучшилось. И они вообще в шоке: как это так? Если бы это был рак – оно бы спрогрессировало все равно.

То есть рак исключили, уже легче. Но потом – я не знаю, придурки, б###ь. Сказали, что моя кровь выедает мои кости. Ну что это иметь надо в голове, чтобы такое сказать? Ну это бред, ну ты что, травишь?

Прошло где-то, наверное, полгода. Приехали снова к ним, и они такие: «Опа, а той уже нет, а эта меньше» – то есть иду на поправку. Наверное, произошел какой-то переломный момент.

Я об этом все узнал после Нового года, где-то в январе. И в мае-июне мне уже стало лучше. Анализы у меня, наверное, всегда были хорошие, и из-за этого они тоже не знали: почему анализы хорошие? Может, чего-то не хватало немного, но в целом было все хорошо. И все понемногу начало зарастать, – сказал Сыч.