"В переговорах с легионерами у нас было секретное оружие": Вардан Исраэлян про Яя Туре, Селюка и сына Кройфа

Один из бывших руководителей донецкого Металлурга рассказал о работе с легендарными легионерами, судьбе клубной базы и телепуле.

Вардан Исраелян в украинском футболе человек известный. Еще в начале 00-х он начал работу в донецком Металлурге и вместе с ним команда выигрывала бронзовые медали чемпионата. Позже Исраелян работал вице-президентом клуба, а в ноябре 2016-го возглавил Сталь из Каменского.

В эксклюзивном интервью FanDay.net Вардан Исраелян рассказывает о становлении Металлурга, строительстве базы и стадиона, работе с болельщиками на фоне Шахтера, курьезах с легионерами, работе с Дмитрием Селюком и оценивает уровень нынешнего чемпионата Украины.

– Вардан Михайлович, чем вы занимаетесь сегодня?

– Можно сказать, что от футбола я ушел недалеко. В основном, это футбольная школа, сконцентрирована на детском футболе. Называется «Феникс». Там уже 6 разных возрастных групп. Пока все это не так, как хотелось бы, не так, как в моем представлении должна работать школа. Но ничего, мы это наверстаем.

– Чемпионат Украины по футболу сейчас смотрите? Как оцените его уровень?

– Насколько возможно, я смотрю. Что касается уровня, он, к сожалению, упал. Даже среди наших топовых клубов.

– Наверное, интереснее некоторых матчей была эпопея с телепулом. Как вы считаете, какая модель сегодня была бы правильной: показ на платной площадке или же в открытом доступе, на общенациональных телеканалах?

– В той ситуации, которая сложилась в стране, наверное, сделать платный просмотр было бы не совсем корректно. Возможно, стоило бы попробовать какой-то комбинированный вариант: прямая трансляция платная, а в записи показать бесплатно. Эта проблема всегда была. Но клубы не относились к этому серьезно в 2000-х. Этот вопрос впервые на клубном уровне поднял Владимир Генинсон. Он хотел сделать единый пул, но у него не получилось, потому что часть клубов хотели, чтобы их игры транслировались на «2+2», часть – на телеканалах «Футбол». В итоге, к общему мнению не пришли.

Это неправильно. В стране должна быть одна телекомпания, которая может транслировать матчи чемпионата. Это мое мнение. К сожалению, сама оснащенность каналов не совсем соответствует приятному просмотру. Вы же смотрите чемпионат Италии, например. Там красивая картинка, даже самые неинтересные игры смотрятся с интересом.

– Я слышал, что во времена, когда вы руководили Сталью, вы рассматривали вопрос о том, чтобы сменить транслятора и уйти на «2+2». Правда?

– Нет, такой истории не было.

– Вы пришли в Металлург в 2001 году и застали первый поток легионеров в команде. 5 лет назад Игор Гьюзелов рассказывал мне историю про Бернарда Чутанга, который пришел в один из донецких торговых центров и купил джинсы. После оплаты он сел на пол и начал тереть их об плитку. Когда его спросили, зачем он это делает, он ответил, что потертые джинсы – это писк моды сейчас. Какие истории с первыми легионерами вспоминаете вы?

– В первый год моей работы прямо большого потока легионеров у нас в клубе не было. Мы взяли Гьюзелова, потом появился Ристич. Но местные кадры нас вполне устраивали. Это уже потом стало модно приглашать легионеров. У нас в основном были добротные легионеры.

Что касается таких моментов, как вы рассказали, то их было полно. Я считаю, что футбольный юмор очень своеобразный. Такого, что творится в футбольном

мире, в командах, наверное, в других сферах жизни не бывает. Конечно, смешных историй много, но они не совсем для общего обозрения.

– Как говорится: «вспомнить есть много чего, да рассказать нечего».

– Да, это точно.

– А какая зарплата была у легионеров в те года? На какие условия они соглашались ехать в Донецк?

– В первое время, сейчас это даже смешно звучит, у нас была зарплата в 1500 долларов. В то время, как у Шахтера тогда зарплатный лист начинался с 10 тысяч. Естественно, когда ты строишь клуб и хочешь достигать каких-то результатов, приходится стараться равняться на лидеров. Мы никогда не гонялись за этим, чтобы выравнивать зарплатный лист в соответствии с Шахтером или Динамо. Но мы платили больше, чем в других клубах.

Потом уже появились другие клубы, у которых были лучше возможности по зарплате. Но у нас бюджет всегда был меньше, чем говорили, и чем был у лидирующих клубов.

– В разное время за Металлург играли такие известные на тот момент в Европе футболисты, как Андрес Мендоса, Йорди Кройфф и даже легендарный бразилец Аилтон. Как вам удалось их заманить в Металлург?

– Тот период, о котором вы говорите, это было время процветания Селюка. В основном, все легионеры приходили через него. Мендоса был действительно очень классным игроком, но играл тогда, когда он хотел. Если бы он был в другом периоде в клубе, учитывая его футбольные возможности, поведение и отношение ко всему, он бы надолго не остался в команде.

По поводу Кройффа, он очень умный и приятный человек, и футболист хороший. Мы даже, когда эпопея Селюка закончилась, хотели продлить с ним контракт. У него были хорошие качества, но достичь успеха в переговорах нам не удалось – кто-то очень не хотел, чтобы он остался в клубе.

Аилтон очень нам помог как раз в тот момент, когда все легионеры ушли, тренером был Ященко, а я возвратился в клуб. У клуба немножко упал рейтинг, а Аилтон был очень сильным футболистом. Я помню, когда мы играли против Вердера, он нам создал колоссальные проблемы. Я понимал, что с его приходом не стоит ожидать, что он будет играть в такой же форме, как и во времена Вердера. Но сам факт того, что Аилтон приехал в Металлург, уже радовал болельщиков.

К сожалению, он толком и не проявил себя, поэтому надолго не остался. Он сам отлично понимал, что карьера уже заканчивается, так что особо не блистал.

– Вы вспомнили про матчи с Вердером и у меня в памяти всплыл тот ужасный счет 0:8… Как вам спалось после этого поражения?

– Если спалось… Я уснул где-то после трех ночей. Описать те чувства невозможно. Мне было так стыдно, что я даже не хотел лететь оттуда назад. А лететь надо было с руководством, с командой, с болельщиками. Это был черный день для меня и для клуба. Хотя, многие нормально перенесли. Как говорят: у футболистов трагедия только на одну ночь. Потом все забывается.

– В 2005 году я в первый раз пришел на футбол, на стадион Шахтер. Это был матч Металлург – Шахтер. Вроде бы номинально домашний, а по факту для Металлурга хуже, чем любой выездной. Почему клуб так и не смог навязать Шахтеру конкуренцию в борьбе за болельщика?

– Здесь нужно смотреть в историю. Шахтер был единственной командой в Донецке, которая играла на высшем уровне. Спустя очень много лет появляется новая команда – Металлург. Люди еще не привыкли, не понимают, что это такое. Если простому жителю Донецка тогда сказать, что можно сходить на футбол, он выберет матч Шахтера, а не Металлурга.

Но чем лучше команда стала играть, тем больше у нас болельщиков появлялось. У нас сначала был маленький стадион – 2500 болельщиков. Потом нам удалось его расширить до 5000. Наверное, не открою вам Америку, если скажу, что некоторые клубы практиковали простой метод наполнения трибун: возили болельщиков автобусами. Наше руководство было категорически против этого. У нас были возможности с каждого завода привезти по 5-10 автобусов, лишь бы обеспечить картинку. Но это не путь развития. Так люди не болеют за клуб. Они приходили, присутствовали 15-20 минут и шли по своим делам.

Но когда мы начали играть на стадионе Шахтер, поскольку игры Кубка УЕФА нельзя было играть на нашем стадионе, очень много болельщиков приходило. Порядка 12 тысяч. Это процесс очень сложный был, но интересный.

– Металлург хотел строить стадион в Макеевке. Был красивый проект на 20 тысяч, но строительство заморозили и его так и не построили. Почему?

– Конкретную причину я не назову, просто не знаю. Но этот проект не закрывался, все равно хотели его достроить. Если знаете, у нас там базировалась академия Металлурга, были поля, детская школа, место для проживания. Мы шли по этому пути, но потом резко этот проект прекратился. Было очень жаль, потому что я сам присутствовал при проектировании этого стадиона немецкой фирмой. Там все должно было быть прекрасно: 22 тысячи – это вполне хороший стадион для чемпионата Украины.

– То есть, был план перевезти Металлург из Донецка в Макеевку?

– Да, стадион строился в Макеевке, потому что там было место, на старом стадионе. Другие варианты тоже рассматривались, в частности, Алчевск. Почему не получилось, потому что Алчевск – это Сталь. Люди привыкли всю жизнь ходить на Сталь. Пока Металлург стал бы своим, пускай и владельцы одни и те же, прошло бы очень много времени. Но и болельщики бы все равно любили Сталь. Для них это как Шахтер в Донецке. Поэтому Алчевск отпал сразу. А Макеевка рассматривалась, там должен был быть большой комплекс.

– Но у Металлурга была ультрасовременная база, которая очень нравилась всем гостям. Как ее строили? Во сколько она обошлась?

– База действительно была прекрасной. Строилась очень быстро. Во сколько обошлась, не могу сказать, но думаю, где-то в районе 10 миллионов, может больше. Она очень хороша. Я был на многих базах даже топовых клубов, но такой на тот момент не видел нигде. Зона комфорта там очень маленькая, было где поспать, и было где тренироваться. А у нас была очень классная база.

Отзывы были очень хорошие, многие приезжали просто, чтобы посмотреть. К слову, это было нашим секретным оружием. Мы когда футболиста сильно хотели заманить, а агенты препятствовали, то я оставался разговаривать с агентом, а футболиста отправляли на базу, потому что знали, что он в нее влюбится. В конечном итоге, мы уговаривали игрока.

– Вы не знаете, что сейчас с базой? В каком она состоянии?

– Я знаю, что когда начиналась война еще в 2014 году, туда зашла какая-то группировка. Они рассказывали, что ничего не трогают, мол, приходят, моются и уходят. Потом я узнал, что оттуда украли очень много оборудования. Но года 2-3 за полями следили, все это поливалось. Я курировал эту часть в клубе. Но, несмотря на то, что клуба уже не было, поля еще какое-то время поддерживались в хорошем состоянии.

Откуда я это знаю? Денис, функционер Зари, однажды проезжал мимо и посмотрел на состояние полей. Они были на высшем уровне. Честно говоря, больно говорить об этом даже сегодня.

– Дмитрий Селюк: продуктивный менеджер или внутренний конкурент? Он больше помогал Металлургу или мешал?

– Он точно не конкурент. Не в плане того, что он сильнее или лучше в чем-то. Просто для него клуб сам по себе ничего не значит. Менеджером я бы его не назвал. Он хороший агент, который может проталкивать своих непонятных футболистов в любое место. Как-то у него это получается. Он умел уговорить руководство взять ненужных футболистов.

Когда он получил официальную должность в Металлурге, я в клубе не работал. У нас с ним были постоянные конфликты по многим вопросам. Он привозил футболистов, которые не имели права быть в футбольном клубе. Были и хорошие легионеры, конечно, но если у тебя есть возможность провести 100 футболистов через какой-то клуб, то 2-3 из них, наверное, будут на хорошем уровне.

Вы спросите про Яя Туре, это единственный игрок, который действительно был топовым. Даже после первой тренировки было видно, что он классный игрок. Было ясно, что это для него перевалочный пункт, ведь он был еще молодым игроком. Вряд ли у него было желание остаться в Украине надолго. В итоге, он поиграл недолго и уехал.

У Селюка своя программа. Его развитие клуба никогда не интересовало. Кстати, могу смешную историю рассказать.

– Расскажите.

– Он как-то отправил нам двух футболистов. Мы должны были их забрать, когда летели в Австрию, чтобы провести сборы. Встретиться с этими игроками мы должны были в аэропорту. В общем, по всему аэропорту бегали администратор и начальник команды, искали этих парней.

В итоге, нашли. Пришли двое, такие щупленькие. Повезли их, они потренировались и мы их даже заявили. Хотя я думал, что в лучшем случае, они могут играть в U-17. В общем, приехали они, начали наигрывать их. Один сделал пару ускорений, упал на бровке и его еле откачали. В итоге, я убедил всех, что таких игроков не должно быть в команде. Потому что это влияет и на атмосферу в команде, и на футболистов тоже.

Решили их отправить обратно. Начальник команды, Сорокин, лично вызвался отвезти их в аэропорт. Я ему сказал: «Ты проконтролируй, чтобы они точно сели на тот самолет и улетели». Он приезжает в шоке. Я спрашиваю: «Что случилось?». Он говорит: «Михайлович, я их довел до самой посадки, только к траппу меня не пустили. Я подумал, что все хорошо, и они уже улетели. Пока я поговорил со знакомыми, пока вернулся к машину, сел, еду назад… Смотрю, а по полю бегут два наших парня, которые должны были улететь. Догнали, поймали их, а они начали умолять: «Не отправляйте нас обратно, мы будем делать, все что скажете. Если надо, то и бутсы чистить». Вот такая смешная история.

– Как вы считаете, агенты вредят футболу или что-то хорошее от них есть?

– Агенты вредят футболу, хотя и среди них есть действительно люди, которые думают о футболисте. Когда в свое время Мхитарян переходил в Шахтер, я был спортивным директором Металлурга и выполнил функции агента в этом случае. Когда мы подписывали контракт, некоторые пункты мне не понравились. Я сказал, что их нужно либо изменить, либо вообще убрать. И Палкин мне сказал: «Ты хуже, чем агент. С ними мне легче договориться, чем с тобой». Я говорю: «Да, хуже. Но только они бы за это потом захотели бы еще пару миллионов с тебя». Он согласился.

Агенты нужны, чтобы вести переговоры вместо футболиста. Футболист в принципе не должен этим заниматься. Я Мхитаряну тогда сказал: «Тебе не нужно искать агента. Придет время, и агенты сами будут искать тебя». Тем более, что у него сестра работала в юридическом отделе УЕФА. Главное, чтобы контракт был правильно написан, чтобы потом к футболисту никаких претензий не было.

А многие агенты мешали, потому что их не интересовала судьба футболиста, останется ли он в клубе или нет. Чисто получить свои агентские деньги – и на этом их заинтересованность заканчивалась. Но прием с базой свою роль играл. Хотя, лично мне агенты чаще мешали, чем помогали.

– В чем различия функционала генерального директора и вице-президента клуба на примере донецкого Металлурга?

– Сначала в клубе были вице-президенты, а потом их заменили на такие должности, как генеральный директор, спортивный директор и так далее. В чем разница? Я не знаю, как в других клубах это происходит, но в том же Шахтере спортивного директора как такого и нет. Там всем занимается Палкин. Сейчас еще Срна появился, но у него должность как-то странно называется: «директор по футболу».

У нас же была внутренняя договоренность, что генеральный директор занимается чисто клубными бытовыми вопросами: база, поля, финансовая часть. А спортивный директор закрывает на себе все вопросы по спортивной составляющей. Если в двух словах, то разница только в этом.

Хотя, иногда приходилось заниматься всем, но это нормально.

– Вы руководили футбольным клубом Сталь (Каменское). Но это было недолго. Почему?

– Изначально, когда мне предложили работать в Стали, я отказался. Это было, когда Металлург уже прекращал свое существование. В Стали были свои руководители, и мне не хотелось туда влезать. Но спустя определенное время, мне предложили пост президента клуба. И я спросил инвесторов: «А зачем вам клуб?». Мне ответили: «Мы хотим сделать классный клуб, чтобы он развивался и был похожий на донецкий Металлург».

И сначала все было хорошо, но потом завод ДМКД резко прекратил финансирование. Мне приходилось искать деньги, что-то вкладывать. Так мы продержались почти сезон. Я обещал президенту Федерации, что мы не снимемся по ходу чемпионата, а доиграем его до конца. И при всех этих проблемах мы даже не вылетели. Но это тоже больная тема для меня.

– У Стали было два лысых нидерландских тренера, которые очень похожи друг на друга: Эрик ван дер Меер и Якоб Галл. В донецком Металлурге у вас тоже был период нидерландских специалистов: Виллем Фреш и Тон Каанен. Как эти люди оказывались в Украине? Что за нидерландская схема работала?

– Фреш и Каанен работали в Металлурге тогда же, когда работал и Селюк, по ним не могу сказать, как они попали в клуб. А вот что касается Эрика, то тогда в Металлург приехал один человек и привез 3-4 тренеров для детско-юношеской школы. Но у него были какие-то конфликты с руководством, поэтому он не задержался. А вот Эрик остался в Украине, он работал в нашей академии и работал очень хорошо.

А потом, когда появилась Сталь, я ему предложил возглавить команду. Он знал украинский чемпионат, мне нравилось, как он работал в академии. А он уже привел своего помощника, Якоба Галла. Это уже моя часть «нидерландской схемы». И когда Эрик ушел, то Якоб возглавил команду.

– У Металлурга была хорошая армянская диаспора в команде. Самым успешным из них стал Генрих Мхитарян, но были и другие интересные легионеры: Геворг Казарян, Маркос Пизелли и другие. Как происходил этот селекционный отбор?

– Да, был еще Ара Акобян, лучший бомбардир Стали в свое время. У меня была возможность следить за армянскими игроками, тем более, президентом футбольного клуба Бананц, за который я в свое время играл, был мой брат. А еще, вместе с Металлургом, Олег Артушевич Мкртчян курировал и армянский футбол тоже. И футболисты, которые переходили к нам, были футболистами сборной Армении. Среди них были и те игроки, которые очень быстро адаптировались в украинском футболе, но были и те, кто по качествам были неплохими, но по каким-то причинам не устраивали клуб. Много хороших игроков было, и Пизелли был хороший, бразильский армянин.

Как Селюк любит хвастаться Яя Туре, так и я могу похвастаться Мхитаряном. Он прекрасный человек и футболист, пример для подражания для сегодняшней молодежи.

– Известный факт, что Мхитарян во времена выступлений за Шахтер жил на базе, а не снимал жилье в городе. В Металлурге тоже так было?

– Он жил на базе. И у нас, и в Шахтере. Я даже иногда ругал его за это: нельзя все время сидеть в четырех стенах. Я предлагал ему выходить в город, кофе где-то выпить, прогуляться по улицам. Но он постоянно тренировался! В любое время ты приезжаешь на базу, а он постоянно с мячом, делал какие-то упражнения. Для себя он поставил цель и достиг ее.

– С какими просьбами к вам чаще всего обращались легионеры?

– Легионеры обращались по бытовым вопросам. Мы не могли их заставить учить язык. Во-первых, это для них было сложно. Поэтому, у нас был переводчик, который помогал им по бытовым вопросам. Они звонили ему в любое время, он помогал им. Но в Донецке тогда все привыкли к иностранцам, разницы не было, шахтеровский это был легионер, или металлурговский. Все люди старались помогать.

– Планируете ли вы в обозримом будущем вернуться в топ-менеджмент украинского футбола?

– Это желание всегда есть. И желание, и возможности. Я бы с удовольствием работал в клубе. Но хочется, чтобы то была отдушина, а не просто место, куда пришел в 9, ушел в 18 и все. Так не хочется.