Владимир ЛЕБЕДЬ: "В молодежной сборной Украины сказали, что я не подхожу, но почему-то в сборную России меня пригласили"

Бывший форвард Днепра, Черноморца, Зенита и сборной России – о том, почему не играл за Украину, как относится к «кормильцам» и чему его научили Кучеревский, Газзаев и Бышовец.

Сейчас Владимир Лебедь ‒ директор херсонского Кристалла, а когда-то он играл в ЦСКА у Валерия Газзаева и имел на руках предложение от киевского Динамо. Специально для нашего сайта Владимир рассказал о первых шагах в футболе, переезде во Владикавказ, самом памятном матче за ЦСКА, а также рассказал про работу с Анатолием Бышовцем, который разрешал игрокам играть только в дартс. Об этом и многом другом читайте в нашем интервью.

«Самая большая премия в Днепре? 3000 рублей за победу над Шахтером»

– Вы входите в список наиболее именитых воспитанников футбола Херсонщины. А как вообще стали заниматься футболом?

– Футболом начал заниматься еще в детстве. Мой папа ‒ бывший футболист и тренер по футболу, и именно он повел меня на тренировки. А уже в 14 лет я прошел просмотр в Республиканской спортивной школе-интернате. Учился со многими ребятами, но наибольшего успеха добились Виталий Косовский и Виталий Цыганков.

– Херсон в 90-х годах был бандитским или нет?

– В Украине все города были бандитские, потому что это были лютые 90-е! Недаром они так именуются. Во всех городах был рэкет, люди, диктовавшие свои условия жизни.

– Как попали в Днепр – команду-гранд советского футбола?

– В Днепр меня пригласил Евгений Кучеревский. Благодарен ему за то, что дал мне возможность попасть в большой футбол. Долго над предложением не думал: это команда Высшей лиги СССР, поэтому было очень приятно получить такое предложение после школы. Днепр в 1988 году выиграл чемпионат СССР. Когда я пришел, золотой состав, который выиграл чемпионат СССР в 1988 году, сохранялся еще на 60-70%. Поэтому все футболисты были сильными, но все же на меня самое большое впечатление произвел Вадим Тищенко из-за его лидерских качеств.

– Была ли дедовщина в команде?

– Нет, такого не было. В команде были установлены определенные правила и моменты, потому до конфликтов не доходило. У меня были функции и обязанности, которые я должен был выполнить, и это не обсуждалось, поэтому меня никто не обижал.

– Какая у вас была первая зарплата?

– К тому времени самая большая зарплата была – 1000 рублей. Для сравнения, у моих родителей была зарплата 120-220. Премии были разными, потому что их устанавливал президент клуба. Могу сказать, что премия была больше зарплаты.

Самая большая премия в Днепре? 3000 рублей за выездную победу над донецким Шахтером, когда мы выиграли 1:0.

– Леонида Кучму, директора “Южмаша” и будущего Президента Украины, видели?

– Несколько раз его видел, но лично с ним не общался. Леонид Данилович приезжал на базу и встречался с командой: он говорил, а мы слушали. От него тогда зависело финансовое состояние команды, на такие темы и общались.

«То, что сейчас Черноморец ‒ фарм-клуб Динамо, не нормально»

– Дальше был одесский Черноморец. Вспоминаете этот период со словами: "Эх, Одесса, жемчужина у моря"?

– Однозначно, это был хороший период в моей жизни. Во-первых, я познакомился с хорошими одесскими ребятами и вообще с городом. Во-вторых, у меня были очень классные тренеры: Виктор Евгеньевич Прокопенко и Семен Иосифович Альтман. На тот момент Черноморец на 60% представляли футболисты, которые еще играли в чемпионате СССР. Так что в 90-х годах это была сильная команда, потом уже все разъехались. В этой команде играли Цымбаларь, Гусев, Никифоров, Кошелюк, Сак, Суслов и так далее. Я могу перечислить действительно всю команду, настолько она была сильной. Недаром два раза становились бронзовыми призерами и выигрывали Кубок Украины.

– Что скажете о Прокопенко? Какую историю запомнили с ним на всю жизнь?

– Прокопенко был веселым, добрым и жизнерадостным человеком, а как тренер ‒ настолько веселый и добрый, как серьезный и жесткий, поэтому его любили и уважали во всех коллективах. Потому что у него был тренерский баланс и на поле, и в раздевалке. Был порядок в команде между людьми. Больше всего запомнилось, когда получил предложение присоединиться к команде. Он лично приехал ко мне в Херсон, где я доигрывал чемпионат, чтобы пригласить в Черноморец и сказал: "Я тебя жду в Одессе". Я был еще молодым парнем, поэтому посоветовался с родителями и поехал.

– То, что сейчас Черноморец ‒ фарм-клуб Динамо, это нормально?

– Лично мое мнение – это не нормально. Считаю, что такой город, как Одесса, обязан иметь свою команду. В Одессе работает много футбольных школ и в каждой из них талантливые ребята. Построили стадион, создали инфраструктуру и базу, но не хватает финансов. Я уверен, что в Одессе много людей, которые готовы поддержать Черноморец, ведь команда достойна бороться за призовые места и играть в еврокубках.

– У вас было когда-нибудь предложение из киевского Динамо или донецкого Шахтера?

– Да, после Днепра меня приглашали в Динамо, лично тогдашний президент команды – Виктор Безверхий. Меня тогда хотели призвать в армию, ведь киевское Динамо ‒ это же МВД была, были возможности отправить во внутренние войска, вот я и поступил в Днепропетровский институт и получил отсрочку. Поэтому сам должен был принимать решение, переходить ли в Динамо, и решил этого не делать.

«Когда во Владикавказе я вышел в жару в шортах, на меня все смотрели квадратными глазами»

– В 94-м году вы переехали в Россию ‒ во Владикавказ, как и почему?

– Это все произошло быстро: мне домой позвонил Валерий Газзаев и предложил перейти в Аланию. У меня были сомнения, я ведь не понимал, куда еду. Однако отдавал себе отчет, что переход в этот клуб даст мне предложение играть за олимпийскую сборную России, потому что в украинскую меня не приглашали.

Сейчас много спекуляций на тему, что я играл в сборной России, однако не только я выступал за эту сборную, такое было время. Сразу хочу сказать, что я считаю себя полностью украинцем! Я всегда им был, здесь родился, люблю свою страну, город и вообще все.

Я играл за сборную СССР, но почему-то сборной Украины был не нужен, даже олимпийской. Когда я перешел в Аланию, то сразу получил приглашение от сборной России. Туда еще нужно было попасть, не все так просто было.

– Вашим тренером в Алании был Газзаев. Это хороший или плохой тренер?

– Я не могу ни о каком тренере, с кем работал, сказать, что он плохой. Если тренер работал с серьезным клубом и достигал хороших результатов, он уже неплох. Газзаев является именно таким наставником, потому что с Аланией он стал чемпионом России во время гегемонии Спартака и других клубов, а с ЦСКА выиграл Кубок УАФА.

– Из Херсона во Владикавказ более 1200 километров, как добирались туда?

– Из Николаева самолетом в Москву, а оттуда уже во Владикавказ. Хотя Россия ‒ христианская страна, но в Осетии живут мусульмане. Газзаев мне помогал с адаптацией, у них ведь свои обычаи и правила. К примеру, летом нельзя было выйти на улицу в шортах, нужно было выходить в штанах, а однажды я вышел в шортах, потому что была сильная жара и на меня все смотрели квадратными глазами. Ко всему нужно было привыкать, потому что мы живем иначе.

– Большие деньги были в то время во Владикавказе?

– Я не могу сказать, что там были большие деньги. Пожалуй, обычные, как для того времени. Думаю, что в киевском Динамо были больше. Однако я практически ничего там не покупал. Все, что мне было нужно, давал клуб – жилье и питание. Потому я просто откладывал деньги. Ведь Владикавказ маленький город и там не было где тратить деньги.

– Раздавались ли в Осетии отзывы Чечни?

– Конфликт был. Там не было военных действий, а был междоусобный конфликт. Да, стреляли, но это не была война. К счастью, это быстро кончилось, разрухи и жертв особо не было.

«Чеченцы руководили ЦСКА? Меня в эти дела точно никто не посвящал»

– За короткое время во Владикавказе вы заинтересовали московский ЦСКА. Как узнали, что вами интересуется ЦСКА?

– Туда меня пригласил Александр Федорович Тарханов – главный тренер ЦСКА. Тарханов видел меня в олимпийской сборной России. Мне очень понравился коллектив москвичей. Также в памяти остался матч в Тюмени. Мы тогда проиграли со счетом 2:0, однако нам не засчитали два-три чистых мяча, впоследствии мы обращались даже в УЕФА и признали, что был судейский произвол. Даже сейчас, с системой видеоповторов, ситуация с ошибками судей не изменилась.

– Ходили слухи, что чеченцы руководили командой, это правда?

– Меня в эти дела точно никто не посвящал. Если они и руководили ЦСКА, я этого не видел.

– ЦСКА – это был уже не такой клуб, как при СССР?

– Я не могу сравнивать, каким он был в Советском Союзе, потому что в то время меня там не было. Если брать по исполнителям, то в последнем чемпионате СССР они стали чемпионами. С этого состава остались Сергеев, Брошин, иногда приезжал тренироваться Татарчук. У нас уже был совсем другой состав. Это были молодые и многообещающие ребята.

«В молодежной сборной Украины сказали, что я не подхожу ни под какие параметры, но почему-то в сборную России меня пригласили»

– В 1995 году уже дебютировали за первую сборную России, как это произошло и какие были эмоции?

– Конечно, положительные, потому что я играл за национальную сборную и это был высокий уровень моих достижений. Было много факторов, которые помогли мне принять это предложение. Тогда я ушел из Черноморца, и украинские клубы меня не очень хотели видеть в своем составе. Также меня просматривали в молодежной сборной Украины, однако я там не задержался, потому что сказали, что не подхожу ни под какие параметры, но почему-то в сборную Россию меня пригласили и я выдерживал конкуренцию у многих футболистов.

– Вы сыграли против Фарерских островов, и Россия выиграла ‒ 3:0. Что помните об этой игре?

– Помню, что Пятницкий получил травму, и я вышел вместо него на замену. Отыграл немного больше тайма ‒ и все. После этого, к сожалению, мне не удалось сыграть ни одного матча за сборную России, потому что у меня начались травмы, была операция. Впоследствии я долго восстанавливался, а потом уже перешел в Зенит. Именно травмы сыграли ключевую роль в этом вопросе.

«В Зените зарабатывал больше, чем в ЦСКА»

– Из московского ЦСКА вы перешли в питерский Зенит. Как прошел трансфер?

– Тогда в ЦСКА пришел новый тренер – Павел Федорович Садырин из Зенита, а Тарханов ушел в Торпедо-Лужники. Я только восстановился после травмы, у меня был выбор между Торпедо-Лужниками и Зенитом, и я решил перейти в питерский клуб. В Зенит меня пригласил Анатолий Федорович Бышовец – квалифицированный тренер и, как он сам говорил, звезда мирового футбола.

– Где вы зарабатывали больше: в ЦСКА или Зените?

– В Зените.

– Виталий Мутко тогда был президентом клуба, часто с ним общались?

– Он приезжал на базу или вызвал к себе в офис. Также общался с ним при подписании контракта или когда нужно было что-нибудь обсудить. Могу сказать одно – все, что он обещал футболистам, выполнял. Это тоже немаловажно. В Зените все, что обещали, делали.

– Ваша цитата: "Бышовец нам позволял играть только в дартс". Почему именно в дартс?

– Я не знаю, этот вопрос лучше ему задать. Он запретил бильярд и карты. Купил за свои деньги библиотеку и считал, что футболист должен интеллектуально развиваться, прочесть много книг и играть только в дартс. Это чисто его личное мнение. Игроки всю жизнь играли в карты или бильярд на базе во всех командах, однако при нем было по-другому. Он запретил это вплоть до штрафов.

– В Зените долго не задержались, почему?

– У нас были разногласия с Анатолием Федоровичем и в конце сезона мы решили разойтись. Хотя предложение нового контракта от Зенита у меня было. Однако тренер не видел меня в команде, и я решил сменить коллектив.

«Вы знали, кто такой Зинченко, когда он переезжал в Россию?»

– Вы также играли за Торпедо-ЗИЛ. Расскажите, что это была за команда.

– Торпедо-ЗИЛ является преемником легендарного Торпедо. Это была заводская команда, спонсором которой был завод ЗИЛ. Братья Березуцкие начинали там играть. Мы вместе провели мало времени, они были молодыми ребятами, по 18 лет, когда они пришли в команду. Команда вышла в Первую лигу и пригласила в роли главного тренера Бориса Петровича Игнатьева. Поставили задание – выйти в Высшую лигу, поэтому Борис Петрович собирал футболистов под это. Тренер пригласил меня, и мы выполнили эту задачу.

– Какой город лучше и комфортнее для жизни в то время: Москва или Санкт-Петербург?

– Трудный выбор. Я в Санкт-Петербурге прожил год. Это красивый город, но есть свои нюансы. Наверное, в Москве мне было комфортнее, потому что я там провел больше времени. Точно сказать не могу.

– Что думаете сейчас об украинских футболистах, играющих в России?

– Я не хочу это обсуждать. Они приняли свое решение. Украинские футболисты, играющие в России, переходили туда в разное время. Кто-то переходил в неблагополучные времена, которые сейчас у нас происходят, а кто-то ‒ раньше, и там остался. Я их судить не буду, каждый принял свое решение, Бог им судья. Это жизнь каждого человека.

– Когда Зинченко играл за Уфу, о нем не говорили, что он предатель, а когда Ракицкий перешел в Зенит, говорили. Почему так?

– Зинченко… вы тогда знали, кто это такой? Я тоже не знал. Сейчас Зинченко играет в Манчестер Сити, его любит вся Украина и все забывают о его периоде в России.

«В этом году Вторая лига очень усилилась»

– Вы сейчас директор херсонского Кристалла. Интересно?

– Это муниципальный футбольный клуб. Я полгода нахожусь в структуре Кристалла. Раньше работал в детской спортивной школе, где обратили внимание на работу и пригласили работать в команду мастеров и предложили быть руководителем.

– Какие задачи у Кристалла?

– Трудный вопрос. После первого круга мы идем внизу турнирной таблицы, поэтому наша задача ‒ остаться во Второй лиге.

– Как вообще оцениваете уровень Второй лиги?

– По-моему, уровень нашей группы во Второй лиге выше среднего. В этом году Вторая лига очень сильно усилилась. Я раньше, как зритель, ходил на стадион и смотрел матчи, и команды меня не впечатляли. В этом сезоне произошло немало изменений – много команд поставили задачу выйти в Первую лигу, имеют серьезные амбиции в будущем, и будут расти. Это все зависит от финансов.

Игорь Градский

Фото - ФК Кристалл