Интервью из прошлого. Сергей Ателькин: "Хорошо, что я не знал итальянского..."

Сегодня герой проекта «Интервью из прошлого» — экс-нападающий донецкого Шахтера и сборной Украины Сергей Ателькин. В начале 2000 года форвард проходил зимние сборы с горняками после возвращения из не очень удачной командировки в Лечче и Боавишту, пишет zbirna.com.

«Характерные черты итальянского футбола — жесткое противоборство с первой до последней минуты и… самокон­троль футболистов»

— Как могло слу­читься, что одному из футбо­листов Шахтера, которых не часто приглашали и в сбор­ную, предложили контракт в команде самого престижного чемпионата Европы — итальянского?

— Для меня это было полной неожиданностью, но я не заду­мывался о том, почему это происходит. Пригласили — значит, что-то во мне увидели. Бояться — не боялся, но, ко­нечно, волновался. Абсолютно новые люди, чужой язык, дру­гой образ жизни. Ко всему на­до было привыкать. К тому же Лечче находилось на грани вылета из Серии А, и на меня возлагали определенные надежды. В целом обстановка в клубе была нервозная.

— Трудно ли было вписать­ся в игровой стиль команды, понятна ли была программа тренировок, как ты выглядел на фоне партнеров-долгожителей?

— Что касается тренировок, то современные методы подго­товки теперь известны во всех странах и мало чем отличают­ся. Для меня же проблема осложнялась конкретной ситу­ацией в команде. Дело в том, что это был первый сезон Леч­че в группе сильнейших. Заво­евав путевку, клуб распродал почти всю команду и набрал новых, в основном, молодых игроков, для которых тот сезон был дебютом в Серии А. Я там оказался одним из самых воз­растных (это в 26 лет!). А опыт выступлений в национальных чемпионатах, я имею в виду высшие лиги, был только у ме­ня, вратаря и еще двух югосла­вов. С одной стороны, это помогало обживаться в новом коллективе, но с другой — на­много возрастала ответствен­ность за результат.

— И вот начались игры, и ты оказался в гуще знаменитого итальянского футбола. Како­вы были твои первые впечат­ления?

— Главное отличие от наше­го чемпионата — там с первой до последней минуты идет жесткое противоборство. Не грубое, а именно жесткое.

— Откуда же берутся силы? Вряд ли там объем нагрузок выше, чем у нас. Я сужу по то­му, что видел во время трени­ровочного сбора Шахтера в Кейсарии.

— Думаю, объяснение в том, что итальянский чемпио­нат действительно один из са­мых сильных в Европе и в командах практически нет пло­хих футболистов. Туда попада­ют игроки, уже готовые к таким поединкам. А что касается тренировок, то в Шахтере они намного тяжелее. В Италии за­нятия более продолжитель­ные, но именно на сборах со­здается фундамент физиче­ской готовности на сезон. А в ходе чемпионата большие на­грузки на тренировках не при­меняются. Обычный график футбольной жизни в сезоне выглядит так. На следующий день после официальной иг­ры, которая обычно проходит в воскресенье, — отдых. Затем — день с легкой тренировкой, один день в неделю — две тре­нировки, причем первая — без мячей. В четверг обычно кон­трольная игра — или с «дублем», или с командой области, но только не с сильным соперником. Характерная черта профессионального итальянского футбола — самоконтроль Вра­чи не взвешивает, не измеря­ют давление.

— Быть может, потому Лечче и вылетел?

— Не думаю. Наверное, просто не хватило опыта. Воз­можно, ошибочной была поли­тика клуба по полной транс­формации состава, но это уже не мой вопрос. Это стратегия клуба, и, между, прочим, выле­тев из Серии А, команда через год снова туда вернулась. При этих «перемещениях» вновь много игроков было продано, отдано в аренду, появились но­вые футболисты. Но все это происходило уже без меня…

«В дебютном матче арбитр не назначил пенальти за нарушение правил против меня, потому что лежал на газоне»

— Ты пока ничего не сказал об атмосфере вокруг матчей в Италии. Она поражает, даже когда видишь телетрансля­ции.

— Мне кажется, что там на футболе просто помешаны, там болельщик действительно болен этой игрой. О каждом футболисте знают буквально все, а в таком маленьком го­родке, как Лечче, и подавно. На улицах подходят, берут ав­тографы. Во время туров все или сидит дома у телевизоров или в кафе, где болеют вмес­те — волнуются, кричат, спо­рят. На стадионах — то же са­мое, везде огромные лозунги, которые болельщики делают, как мне сказали, сами. Билеты довольно дорогие, но это касается центральных трибун. А за воротами намного дешевле — там собираются те, кого сами итальянцы называют психами. Они поют, орут «кричалки».

— Свой первый матч пом­нишь? По-моему, это была встреча с Виченцей?

— Точно, та Виченца, кото­рая выбила нас, Шахтер, из еврокубков и в игре с которой меня, скорее всего, и заметили селекционеры Лечче. Так вот, Виченце мы в Лечче проигра­ли — 0:1. Но на последней ми­нуте матча меня вчистую снес­ли в штрафной, однако судья пенальти не дал. Об этом потом писали все газеты, арбитр даже извинился, признав свою ошиб­ку. Дело в том, что судья не видел этот эпизод. Он бежал и столкнулся с нашим футболис­том, оба упали, и в этот момент меня сбили. Но сам поединок придал мне уверенности. Парт­неры стали мне помогать.

— Тем не менее Лечче вы­летело, ты забил три или четы­ре мяча. И возникает вопрос — не считаешь ли ты тот сезон потерянным?

— Не считаю. Забил я три мя­ча, но подкосила серьезная травма ребра. Выступали мы в гостях, проигрывали — 0:2, но тут я гол забил и счет стал — 1:2. Оставалось минут 15, мы нача­ли прессинговать, в какой-то момент я получил мяч, хотел проскочить между двумя за­щитниками, и тут Кафу, тот, что из сборной Бразилии, в попыт­ке сделать «коробочку» попал мне коленом по ребру. Хорошо, что обошлось без перелома, только трещина. Травма малоприятная, гипс не наложишь, остаются таблетки. Пришлось много пропустить.

«После поражений в Лечче устраивали разносы, но мне поначалу было легче — я не знал итальянского»

— Лечче больше проигры­вал, чем выигрывал. Бывали разносы со стороны тренера или руководителей клуба?

— Обязательно. Но мне не­много помогало, что на первых порах я не все понимал. Хотя рядом одно время был в каче­стве переводчика Сергей Алейников, давно живущий в Италии. Я шутил, что лучше бы тебя не было, Сергей, я бы спо­койно воспринимал тренер­ские претензии.

— Как реагировали на ваши неудачи пресса и болельщики?

— «Здорово» реагировали. Пресса буквально долбила — и нас, игроков, и всю команду. Доставалось всем. Причем, в первую очередь и больше всех получали иностранцы, хотя, на­до признать, если выигрывали, то те же газеты или фаны нас приветствовали, хвалили. Но все дело в том, что мы действительно чаще проигрывали.

— Болельщики, наверное, и деньги теряли на ваших мат­чах, когда играли в тотализа­тор. Ты, кстати, не играл?

— Футболисты тоже делают ставки, я несколько раз попро­бовал, но без особого успеха, хотя как-то небольшую сумму выиграл. Там много разных подобных игр — можно запутать­ся. Словом, Лечче вылетело из Серии А, и надо было искать новый клуб. Во-первых, я подпи­сывал контракт на выступления в Серии А, а, во-вторых, в Се­рии В большие ограничения на количество иностранцев. Впро­чем, я мог не соглашаться пе­реходить в другой клуб, кон­тракт был подписан на три го­да, я мог оставаться в Лечче и даже получать зарплату, но не имел права играть. К тому же в клубе к этому времени уже сме­нились три тренера, и послед­нему надо было оставлять одно­го легионера, а нас там было че­тыре. Мне как раз поступило предложение из португальской Боавишты. Честно говоря, встретил это предложение с радостью.

«В Боавишту я прилетел за два часа до окончания срока дозаявки»

— Ну, конечно, тебе было приятно вспоминать матчи Шахтера с Боавиштой, в которых твои голы способ­ствовали тому, что португаль­ский клуб сошел с дистанции.

— Да, было дело, Словом, мой агент швейцарец Иван Райх, с которым мы общалисв по-итальянски и который помо­гал мне при подписании кон­трактов, попросил, если мне подходит предложение, поторопиться с прибытием в Порту­галию, где заканчивалось вре­мя заявок.

Я тут же отправился в аэро­порт, взял билет в Португалию, благо, в этих европейских стра­нах не нужно получать визы. Прилетел в Португалию в 10 вечера, а дозаявки принима­лись до 12-ти ночи, когда за­канчивался сезон купли-прода­жи. До этого Боавишта полу­чила по телефону согласие от Лечче, я это уточнил в клубе, там сказали: «Можешь ехать, мы не против». В пути успел по телефону оговорить с Бо­авиштой условия, в основном, финансовые. Выяснилось, что по сравнению с Лечче я ни­чего не терял. Срок аренды был до конца сезона.

Когда я приехал, меня уже ждал в гостинице президент клуба, я только успел с дороги умыться, и мы окончательно обговорили условия, а том чис­ле бытовые. Меня все устра­ивало. Кстати, в португальском футболе существуют премиальные.

— Боавишта тот сезон провела прекрасно, много выигрывала, но ты выходил на поле нечасто, значит, премиальные обходили тебя стороной?

— Не совсем, просто получал меньше, чем мог бы. Но дело не в деньгах. Мне хотелось играть, и я видел, что подхожу порту­гальскому футболу. Но по-настоящему так и не заиграл.

«После моего приезда в Португалию тренер Боавишты сказал, что в игроках моего амплуа он не нуждается»

— Быть может, потому, что там здорово тогда играл и много забивал Айю?

— Дело не в Айю, хотя он действительно здорово играл. Но вполне можно играть с дву­мя нападающими. И тренер иногда выпускал с Айю моло­дого Дуалу. Не, объективно го­воря, я был сильнее его, что подтверждалось на трениров­ках. Но Дуалу оказался любим­чиком тренера Жайме Пашеку.

Предзнаменованием буду­щих огорчений было то, что Па­шеку не пришел на пресс-кон­ференцию, организованную сразу после моего приезда а Порту. Собралось много жур­налистов, был президент клу­ба, был мой агент, знающий че­тыре языка. Задавали много вопросов, вспоминали матчи Боавишты с Шахтером. Кстати, в свое время с донец­ким клубом играл Порту, в котором одной из самых заметных фигур был полузащит­ник Жайме Пашеку. Он и как тренер очень грамотный спе­циалист. Мы с ним ближе по­знакомились после того, как я съездил в Италию, уладил кое-какие дела и вернулся.

К это­му времени меня нашел Кон­стантин Долгов, гандболист из России. И вот он мне и сказал, что пока я ездил на несколько дней в Италию, газеты напечатали интервью Пашеку, в котором он сказал, что его клуб в нападающих не нуждается. Пашеку, как я убе­дился, имел авторитет в клубе, и это его заявление меня силь­но надломило психологически,

— На тренировках ты чув­ствовал какое-то недоброже­лательное отношение к себе?

— Нет. Там вообще в коман­де была очень хорошая атмо­сфера, все друг другу помога­ли, да и сам португальский чем­пионат не сравнишь с итальян­ским — он проще, спокойнее. Язык я довольно быстро осво­ил, он в чем-то похож на итальянский. Легко было общаться с одним из ведущих игроков клу­ба румыном Ионом Тимофте (его мать — русская). Правда, говорили мы с ним на итальян­ском, был рад встретиться с Сергеем Щербаковым. Здесь в Порту играл московский Локо­мотив, и Серега с ними приез­жал.

В Боавиште помнили не­давние матчи с Шахтером, в которых я два мяча забил. Осталось много игроков, кото­рые в тех поединках участвова­ли, и это помогало вживаться в коллектив. Когда меня пред­ставляли в команде, многие ребята улыбались: мол, наш человек. Там, кстати, раз в ме­сяц, а иногда и чаще, все игро­ки с тренерами (но, правда, без жен) собирались в рестора­не, кушали, разговаривали — в общем, общались.

«В Италию пришлось вернуться из-за чемпионата Европы-2004»

— Словом, все было заме­чательна, кроме одного — в «основу» ты почти не попадал. Возникала обида на тре­нера?

— Да, хотя, признаюсь, Боавишта в том сезоне особо в моей помощи и не нуждалась. Игра у команды получалась, клуб шел на втором месте и ре­ально претендовал на Лигу чемпионов. А я не играл, злился, но Пашеку стал меня выпус­кать на замену, я два мяча за­бил и, люди мы отходчивые, прошла вся обида, игра полу­чалась, и португальцы рассчи­тывали меня оставить, по­скольку планировали участие в Лиге чемпионов и продажу Айю. И уже была конкретная договоренность выкупить меня у Лечче, была оговорена сумма, но итальянцы постави­ли одно условие — сделка со­стоится, если Лечче не вер­нется в Серию А.

Итальянскому клубу повезло, хотя я, призна­юсь, болел, чтобы этого не произошло. К тому времени у ме­ня наладились отношения с Пашеку, но… Собственно гово­ря, и в этом варианте Лечче было готово меня продать, но, вернувшись в Серию А, трансферную сумму итальянский клуб резко взвинтил. Заплатить эти деньги португальцам ока­залось не под силу, так как в преддверии чемпионата Европы-2004 прихо­дится тратить много средств на реконструкцию стадиона и другие подготовительные ме­роприятия,

— Словом, пришлось вер­нуться — в Италию. В Лечче что-то за время твоего отсут­ствия изменилось?

— Там опять сменился тре­нер, который привел с собой пять новых нападающих. Под­готовка к сезону прошла у ме­ня нормально, в трех контрольных играх забил восемь мячей, но у руководства клуба возник­ла мысль меня продать. В принципе, это нормальный процесс, в Италии в футболе крутятся большие деньги, все это неразрывно связано, и у хозяев свои планы.

Сам факт продажи меня не огорчил, но вот отношение ко мне руководства клуба было не понятно. Например, едет команда на сборы, всем игро­кам клуб покупает билеты, а мне предлагают оплатить про­езд самому. Равно как и квартиру или машину, которые бы­ли положены мне по контрак­ту. Контракт-то ведь действо­вал. Я предлагал вернуться к нормальным человеческим отношениям, но конфликт раз­растался, мне запретили тренироваться с командой. И это сильно ударило по моему са­молюбию. И тогда я сказал, что никуда переходить не буду и ничего клуб за мою продажу не получит.

— Но тебе могли прекра­тить платить зарплату?

— Нет, по контракту клуб мог меня продать только при моем согласии. А нет согласия — продолжайте платить по контракту. Там права футбо­листа хорошо защищены, и сколько было по различным поводам судебных разбира­тельств — ни один футболист еще не проиграл. Итак, я при­ходил на тренировки, при этом здоровался с тренером, с пре­зидентом, хотя параллельно мой адвокат вел дело. Там это нормально воспринимается, все друг другу улыбаются, ни­какого мордобоя. Подобный случай был, если не изменяет память, с Шалимовым, он то­же не хотел никуда уходить и ему обязаны были все по кон­тракту выплачивать.

Там силь­ный профсоюз футболистов, а адвокату, кстати, я не должен был платить ни копейки: это делал профсоюз игроков, ко­торому все футболисты пере­числяют взносы. Возможно, если бы дело все-таки дошло до суда, я бы оплатил ему по­ездку в Рим. Но до этого не до­шло. Клуб стал выполнять все условия контракта — зарплата, оплата квартиры, машина, но по вечерам проверяли — дома ли я, не в баре или в кафе, что играющему футболисту не по­ложено по контракту. Вот так, проверяли, следили, но я никаких поводов не давал, а до кон­ца контракта еще оставалось месяцев восемь и такое поло­жение дел не устраивало ни ру­ководство клуба, ни меня. Тог­да я подошел и сказал: «Ребя­та, давайте жить дружно. Най­дем компромисс, продавать меня не надо, я не хочу, лучше отдайте мой трансфер». Они, правда, уже вели переговоры о моей продаже в Японию, су­лили хорошие условия, но я по­шел на принцип.

Марк ЛЕВИЦКИЙ, 24.02.2000