Игорь Рабинер: "Ольгу Смородскую в "Спорт-Экспрессе" критиковать не позволяется"

10 июля ведущий журналист «Спорт-Экспресса» Игорь Рабинер был уволен из газеты с формулировкой «однодневный прогул». Вечером того же дня Рабинер позвонил в редакцию Sports.ru и попросил об интервью. Почему в «СЭ» нельзя критиковать Ольгу Смородскую, за сколько пытался купить газету Роман Абрамович и многое другое ― в новом выпуске спецпроекта Sports.ru и Rexona Men.

Как найти вчерашний Sports.ru
 
― Вы опоздали к нам на четыре часа. Что же произошло?
 
― Я хочу извиниться, но сами понимаете, такое сейчас происходит. Весь день разъезжаю.
 
― Во вторник вы сообщили: гендиректор «СЭ» Иван Рубин решил вас уволить после интервью «Афише» и Sports.ru, опубликованном на нашем сайте. В нем вы не раз упоминали фамилию бывшего главного редактора Владимира Кучмия и ни разу – самого Рубина. Расскажите, что произошло между вами после выхода этого интервью?
 
― Хотел бы здесь поменьше употреблять местоимение «я», поскольку проблема куда обширнее увольнения одного обозревателя. Сегодня речь идет об умирании культовой газеты. Того «СЭ», моего родного, которым блистательно управлял Владимир Кучмий, бог редакции, уже нет. И не только с внешней, заметной читателям стороны, но и изнутри. Если Владимир Михайлович ценил авторов и берег их, то после смерти этого абсолютно незаменимого человека к людям стали относиться как к бессловесному стаду, с которым можно делать все, что угодно. Каждая история подтверждает это все больше и больше. Мне от этого очень больно, поскольку говорил и буду говорить: журналистом меня сделал именно «Спорт-Экспресс».
 
Приведу пример из прошлого августа. В тот день исполнилось 20 лет газете. На первой полосе вышла прекрасная колонка Виктора Гусева «Без заголовка», где он вспоминал, в частности, историю о пельменях, которыми генеральный директор Иван Рубин кормил отцов-основателей «СЭ» в 1991 году, когда она только-только появилась. Основным тезисом было: «Без заголовка – как без главного». Это было написано с душой.
 
В районе пяти часов дня было объявлено, что надо собраться в зале отдела футбола – придет генеральный директор. Все ждали, что он скажет людям, честно работающим на редакцию, какие-то добрые слова. Вместо этого он минут 15, раскрасневшись, всех костерил на чем свет стоит. Десятки людей в шоке, начинаем выяснять, что все это значит. Оказывается, в районе часа дня Рубину позвонил знакомый банкир и подначил: ты-то, мол, нам рассказывал, что «Спорт-Экспресс» открывал, а на самом деле основателей пельменями кормил. И тут наступило затмение. Честолюбие Рубина этого вытерпеть не могло, и он сорвал свою ярость на всей редакции. После этого Гусева в газете долго не было. Только перед Евро ему разрешили вести колонку на сайте «СЭ».
 
И это только одна история. У Рубина первый рефлекс на что-то, ему не понравившееся: уволить! Он и Голышака с Кружковым хотел уволить – за то, что в их «Разговоре по пятницам» (ради которого многие до сих пор газету и читают) Вагиз Хидиятуллин назвал свою бывшую жену Ладу – Фетисовой, каковой она уже больше четверти века, собственно, и является. И Славу Маламуда, когда тот написал рецензию на экипировки команд и покритиковал одного технического спонсора, у которого был контракт с газетой. Но это же проблема не Маламуда, который не мог этого знать, а тех, кто отправлял его текст в печать! Еле-еле Рубина успокоили.
 
― Как развивалась история с вашим увольнением?
 
― 3-го числа, часа в три дня по Украине, мы с коллегами и друзьями в великолепном настроении сидели в кафе в Киеве. Закончился Евро, где бригада «СЭ» отработала, не жалея себя... На протяжении всей моей полуторамесячной командировки я в среднем в каждый номер газеты писал по 16 тысяч символов – кто знает, что это такое, тот поймет. Без выходных. А через неделю меня уволят за прогул...
 
Так вот мы сидели, общались. Вдруг звонит Рубин. Поблагодарить за работу на Евро хочет, что ли? Но слышу: «Я очень недоволен твоим интервью «Афише» и Sports.ru. Разбираться будем в четверг на редколлегии». У меня челюсть отвалилась – интервью-то, посвященное истории газеты, было абсолютно позитивным! Уже через пару часов, когда я был в аэропорту «Борисполь», мне сказали, что начальство отдела вызывали к Рубину, и он настроен меня увольнять. Первая фраза, которую сказал мне на следующий день гендиректор: «Нам надо расстаться». Полчаса мы говорили – и я так и не понял, о чем.
 
Например, он говорит: «Ну и вот это интервью. Во-первых, кто тебе разрешил его давать?» – «А что, у нас есть какие-то запреты?» – «Я бы на твоем месте посоветовался. И вообще, как я могу тебя оставлять? Ты же обидел память Кучмия». – «Я?! Кучмия?!» Чтобы вспомнить, как именно, он звонит айтишнику: «Как мне найти вчерашний Sports.ru?» То есть вы понимаете, Soviet Union чистый. А потом говорит: «Ты же написал фразу: «Пика своей влиятельности «СЭ» достиг в 2006 году. Что ж получается, потом Кучмий три года гробил газету?» Феноменальная логика. Больше того, в тексте у меня такой фразы даже не было. Это вступление к статье, написанное «Афишей» и Sports.ru. Когда он это понял, то не извинился, а все равно сказал: «Пиши заявление об уходе». – «Почему?» – «Потому что я так хочу». Я отказался и ушел.
 
На редколлегию (у нас и слова-то такого в лексиконе редакции никогда не было, но Рубин вернулся в советские времена), которая была 5-го числа, меня не позвали. Там были руководители. И меня – спасибо хорошим людям и профессионалам – «отбили». Вообще, за эти дни десятки людей и в самых разных службах самой редакции, и за ее пределами повели себя по отношению ко мне суперпорядочно. Ни одного предательства, ни одного разочарования! Вернее, одно половинчатое, но на фоне общей реакции это ничто. Огромное спасибо всем, кто поддержал меня в эти сложнейшие дни. Такое не забывается никогда.
 
Рубин, как мне рассказывали, начал «мою» часть редколлегии с ругательства в мой адрес, пусть и цензурного. Создал, так сказать, фон. Потом, обращаясь к руководителям отдела футбола, сказал: «Скажите, вы ведь НЕ хотите работать с Рабинером?» Но люди повели себя принципиально и тогда его все же успокоили. А потом уже нет. Получилось, что вечером того же дня я жестко поговорил с первым замом главного редактора Титоренко, о чьей роли в нашептывании Рубину гадостей обо мне узнал от самого гендиректора. После этого Титоренко тут же написал докладную на меня и отнес ее Рубину. И тут все закрутилось по новой. В пятницу я по ранее достигнутой договоренности взял первый за 40 дней (!) выходной, а мне за этот день тут же «нарисовали» прогул. И уволили, накануне поставив ультиматум до конца вторника написать заявление по собственному желанию.
 
― Что вы сделали после этого?
 
― Пообщался с тремя адвокатами.
 
― Почему именно с тремя?
 
― Мне не хотелось совершать ошибок, я не юрист. Поэтому хотел узнать больше мнений. Но я не хотел уходить с битьем тарелок из дорогого мне места. Поэтому выдвинул «СЭ» предложение ― разойтись по взаимной договоренности с компенсацией за уже подписанный Рубиным июльский отпуск и августовской зарплатой. Это адекватно, мне нужен хотя бы месяц на поиск работы, когда я должен быть защищен в финансовом плане. Это был джентльменский жест с моей стороны. Но Рубин даже слышать об этом не захотел: мол, или заявление по собственному, или увольнение за прогул. И вот тут я уже не колебался, поняв, что настал момент истины, в том числе и по отношению к самому себе. Если считаю себя мужчиной, то должен уметь принимать решения. Писать заявление по собственному желанию после 18 лет работы в газете, когда тебя выгоняют ни за что, – трусость, за которую я перестал бы себя уважать. Поэтому меня уволили. Почти сразу же я сообщил об этом в «Твиттере», потому что в наш век подобные истории не должны оставаться кулуарными.
 
Капков, Абрамович и Куприянов
 
― В самом начале интервью вы сказали: «Речь идет об умирании газеты». Это продолжается не один год. Рубин руководит газетой тоже не со вчерашнего дня. Почему вы сами не хотели уйти раньше?
 
― Может, и стоило прежде быть порешительнее... О том, чтобы Рубин продал газету, кстати, в редакции мечтают все. Однажды газету хотел купить Роман Абрамович, это было в 2005-2006 году. Один из основателей «СЭ», тогдашний зам главного (тоже позже в одночасье уволенный Рубиным) Лев Россошик вел переговоры с Сергеем Капковым, который представлял интересы Абрамовича. Было сделано очень выгодное предложение, составляло оно, по слухам, 30 миллионов долларов. Но с непредсказуемым Рубиным очень тяжело вести переговоры, и в итоге все сорвалось. Когда «СЭ» хотел приобрести руководитель группы «Парламент» Сергей Куприянов и еще один медиа-холдинг, тоже ничего не срослось.
 
А почему я не хотел уйти? Потому что это моя родная газета. Я работал в ее штате с 1994 года, а сегодня сумел приобрести на память номер за 24 апреля 1992 года (вынимает пожелтевшую от времени газету из сумки, – прим. Sports.ru), в котором вышла моя первая заметка в «СЭ» – интервью с нападающим «Спартака» из Владикавказа Игорем Шквыриным.

― Почему Рубин не хотел продавать газету?
 
― И сейчас не хочет! Ни в какую, несмотря на ужасное финансовое положение и хронические долги сотрудникам. Такое впечатление, что лучше он загонит «СЭ» в могилу, чем согласится его кому-то уступить. А причина – понты. Сейчас он – хозяин влиятельной, пусть уже и наполовину от прежнего, газеты. А кем он станет в глазах своих богатеньких друзей без нее?
 
― Выше вы рассказывали о том, что Рубин возмущался опубликованной статьей Гусева. Случалось ли такое, что материалы показывали ему до публикации и затем снимали?
 
― Титоренко несколько раз носил ему статьи на сверку, чтобы перестраховаться. При Кучмие такое и представить было невозможно.
 
― Текст Дзичковского из РФС, снятый с сайта через пару часов ― это из той же оперы?
 
― Там даже до Рубина не дошло, все решалось на уровне Титоренко. Это позорная история, одна из достаточно многочисленных. Ряд людей в редакции живут немного в другом измерении. Они считают, что если снять текст с сайта, то его уже никто не прочитает.
 
― Ваши тексты снимались?
 
― Неоднократно. «Зарубались», в частности, материалы, касавшиеся деятельности в «Локомотиве» Ольги Смородской. Делал это господин Титоренко, который почему-то критику в адрес Смородской в «Спорт-Экспрессе» не допускает. Однажды Титоренко был в отпуске, и мой текст про президента «Локомотива» прошел. Так Ольга Юрьевна дозвонилась ему аж в Америку. Он оттуда звонил в редакцию и бушевал, как такое могли пропустить. Кроме того, Титоренко регулярно повышает переданные корреспондентами со стадионов оценки футболистам, которые являются клиентами некоторых знакомых ему агентов.
 
― Публикуются ли в «Спорт-Экспрессе» заказные статьи?
 
― Я их точно не писал. И подавляющее большинство коллег – уверен, тоже.
 
― Мы можем подсказать: прекрасный текст про харьковский «Металлист», появившийся одновременно в «СЭ», «Советском спорте» и на сайте Чемпионат.com.
 
― Эта история как-то прошла мимо меня. Но то, что нечто подобное могло произойти, не исключаю.
 
― Но уходить вам все же не хотелось?
 
― Я верный человек. Мне было неприятно, но в такие минуты я предпочитал думать о том, чтобы самому работать достойно. Знаете, у меня какое-то время назад было большое интервью с Диком Адвокатом. Я спросил его, почему он так часто менял клубы. Он сказал: «Потому что в каждом клубе зарплату прибавляют». Это такое прямодушие до цинизма. Но мне в нем это и нравилось, он не строил из себя святошу. Тем не менее я к такой категории людей-летунов не отношусь. 18 лет на одном месте, думаю, неплохое доказательство тому. Хотя, естественно, за «ромбик», выражаясь футбольным языком, работать не собираюсь. Кстати, в «Спорт-Экспрессе» зарплата практически у всех сотрудников не менялась с момента смерти Кучмия ни разу, при том что Владимир Михайлович ежегодно «продавливал» у Рубина ее индексацию.
 
А кто теперь ее может продавить? Первые замы? Рубин ведь не потому уже три года не назначает главного редактора что так чтит память Кучмия. А потому, что больше не хочет делиться властью ни с кем.
 
― Может ли случится такое, что вы обойдетесь без суда?
 
― Нет. После того, как плюнули на мое более чем компромиссное предложение и к тому же специально уволили в день прямо перед трехнедельным отпуском, для меня это стало делом принципа. Когда к сотруднику, 18 лет отдававшему одной и той же организации силы и здоровье, относятся таким образом – пути назад быть не может.
 
А знаете, что такое бизнес по-рубински? Несколько лет назад в содружестве с одной французской компанией он выпустил парфюм «Спорт-Экспресс». Неплохой, не буду наговаривать. Но вот с реализацией как-то не заладилось. Было выпущено вроде как 15 тысяч штук парфюма, из которых пять тысяч раздали в основном випам, а остальные до сих пор лежат на складе. То, что происходит с редакцией, – тоже результат подобных вещей.
 
(Рабинеру звонят в четвертый раз за интервью. Звучат фразы «Нет, на карточку меня не устроит. Я должен получить все наличными в тот же самый момент, когда буду забирать трудовую. Где гарантии, что потом он меня не кинет?», «Историю Россошика, которому пообещали, не заплатили, а потом он должен был судиться, повторять не хочется», «Какие-то копейки за обеды – это не вопрос» ― прим. Sports.ru).

― С кем был этот пламенный разговор?
 
― С бухгалтерией и техниками. Там очень хорошие люди работают, к ним вообще нет никаких претензий. Но по приказу Рубина у меня забирают абсолютно все, что принадлежало редакции. К сожалению, придется даже поменять номер мобильника.
 
― Вы периодически смотрите в исписанные ручкой листы, которые принесли с собой. Это для суда или только для нас?
 
― Я просто готовился к интервью. Тезисы себе набрасывал.
 
Бизнес по-русски
 

― Владимир Шевченко в бытность пресс-атташе «Спартака» предлагал вам параллельную зарплату в клубе. Почему вы отказались?
 
― Потому что это не входит в мое понимание журналистской профессии.
 
― Другие подобные предложения к вам поступали?
 
― Нет. Слышал, что коллегам тоже предлагали, и неоднократно. Бизнес по-русски, что тут говорить.
 
― «Спорт-Экспресс» давно переживает не только финансовый, но и творческий кризис. Вы с этим согласны?
 
― Да, газета во многом осталась в прошлом веке. Как-то совершенно не учитывается то, что сегодня люди, покупая газету, по большому счету, получают вчерашние новости или их вялую перепевку. То есть не вносятся коррективы, которых требует время. Интернет за последние три года вышел на новый уровень, и в какой-то момент у нас наконец-то поняли, что надо как-то стимулировать авторов и ввели гонорары, весьма неплохие, за публикации на сайте. У меня даже было ощущение, что мои самые острые материалы выходили этой весной в «СЭ-интернет». И не потому, что там платили гонорар, а потому что туда пришел руководитель, который горит делом, придумывает темы, оперативно реагирует на события – Вячеслав Короткин. Он дает задания, которые интересны! А неделю назад гонорары на сайте отменили. Боюсь, сильные авторы из газеты станут писать туда несколько менее охотно.
 
Застой газеты я связываю именно с отсутствием Кучмия. Его смерть нас просто раздавила. Я вообще не мог поверить своим ушам. Как сейчас помню, я просто сполз по холодильнику. Причем, мне позвонил корреспондент «Советского спорта», Кирилл Зангалис, а потом уже, через несколько минут, был звонок от Максима Квятковского, который сказал: «Все, газете конец». Я ответил: «Да». В тот год целая группа журналистов ушла.
 
― Вам не кажется, что проблема сегодняшнего «СЭ» в том числе в невыносимо низком уровне авторов? В отделе футбола работают всего четыре человека, которых хочется читать.
 
― Совершенно с вами не согласен. Наоборот, авторское начало, узнаваемость стилей разных людей как раз выделяет мою бывшую газету в спортивной журналистике. Если говорить конкретно об отделе футбола, считаю, что потенциал наших ребят используется не до конца. Например, Саша Мартанов лучшие свои материалы делает на шикарном уровне, но к нему не находят подхода, и у него пропадает мотивация. Талантливые ребята пришли к нам в последние несколько лет – Дима Зеленов, Дима Симонов, Антон Матвеев и совершенно энциклопедически знающий футбол Дима Гирин. Если бы у наших молодых был свой Кучмий, за будущее газеты я бы вообще не беспокоился.
 
А выдающийся журналист Женя Дзичковский, а лучшие, пожалуй, интервьюеры страны Голышак и Кружков, а футбольный историк страны номер один Аксель Вартанян и многие другие – это что, не уровень?! Плюс звезды других отделов – Александр Беленький, Елена Вайцеховская, Слава Маламуд, Сергей Бутов... Авторы-то отличные, а вот организации процесса, концепции, стратегии, постоянных свежих идей сверху, позволяющих коллективу журналистов реализовывать свой потенциал, нет. Они, эти идеи, ушли вместе с Кучмием.
 
― Есть ощущение, что «Спорт-Экспресс» уже давно живет на другой планете ― другие медиа для него просто не существует. В интернете вторые сутки может обсуждаться новость, у которой есть вполне конкретный источник, а газета публикует ее на следующее утро с пометкой «Эксклюзив» и вступлением: «Как стало известно «СЭ». Это, по-вашему, не проблема?
 
― Проблема. Бывает, что это выглядит смешно, я согласен. Это идет от нежелания некоторых наших руководителей признавать, что какие-то другие издания могут нас в чем-то опередить. Это все обсуждалось, конечно.
 
Расскажу вам историю, когда Рубин обманул меня первый раз, и я окончательно понял цену этому человеку. Она началась перед Новым годом, 2011-м. Уже сердце кровью обливалось от того, что происходит с газетой. Я пошел к нему и сказал, что вижу в себе силы стать главным редактором. Что понимаю, какие изменения нужно внести, и чувствую способность повести за собой людей. Он ответил, что очень рад это слышать и давно чего-то подобного ждал. Но главного редактора в этой газете не будет, потому что внутри нее никто не достоин Кучмия, а со стороны приглашать в такой специфический коллектив нельзя.
 
Но он также сказал, что придумает для меня должность, сам озвучил сумму зарплаты, которая была значительно выше нынешней – я вообще не поднимал этот вопрос. И добавил, что по статусу в редакции я буду на одном уровне с Гескиным и Титоренко, и в непосредственном подчинении только у самого Рубина. Я спросил, могу ли уже как-то разговаривать на эту тему с коллективом? Он сказал: да, только говори, что это я сам тебя вызвал, что это моя инициатива. Ну, я и начал потихоньку.
 
― Видимо, зря.
 
― Да, напрасно я понадеялся на его порядочность. После Нового года, вернувшись из командировки, сразу почувствовал – что-то не так. Спрашиваю Рубина: могу ли уже начинать какую-то работу в новом качестве? И он мне заявляет: у тебя будут полномочия, чтобы встряхнуть редакцию, но ни должности, ни зарплаты. И я это «съел», хотя, может, уже тогда надо было начинать искать новую работу. Но решил, что меня просто проверяют «на вшивость». И три месяца ходил на планерки, чего за мной до этого не наблюдалось. И жестко разбирал каждый номер, невзирая на лица. Думал, это оценят. И оценивали. Но только не тот, кто принимает ключевые решения. Рубина-то на планерках отродясь не бывало...
 
Как-то на редком общем собрании Дзичковский спросил, будет ли у нас вообще главный редактор? Рубин ответил, что нет, внутри коллектива никто не достоин. И тут кто-то из сотрудников назвал мою фамилию. Помню кто, но не хочу его подставлять.
 
- Кого подставлять, если сам Рубин при этом присутствовал?
 
– Это понятно, но лишнее напоминание ни к чему – вдруг и того человека уволят? Главное, чего я не хочу сейчас сделать – это навредить кому-то из ребят. В общем, Рубин ответил: «Мы с Рабинером на эту тему общались и друг друга поняли». Я спорить не стал. Обтекаемая формулировка, да и мы все знали, что любая дискуссия с Рубиным при публике ни к чему хорошему не приводит. А на следующий день, уже без меня, он по мотивам той реплики коллеги устроил собрание, на котором начал меня за глаза поливать. И рассказал, что я приходил к нему и предлагал себя на должность главного редактора. Так и было, но он ведь сам говорил, чтобы я подавал это как его инициативу! Наверное, в его кругах такое вероломство – в порядке вещей.
 
Кстати, должен сказать, что на словах культивируя память Владимира Михайловича, на деле Рубин от нее всячески избавляется. Это выражается, например, в том, что кабинет Кучмия целиком был отдан дизайнерам, и там уже не осталось ни стола, ни кресла, ни каких-то других опознавательных знаков, что там работал основатель газеты «Спорт-Экспресс». В коридорчике стоит фотография в стекле, и цветочки возле нее. И все. Ну это же полный беспредел! Конечно, это большой кабинет, но хоть часть его можно было сохранить.
 
Я в данном случае могу только покаяться: мы, конечно, смалодушничали, позволив все это сделать. Помню, мы сидели в Лондоне с Настей, дочерью Кучмия, и я ей рассказал эту историю про кабинет. Она спросила: почему же вы вместе не пошли к Рубину? Я опустил глаза, мне нечего было ответить. И, может быть, это малодушие, которое мы из раза в раз проявляли, привело к тому, что Рубин стал воспринимать отношение к людям как к червям совершенно нормальным.
 
― У вас есть коллектив серьезных авторов. Соберись все вместе, можно что угодно продавить.
 
― Продавить через Рубина?! Звучит забавно. Вы его просто не знаете. Тем не менее, единения нам, конечно, не хватило на каком-то этапе. А сейчас уже поздно.
 
― Газета – это ведь не Рубин. Это Дзичковский, Беленький, Вайцеховская, Рабинер и так далее.
 
― Это да, но, к сожалению, сам Рубин этого не понимает. Он от журналистики бесконечно далек. Примерно как Сергей Фурсенко от футбола.
 
― Кто же ему это донесет, если не вы?
 
― Рубин не из тех, кто открыт для какой-либо дискуссии. Все его боятся как огня, знают о том, что взорваться он может в любой момент и по любому поводу. Вероятно, поэтому какого-то масштабного выступления не было. Единственное, что могу назвать – забастовка интернет-редакции из-за систематической задержки зарплаты. Это вот было пару недель назад, люди просто не вышли на работу все вместе. И несколько дней не выходили, пока им не выплатили все. Другое дело, что после этого последовали репрессии – были отменены гонорары за работу на сайт. Причем ко всему прочему еще и задним числом: мы в июне на Евро писали за оговоренные заранее гонорары, а выяснилось, что за бесплатно.
 
― Какая сейчас задолженность по зарплате перед сотрудниками?
 
― Сейчас еще не все получили за апрель. То есть любое заявление в трудовую инспекцию, и будут очень большие проблемы. Двухмесячные задержки, к сожалению, стали нормой. Если придет комиссия, она быстро в этом удостоверится. И она придет.
 
― «Спорт-Экспресс» ― одна из немногих газет, которая продолжает публиковать отчеты о матчах. Кто на какой минуте ударил, промахнулся, забил и так далее. Вам не кажется, что сейчас, в век интернета, когда у все большего количества людей имеется доступ к Youtube, это совершенно бессмысленно?
 
― Да, это абсолютный анахронизм. Я вообще не знаю, кто эти отчеты читает и обсуждает. Честно скажу, когда меня просили написать отчет, я понимал, что это работа вхолостую. Это убитая рубрика. Абсолютно убежден, что, будь жив Кучмий, отчетов в «СЭ» уже бы не было. Владимир Михайлович как никто умел, живя внутри газеты, смотреть на нее со стороны. И подмечать, что в ней надо изменить, порой радикально.
 
― Правда ли, что руководство газеты ставит в пример Бориса Левина, называя его жанр журналистики образцовым?
 
― Могу сказать, что Боря очень порядочный человек, в чем я убеждался не раз. А творческие вопросы я предпочитаю выяснять с коллегами один на один. По-моему, надо уважать то, как к нему относятся футболисты. Они знают, что Левин их не переврет, не сместит акценты, и поэтому ему доверяют. Этого тоже заслужить надо.
 
― Но в газете его образцом для подражания считают?
 
― Я вообще никогда не слышал, чтобы так говорили о ком бы то ни было. У нас хвалить вообще не принято. Сейчас. При Кучмие было иначе. Он и вставить мог по первое число, но и похвалить тоже. Каждый понимал, что такое хорошо и что такое плохо. Сейчас такого в помине нет. Каждый существует в своем мире.
 
Аршавин и «Футбольный менеджер»
 

― Говорят, что со временем почти все спортивные медиа станут корпоративными. У вас наверняка уже есть несколько предложений. Какой процент из них от клубов или федераций?
 
― Безусловно, уже кое-что есть, но пока рано делать какие-то выводы. Пока я буду в отпуске до конца июля, конечно, предложения сформируются. А насчет корпоративности – в Англии, например, уже сейчас интервью футболисты дают только своим сайтам или телекомпаниям. В премьер-лиге нет микст-зон. То есть все приходит в такое удручающее состояние, что люди общаются только со своими, грубо говоря. А оказаться лицом к лицу с людьми, которые могут задавать какие-то неудобные вопросы, не готовы.
 
― Но это же история и про нас тоже. В частности, про Бориса Левина, который, по сути, приватизировал общение с игроками сборной.
 
― Не согласен. По-вашему, кто-то способен заставить этих молодых миллионеров общаться только с ним одним? Как?! Просто в круг функциональных обязанностей Левина в «СЭ» входят регулярные интервью с футболистами сборной, и Боря чрезвычайно работоспособен.
 
А общаться с игроками сборной при желании может далеко не только он. Например, я где-то в среднем раз в год беру большое интервью у Аршавина. А чаще мне и не нужно. На это можно иначе посмотреть: Андрей общается с теми журналистами, в которых он уверен в том смысле, что они напишут то, что он хотел сказать.
 
― А можно сказать, что с теми, кто не будет задавать тех вопросов, на которые он не захочет отвечать.
 
― Ну, со мной-то он общается. И отвечает на весьма острые вопросы. Да и у Бориса были интервью с Аршавиным, где хватало нелицеприятных вопросов.
 
― В чем, на ваш взгляд, заключается главная проблема сегодняшних спортивных медиа России?
 
― Мне кажется, что новому поколению журналистов следовало бы плотнее общаться с людьми футбола, в нашем случае. Быть частью футбольного мира. Потому что многое пишется с дивана, как любил выражаться Кучмий, и чего он не допускал. Это в принципе допустимо, но чем больше общаешься с людьми, тем глубже ты общаешься с людьми футбола, тем лучше их понимаешь и тем больше отвечаешь за свои слова. Эта ответственность не должна подменять внутреннюю свободу, но должна присутствовать, потому что надо понимать, что за каждым словом стоит человеческая судьба, эмоции, переживания. Главное, нужно помнить: мы работаем с живыми людьми, а не с персонажами виртуальной игры в «Футбольный менеджер».
 
Генеральный директор «Спорт-Экспресса» Иван Рубин отказался давать комментарии Sports.ru