Виктор ЧАНОВ: "На металле заработал больше, чем в футболе"

Элитная многоэтажка на Печерске. Стучимся в квартиру легендарного вратаря «Динамо» 80-х Виктора Чанова, который затем играл в Израиле, немного тренировал, а 21 июля отметит свое 50-летие. В ответ слышим звонкий лай. «Не бойтесь, заходите!» — хозяин апартаментов, стоя босиком в динамовской футболке, приглашает нас на кухню. Попутно утихомиривает своих йоркширских терьеров: «Миша! Мишель! Хватит, кому сказал!» Двое йориков — Виктора Викторовича. Третьего оставил на «перевоспитание» его брат — тренер вратарей ЦСКА Вячеслав Чанов. «Шестой год тут живем, — рассказывает без недели юбиляр. — Это у нас основная база. А в Боярке — воздушная. Туда ездим подышать, шашлыки пожарить. Есть еще квартира в Партените. Надеюсь, выберемся туда в августе».

— Виктор Викторович, кто вы сейчас?

— Президент компании. Знаете, почему, когда меня пригласили в 2007-м тренером вратарей в «Динамо», я надолго не задержался? Неудобно было чувствовать себя подчиненным... Сначала я был одним из учредителей этой компании, вложив свои средства, потом — гендиректором, сейчас вот — президент. Занимаемся металлом, очень тесно связаны с «Автодором», «Укрзализныцей», Российской железной дорогой. Ждем подписания договора с Сочи. Я ведь окончил не Институт физкультуры, а Киевский торгово-экономический институт.

— Крупные у вас сделки?

— Немаленькие.

— С шестью нолями?

— Бывает.

— Можно сказать, что на этой работе вы заработали больше, чем в футболе?

— Можно. Кстати, нынешняя моя ответственность и та, вратарская, — очень похожи. Нельзя подвести...

— А какой был ваш первый заработок?

— В 16 лет я получил сумасшедшие деньги — 60 рублей. Мне выдали вот такую пачку! Часть отдал родителям, на остальные пригласил весь класс на пирожки.

— У вас небольшой юбилей на носу...

— Да, маленький (смеется). Шутят, что до 50 года прибывают, а потом убывают. Будем крепиться…

— Кстати, форму поддерживаете?

— В фитнес-клуб хожу. А еще по средам и субботам играю в футбол с политиками и бизнесменами. Есть такой клуб закрытого плана «Фортуна». Там я нападающий. Кстати, в этом амплуа действует у нас и спикер Владимир Литвин. Не стесняется черновой работы. Если потерял мяч, то будет догонять этого человека, чтобы отобрать, потому что чувствует, что виноват. На него всегда можно положиться. Буквально вчера я с ним разговаривал — у меня сейчас мама в реанимации, нужно ее после больницы перевести в реабилитационный центр. Туда очень трудно попасть. Но уже сегодня утром вопрос был снят.

— Вы ведь и раньше пересекались с первыми лицами страны?

— Со Щербицким часто встречались. Он был ярый любитель футбола. Переживал до такой степени, что, как сам нам рассказывал, как-то даже телевизор разбил. С Горбачевым молоко, тогда ж сухой закон был, пили перед ЧМ в Мексике. Пригубили, не притронуться неудобно было.

— А что за история произошла у вас в Израиле с Ицхаком Рабином?

— Это был нонсенс — я, иностранец, по популярности у них был человеком номер один. Не мог выйти на улицу — и обмороки были, и щупали меня за рукав, неужели я настоящий Чанов. Сыну постоянно местные надаривали шоколадных яиц, мороженого, игрушек. Когда я выходил на поле, на трибунах всегда вывешивали красный флаг и пели «Катюшу». А на тотализаторе все ставили, когда же я первый мяч пропущу. Помню игру: мой «Маккаби» Хайфа против «Маккаби» Тель-Авив на их поле. Это как «Динамо» — «Спартак». Взял два пенальти, мы выиграли, стали чемпионами. И в израильских газетах появились заголовки с моим фото — «Герой Советского Союза».

И вот как-то прихожу на тренировку, а тренер мне: «Нет-нет. Беги туда-то, приедет Ицхак Рабин». И после паузы: «Меня возьмешь?» Рабин, которого впоследствии убили, в рамках предвыборной кампании специально приезжал встретиться со мной, чтобы завоевать симпатии севера страны.

— Сделали его премьером?

— По крайней мене, многие голоса после этого за него отдали.

— Правда ли, что вместо «Маккаби» вашим клубом мог стать «МЮ»?

— В пятницу я подписал контракт с «Маккаби», а в понедельник был звонок из «МЮ». Болельщики «Манчестера» уже ждали меня и Литовченко в аэропорту как новичков команды. Но — уже был контракт с «Маккаби».

— Насколько сложными для вас были матчи против брата-вратаря?

— Когда мы в «Лужниках» играли финал Кубка СССР с «Торпедо» («Динамо» выиграло 1:0. — Авт.), я хотел поздороваться перед игрой с Вячеславом, а он мне даже руки не подал. Как потом объяснил: «Извини, но два часа, пока идет матч, нас нет». А после того матча, надо же, тренеры на допинг-контроль вытащили шарики с номерами вратарей. И мы оказались там вдвоем. Помнится, долго не мог сдать анализ, даже самолет с командой задержали.

— Какими были ваши отношения с Лобановским?

— Начнем с того, как состоялся мой переход из «Шахтера» в «Динамо». После матча с Чехословакией в Братиславе (0:0) меня позвали в номер Лобановского. «Понимаешь, — говорит он, — есть такие варианты, когда классному игроку нужно переходить в другой клуб?» Я кивнул головой, но ответил, что нужно посоветоваться с супругой. «Хорошо», — сказал Валерий Васильевич. Но не успел я выйти из комнаты, как он произнес: «Уже посоветовался. Возвращайся!» Лобановский достал мое заявление, правда, не мной написанное, я только подписался. Иначе… Иначе у меня не было бы перспективы выступлений за сборную СССР. А когда я после травмы, заставившей пропустить 85-й год, просился вернуться в «Шахтер», он порвал пять моих заявлений об уходе.

— Что это была за травма?

— Тогда даже медики считали, что я должен закончить карьеру. На что жена-рентгенолог сказала: «Ты не просто должен, а обязан играть». Помню людей, которые увидели меня в первой игре после травмы. Говорили, что это мираж. В команде даже прозвище дали — «Феникс». А случилось все так. После тренировки я уже уходил из ворот, как вдруг услышал удар и, уворачиваясь, выставил ладошку. Вот этот палец достал вот этого места (Чанов показывает на локоть правой руки. — Авт.). Лобановский тогда сказал, чтобы быстро поставили диагноз, потому что на носу игра со «Спартаком». Ну, и врачи, буквально восприняв это указание, по мокрому снимку, не дав ему высохнуть, решили, что ничего нет. А был уже перелом. И с ним я играл с июня по ноябрь. На матчи мне накладывали на руку пластырь, а дома я уже ложку не мог держать. Так доиграл 84-й. А потом на обследовании сборников в Москве бабушка-фронтовичка, увидев руку, заставила сделать снимок. И обнаружилось, что на фоне незалеченного перелома начался асептический некроз, когда остается очертание кости, а внутри она начинает сыпаться. В «Динамо» шум поднимать не стали.

— Триумфальный финал Кубка кубков с «Атлетико» в 86-м (3:0) компенсировал то, что довелось пережить?

— Это был апогей моей карьеры. Брал все, что летело... Тогда нас справедливо в Европе называли не командой, а машиной. Кстати, о машине. Расскажу забавный случай. Лобановский был до того педант, что мог оштрафовать, игрока за неопрятный вид или грязное авто. И вот я приехал на «Динамо» за билетами для родителей, окно машины оставив приоткрытым. И только зашел в администратору, как бежит начальник команды: «Васильевич зовет!» Посмотрел на себя, вроде выбрит, одет красиво. Захожу. Он говорит: «Непорядок с машиной». — «Что значит, непорядок? Да она ж вылизанная». И тут идет до того тонкая фраза. «Твоя супруга курит?» — тихо спрашивает он. — «Да, курит». — «Так ты ей передай, когда она в машине покурит, то чтобы пепельничку задвигала. А то болельщики ходят, вдруг заглянут, неудобно будет». То есть дал мне понять: «Покурил сам, так хоть закрой же»…

У нас многие курили в команде. Не зря ж Лобановский на вопрос журналистов, кто у вас в «Динамо» не курит, отвечал: «Я». Он все знал. Но при наличии формальных штрафов в 200 рублей — мы шутили, что у нас самые дорогие сигареты в мире — он все прощал, потому как давали результат. Ну, и старались не попадаться. На базе для курения было укромное место — пятнадцатая комната, там, вдалеке, на балконе, в углу, куда редкая птица долетала...

Мог Лобановский отправить в казарму. Вон Демьяненко, не желавший переходить из «Днепра», после трех недель строевой подготовки сам позвонил Васильевичу и сказал, что согласен. Но казарма означала, что ему игрок нужен. А самое страшное было, когда он переставал тебя замечать.

...Во время нашего с Чановым разговора, проведав маму Виктора Викторовича, вернулась его жена Галина.

— Правда ли,— спрашиваем у нее, — что у Лобановского было предубеждение к женщинам?

— В неформальной обстановке он был галантен, говорил комплименты. Но в работе... Я обожала Литву, и когда у них был матч с «Жальгирисом», умоляла мужа, чтобы разрешил мне полететь в Вильнюс. Не разрешил. Но Бессонова, Света Баль поехали своим ходом. Жили в другой гостинице. Но Лобановский каким-то образом узнал, что они в Вильнюсе. И что вы думаете? Не поставил их мужей на игру.

— Галина, с кем из динамовских семей были наиболее дружны?

— Вот парадокс, самая близкая дружба у нас была с Викторией Михайловой — первой женой Миши Михайлова. Хотя, казалось, Чанов и Михайлов были самыми большими соперниками. У нас дети одногодки, с пузами мы ходили практически одновременно. Вообще, в 40-м секторе стадиона было два ряда для родственников игроков. Но жены собирались — нет, не посмотреть футбол, а поговорить. «Квочкой» у нас Адочка, жена Лобановского, была. После одной игры она при всех назвала его, как дома: «Папочка». «Какой я тебе папочка?!» — отругал он ее. С тех пор обращалась к нему только — Валерий Васильевич.

— Виктор Викторович, а ваш сын Вадим продолжить вратарскую династию не хотел?

— Природа иногда должна отдыхать… Он ходил в группу подготовки ДК. Но я ему сказал: «Не для киевского «Динамо». И посоветовал учиться. Сейчас он гендиректор успешной фирмы. А на уровне любителей играет в футбол. Думаю, ничего не потерял.

ПОЛУЧИ, НЕМЕЦ, ЗА РУССИШ ШВАЙН!

Несмотря на вратарское хладнокровие, однажды Чанов не сдержался. «В первом матче финала молодежного Евро-80 с ГДР на их поле (0:0, в ответном СССР выиграл 1:0) я на 89-й минуте поймал мяч, как тут соперник по фамилии Деннштедт, пробегая мимо, плюнул мне в лицо и бросил: «Руссиш швайн!» Я его хорошо «перехватил». После моего удара он потом чуть ли не на трибуны побежал. Зато потом всегда первым со мной здоровался. Это была моя первая и последняя красная карточка, — вспоминает Виктор Викторович. — А был случай, когда в свой адрес пришлось выслушать немало крепких слов, но уже по делу. После неудачной игры «Шахтера» к нам на базу приехал секретарь обкома партии. И молча, вместо тренировки, нас посадили в автобус, привезли на шахту и спустили где-то на глубину 800 метров. Поговорив с горняками, мы поняли, кто мы есть на самом деле. Это был непереводимый фольклор. Родственное древо вспомнили от самых корней. Но это возымело положительный эффект. В том сезоне мы взяли «серебро».

Со сборными у Чанова свои отношения. Например, за сборную УССР он не сыграл ни одного матча. «Из-за обиды, — говорит. — В 13 лет меня вызвали в юношескую сборную Украины, но хотя я был на голову сильнее конкурента, мне намекнули, что играть будет воспитанник главного тренера. Я тогда вообще чуть не бросил футбол. А за Украину, сколько меня потом ни вызывали, я принципиально не играл».

В сборной СССР Чанову принадлежит суперсерия — 16 сухих матчей, не считая автогола от Шматоваленко. Но основным кипером на ЧМ-86 и ЧЕ-88 ему не суждено было стать. «Политика, политика… Не считаю, что Дасаев — плохой вратарь. Но даже лидеры федерации футбола мне говорили: «Ну, нельзя же, чтобы все «Динамо» играло за сборную. Поэтому разбавили ее спартаковцем. Плюс получилось, что Дасаев раз хорошо сыграл. А зачем тренеру менять вратаря, если у него все хорошо пошло? Может, если бы я играл в «Спартаке», в сборной играл бы я».

ПРЕВЗОШЕЛ ОТЦА ПО «ЗОЛОТУ». Виктор Чанов родился 21 июля 1959 г. в Донецке. Он — сын покойного уже вратаря Виктора Гавриловича Чанова, двукратного чемпиона СССР, и младший брат Вячеслава Чанова, лучшего вратаря СССР-81. Выступал за «Шахтер» (1978—81), «Динамо» (1982—90), «Маккаби» Х (1990—93), «Бней-Йегуда» Т-А (1993—94), «Борисфен» (1994—95). Обладатель Кубка Кубков-86, Кубка СССР (5 раз). Чемпион СССР (3 раза) и Израиля. Чемпион Европы (U-21, U-19).