Интервью из прошлого. Игорь Жабченко: "Провинившихся Буряк ставил в стенку"

К 25-летию некогда популярной газеты КОМАНДА мы решили открыть рубрику «Интервью из прошлого», в которой найдем место наиболее резонансным и памятным публикациям разных лет, пишет zbirna.com.

Сегодня герой проекта — воспитанник Динамо, экс-полузащитник Черноморца и целого ряда других клубов Игорь Жабченко, которому сегодня исполняется 52 года. Летом 1998-го 30-летний футболист находился на распутье после неудачного сезона в составе Шахтера.

«В Черноморце мой отъезд в Израиль был воспринят очень спокойно»

— Игорь, если не возражаете, давайте начнем с вашей «изра­ильской эпопеи». Как же все-та­ки получилось, что, находясь на одном из верхних витков своей карьеры, вы очутились на земле обетованной?

— Клуб не настаивал, чтобы я остался, и в это время как раз по­доспело приглашение из Израиля. Условия были неплохие, вот я и со­гласился. Поступили и другие предложения, но у меня еще в те­чение года был действителен кон­тракт с Черноморцем. Если бы клуб действительно нуждался во мне, я бы с удовольствием остал­ся Увы, мой отъезд был воспринят абсолютно спокойно.

— И даже играя в Израиле, вы все равно привлекались в сбор­ную Украины. Это о чем-то гово­рит, ведь не каждому такое удава­лось. Уезжая в Израиль, не бо­ялись потерять место в сборной и понизить собственный уровень?

— Ну, во-первых, в Израиле есть командочки и поприличнее, чем у нас. Восемь — десять клу­бов очень неплохого класса. Плюс сейчас и сборная Израиля на подъеме. Вот и в отборочном цик­ле смотрелась недурно. Это рань­ше, во время первой волны «эмиг­рации» наших футболистов, таких как Баль и Уваров, уровень футбо­ла был в Израиле невысок. А сей­час там играют весьма прилично.

— Что можете сказать о Бней-Иегуде?

— Команда, в принципе, ничего. Там и Коля Кудрицкий, ныне покой­ный, играл, и Вася Мокан. Только вот когда клуб седьмое место за­нял, пришел новый тренер, полови­ну игроков разогнал, набрал паца­нов и посыпалась команда. А кто всегда крайний? Легионеры! Вот и получилось, что сначала я уехал, потом Серега Герасимец (как сей­час в Зените играет!), а потом и Ваську «доконали».

— А на какой позиции вы игра­ли в Иегуде?

— Опорного хава. Там, по хит­рой идее тренера, их должно было быть два.

— Как к вам относились бо­лельщики?

— Нормально. Если играешь хо­рошо — болельщики будут соот­ветственно и относиться.

— А страна как?

— О, страна — сказка! Для се­мьи и для жизни — это класс! Язык, конечно, тяжело давался. Помню, первый месяц жил у Васи Мокана, квартиры пока не было, так приехал Олег Кошелюк, и они написали мне штук двадцать са­мых нужных фраз на иврите. Вот первые месяцы и жил с таким «разговорником».

— Так стоило ли ехать?

— Как сказать… Все что ни де­лается — к лучшему.

«При Конькове в сборную ехали как на праздник!»

— И в сборной парочку матчей сыграли…

— Да не парочку! У меня все-та­ки больше двадцати игр за сбор­ную. Ну, тогда при Конькове отлич­ный коллектив подобрался. И тре­нер, которому нравилось работать со сборной. Атмосфера была что надо! Все ребята — и из Киева, и из Днепропетровска, и из Одессы — ехали в команду как на празд­ник. Это Коньков постарался! Да и потом, мы же, кажется, четыре иг­ры подряд выиграли. Я, правда, подвел со словенцами (тогда Игоря удалили еще в первом тайме, и команда, выигрывая на тот мо­мент — 1:0, в итоге проиграла — 2:3. — Авт.), но все равно после каждого матча было грустно рас­ставаться.

— После истечения срока аренды в Бней-Иегуде был и ка­кие-то варианты?

— Можно было остаться в Изра­иле, так мне говорил мой агент Бо­ря Норман. Но я решил вернуться домой. Боря позвонил в Одессу, и ему сказали, что я нужен Черно­морцу.

«Прокопенко оставил Буряку сумасшедшую по потенциалу команду!»

— Сложилось впечатление, что при Буряке вам в Черноморец путь был заказан.

— Сначала наши отношения складывались хорошо. И погово­рить с ним можно было, и подска­зать что-нибудь. А потом, когда мы выиграли серебро, а он стал лучшим тренером Украины, слов­но что-то поломалось. Знаете, не­что вроде «звездной болезни». По­шли неудачи, а списывали все на Прокопенко, будто бы он оставил Буряку разобранную команду, а команда-то была по потенциалу просто сумасшедшая.

— Но в Одессе после возвра­щения вы первое время вообще на себя похожи не были…

— Да я в Израиле сезон полно­стью отыграл, на сборах месяц «проторчал». Представьте себе, жара — под «полтинник», а нас, как собак, гоняют. Климат вообще от­вратительный. Выходишь на улицу, а в бутсах чвакает, как будто дождь льет. Плюс я, наверное, где-то на­грузился сильно и пошел на спад. Да и потом, в Черноморце я на­чинал в 25—26 лет, самый пик. Мо­жет, стоило в Россию уходить…

— А предложения были?

— Предложения появились пос­ле истечения контракта с Черноморцем. Приглашали в Самару — в Крылья Советов, в Днепр, в Полтаву, в Волгоград. Я, конечно, выбрал Ротор. Все-таки там — Прокопенко. Очень мне Виктор Евгеньевич как тренер импонировал. Человечный, может найти подход к игрокам — настоящий профес­сионал.

«В Шахтере полгода пришлось сидеть на банке…»

— Ну а потом был Шахтер…

— Да. Причем Шахтер интере­совался мной, еще когда я перехо­дил из Кремня в Черноморец. А потом уже, видимо, Прокопенко порекомендовал меня Яремченко. Но так получилось, что, когда я при­ехал в Шахтер, чемпионат Укра­ины уже начался, срок дозаявок ис­тек, пришлось опять полгода си­деть на банке. Вроде бы и платили, и с ребятами тренировался, а иг­рать же тоже хотелось.

— Как в Шахтере коллектив?

— Очень хорошие ребята. Пос­тоянно собирались семьями, точ­но так же, как раньше в Черно­морце при Прокопенко, и ехали или на дискотеку или куда-нибудь в ресторан посидеть. А потом, ког­да выходили на поле, и играть приятнее было.

— Но в основу пробиться бы­ло непросто?

— Еще как. Там на место по два-три человека претендовало. Как и сейчас — вернулся Попов, Жуненко приехал. Конкуренция в Шахтере будь здоров!

— Вы сменили кучу амплуа, иг­рали на обоих флангах. И защит­ником, и хавбеком. Что больше нравится?

— Атаковать всегда нравится больше.

— А голы со штрафных? Это — врожденное?

— Не бывает врожденного уме­ния забивать со штрафных. Это да­ется только тренировками. Буряк очень много внимания уделял стандартным положениям, вот при нем-то н я начал усердно отраба­тывать штрафные.

— Неужели на базе была искус­ственная стенка?

— Кстати, была. Буряк сделал. Из провинившихся игроков, докто­ров и массажистов (смеется). Они только и успевали нагибаться.

— Какой ваш самый памятный матч?

— С Динамо, в Киеве. Я все-таки киевлянин. Приятно своим насолить. И как! Два гола — не шу­точки.

«Не хотелось гробиться в Шахтере-2»

— СК Николаев — это пони­жение в классе?

— Николаев — это промежу­точный этап. В Шахтере появи­лись новые футболисты, а я попал в немилость к Валерию Ивановичу. Не знаю, почему, но факт остает­ся фактом. Поставили семь чело­век на трансфер. А в Шахтере-2 гробиться не слишком-то и хоте­лось. Тут Николаев и подвернулся. Вот и подумал: Заяев — тренер хоть куда, а команда на первом месте идет. Грех отказываться. И до дома рукой подать. 100 кило­метров до Одессы — это пустяки. Правда, в плане финансов меня там «пробросили»…

— Но зато забивать наконец-то стали.

— Да, я играл либо опорного, ли­бо правого хава. Атаковать было сподручнее. Но «забивать стал» — это громко сказано. Так, забил один гол. Правда, победный. Да и сыграл-то я всего две игры, а по­том колено «полетело». Прямо невезуха какая-то.

— Кроме Черноморца в ны­нешнее межсезонье у вас какие-то варианты были?

— Не важно Мне однозначно хочется играть именно в Одессе.

— Кстати, а вы то сами еще сколько лет играть планируете?

— Лет пять протяну. Чувствую, что я еще в порядке.

— А что потом?

— Знаете, когда игрок здоров, он нужен всем. Я это на себе испытал: могут позвонить в семь утра: «При­вет! Я оттуда-то. Приезжай к нам. Мы тебя очень ждем». А когда, до­пустим, у футболиста травма, о нем тотчас же забывают. Тишина. Денег нет. Думаешь, что делать, чем за­ниматься? Я в свое время приобрел недвижимость. Но из меня бизнес­мен — никакой.

Михаил Спиваковский, Александр Яковлев, 05.08.1998