Реальный Маркус Рашфорд. Эксклюзивное интервью для GQ

В эксклюзивном интервью Маркус Рашфорд рассказал GQ о своем детстве и о том, как оказался на футбольном поле, где открыл свою страсть к игре.

Маркус Рэшфорд — один из самых интересных молодых футболистов Англии. Всего в 21 год он успел стать игроком основы «Манчестер Юнайтед» и сыграть 31 матч за сборную, главный тренер которой Гарет Саутгейт говорит о нем как об «огромном таланте». Тренер «Юнайтед» Оле Гуннар Сульшер идет дальше: «У него пугающая скорость, он становится все сильнее, он отлично удерживает мяч, и он прекрасный связующий игрок. У него есть все шансы стать звездой самого высокого уровня. Я уверен, что у Маркуса есть потенциал выйти на уровень Харри Кейна и даже лучше».

Несмотря на все эти похвалы, за пределами поля Рэшфорд очень скромный, и, как обнаружил Джермейн Дженас, все еще считает себя местным парнем, а не футбольной суперзвездой. Молодой нападающий, родившийся в Уитеншоу, городке в пределах Манчестера, полагает, что он точно такой же, как и все, только чуть более удачливый.

В нашем эксклюзивном интервью Рашфорд рассказал GQ Hype о своем воспитании, посетил свой семейный дом, футбольное поле, где он впервые обнаружил свою страсть и природный талант к игре, и даже вернулся в свою старую школу («Я был хорошим мальчиком» - говорит он). Это путь настоящего Маркуса Рэшфорда – от мальчишки до игрока основы «Юнайтед».

Академия Флетчер Мосс Рейнджерс

Джермейн Дженас: Теперь ты суперзвезда, но здесь для тебя многое началось.

Маркус Рэшфорд: Я думаю, никогда не следует забывать о своих корнях и происхождении. Потому что есть множество людей, которые вышли из той же среды, но которым не повезло добиться успеха. Я уже говорил, что играю не только для себя. Я играю для своей семьи и друзей. Большое количество людей разделили со мной эту мечту. И здесь всё напоминает об этом. У меня осталось много друзей с тех пор, с шести-семи, а точнее, с пяти лет. Приятно наблюдать за тем, как они растут, и, хотя сейчас каждый из нас пошел своим путем, то время, когда мы с ними играли в академиях, было просто потрясающим и навсегда останется в моей памяти.

Что ты чувствуешь, когда возвращаешься сюда?

Я думаю, что главный посыл, который я всегда получаю от посещения старых мест, старых домов, старых школ — это напоминание о том, кто ты и откуда. У меня много друзей в этом районе, и раньше мы приходили сюда почти каждый день. Возвращение сюда пробуждает во мне хорошие воспоминания. Но в то же время, это не дает забыть о том, откуда я пришел.

Мне знакомо подобное чувство. А какой у тебя был распорядок дня?

На каникулах мы развлекались тут с самого утра. Ходили в магазины за углом и не заходили домой на ужин. Нас несколько раз отчитывали. В течение учебного года, [мы тусовались здесь], может быть, около четырех часов, пока не становилось темно. Просто валяли дурака, делая все, что хочется. Если у нас не было экзаменов, мы играли в разные игры, типа тех, где нужно ударить от штанги, чтобы забить гол. Мы просто приходили сюда и работали с тем, что у нас было.

Это невероятно. Когда я смотрю на эти штанги, я думаю о том, насколько особенной была бы простая сетка ворот для тебя в детстве.

Угу. Это было здорово.

Если у кого-то оказывалась сетка, реакция была примерно такая: «Вау, мы должны сыграть. У кого-то есть сетка!»?

Ну, если мы действительно организовывали игру, то кто-то приносил сетку. Но если ребята приходили со своими старшими братьями или папами, они обычно приносили сетку, и вот тогда эмоции были похожие, да.

Ты когда-нибудь приходил сюда один, просто чтобы попрактиковаться?

Угу. Всё время. У меня есть два старших брата, и мы обычно ездили на велосипедах, потому что я жил в пяти-десяти минутах от этого поля, и они были бы с кучей своих товарищей, с которыми играли в большой футбол. Я должен был смотреть за ними, но я брал мяч и ходил один. Так всё и началось. Мои братья всё время играли в футбол со своими друзьями, так что однажды я просто спросил маму: «Можно мне пойти?» Я должен был просто посмотреть, но по уши влюбился в игру.

Ты из-за этого начал играть за команду?

Нет, это было до команды. Тогда я был моложе. Должно быть, мне было около четырех лет, потому что я хотел сразу же присоединиться к «Юнайтед».

Даже в таком возрасте ты хотел присоединиться к команде?

Да. Но это было… ну, не многие команды набирают игроков такого возраста. У них была команда до шести лет, но там играли ребята 5-6 лет.

Они были старше тебя.

В основном. В «Юнайтед» теперь есть игрок по имени Ро-Шон [Уильямс], который на год младше меня, но из-за структуры, которая тут была, мы играли вместе. А потом случилось так, что он покинул клуб. Мы были вместе с самого младшего возраста, до тех пор, пока оба не оказались в запасе первой команды. Это в очередной раз доказывает, какую ценность имеет это место.

И я полагаю, что здешние тренеры, которые сделали всё возможное для тебя, должны быть счастливы, видя, чего ты добился.

Я думаю, они гордятся тем, что видят не только одного из игроков, которых они буквально вырастили — ведь именно здесь многие из нас влюбились в игру — но и множество других достойных примеров из разных возрастных групп. Особенно в этом месте. Они, должно быть, очень счастливы, так как девять, десять, может быть, больше игроков, которых они тренировали, играют сейчас на высшем уровне.

На каком поле, из тех, что находятся здесь, ты забил свой самый невероятный гол?

У нас было много маленьких полей. Мы играли пять на пять, шесть на шесть, но не думаю, что забивал тут какие-то крутые голы. У нас вообще было одно основное большое поле, и три или четыре маленьких неподалеку от него. Вот на них мы, младшие, и играли, а старшие ребята выходили на большое поле.

Ты сейчас улыбнулся. Вероятно, ты все же вспомнил какой-то гол. Он был значимым?

Да, всё так. Правой ногой, потому что на левой не было шипов, с середины поля.

Невероятно. Люблю такие истории.

Я никогда не забуду этот гол.

А твои братья… ты сказал, что они играли здесь. Вы тренировались вместе?

Иногда да, но у них были разные команды, поэтому они играли на дальнем поле. В то время как ребята из Флетчер Мосс занимались на этой половине, а потом уже была воскресная лига, в которой они играли.

Выросший в Уитеншоу

Держу пари, ты играл в футбол на этой кухне. Я в детстве бегал вокруг, играя с носками или чем-то еще.

Нельзя было ступать за пределы плитки — вот как мы обычно играли. Всегда находилось, чем заняться. А все это пространство занимал мой велосипед. Там был широкоэкранный телевизор и диван. Он был очень удобный, и мы весь день играли в PlayStation.

Так вот где ты вырос?

Да. Это мой маленький дом. Это немного странно. Я впервые вернулся домой, но это хорошо. Мои друзья все ещё живут здесь, так что я, бывает, прохожу мимо дома, но находясь внутри, я чувствую себя как-то по-другому. Много тяжелой работы — тяжелой работы моей мамы — было вложено в этот дом, так что это особое место.

У тебя есть братья и сестра, которая живет через несколько домов. Вы, наверное, были очень сплоченной семьей?

Да. Мы жили буквально на расстоянии двух минут друг от друга. Другая моя сестра живет по ту сторону дома. Но все были совсем рядом. Я мог ходить к кому угодно, потому что большую часть времени после школы мама всё еще работала. Так что либо приходи сюда и зависай с Дэйном, то есть с братом, который тебя старше, либо отправляйся к Дуэйну или к моей сестре. Я это и делал. Хорошо, что все были рядом. Это было важно для меня.

И когда мы вошли, ты показал мне, что твоя спальня находится в передней части дома. Я тебя разоблачу! Ты раньше убегал?

Не в курсе, знает ли об этом моя мама... Впрочем, теперь-то узнает.

Когда ты был под «домашним арестом», ты обычно запрыгивал на крышу...

На крышу убежища, потом спрыгивал вниз, и исчезал в ночи. Если у меня все получалось гладко, никто не замечал.

Неужели?

Ага, если я делал все правильно. Но большую часть времени меня всё равно ловили.

Вы, должно быть, постоянно играли в футбол.

Мы обычно выстраивали всякие вещи в саду, как разметку на поле, ворота, и там тренировались. Расставляли конусы. А потом маленькие спринты. Там было очень мало места для игры, так что, оглядываясь назад, я не понимаю, как же я умудрялся все это проделывать. Правда, как? Я не знаю. А еще там были качели.

Я немного поговорил с Дуэйном, твоим братом, до того, как встретился с тобой, и он рассказал мне о той роли, которую он сыграл в твоей жизни, о том, как он помогал тебе в играх, тренировках и подобном. Ты помнишь много таких моментов?

Конечно. Добираться куда-то было непросто, потому что моя мама не водит. И до тех пор, пока Дуэйн не сел за руль, мне нужно было ехать на автобусе отсюда до центра города, а потом, опять же, на автобусе из центра до Солфорда. И так каждый день, туда и обратно. Всё это продолжалось около года, 18 месяцев, если точнее. Кроме того, на тренировке тебе нужно много вещей, все эти бутсы, щитки и тому подобное, так вот у меня была довольно тяжелая и большая сумка с этим инвентарем, и в какой-то момент это стало слишком. Так что, когда Дуэйн получил права, он меня возил. Он путешествовал повсюду. Он был на Чемпионате мира... Это безумие.

На каком этапе ты подумал: «Я могу это сделать. Я верю, что смогу это сделать»?

Я видел других игроков академии, начиная с первой команды. Когда я был моложе, там были [Федерико] Македа, Дэнни Уэлбек, Равел [Моррисон], [Поль] Погба, Джесси [Лингард] — они входили в первую команду или были очень-очень близко к тому, чтобы туда попасть. В то время мне было около 14 или 15 лет, и, находясь рядом с теми игроками, которые были в первой команде, я понимал, что и для меня это более чем реально. Когда ты моложе, у тебя есть мечта стать лучшим игроком, и моей мечтой было всегда играть за «Юнайтед». Потом тебе исполняется 12, 13 лет, и многие твои друзья начинают заниматься чем-то другим, помимо футбола, вы отдаляетесь. И ты начинаешь... не то, чтобы сомневаться в себе, но понимать, как тяжело исполнить эту мечту. Затем, когда я увидел, что они начали играть на более высоком уровне, это подстегнуло меня работать еще упорнее. Для меня быть в первой команде — это быть примером для тех, кто моложе меня. Чтобы они увидели — всё возможно.

Вернувшись сегодня в этот дом, побродив здесь, потренировавшись и занявшись обычными здешними делами, каково это-продолжать играть на «Олд Траффорд», быть главным номером десять?

Это огромное, огромное чувство гордости, но я всё же не забываю, откуда я вышел и кем в результате стал. Это навсегда в моем сердце и очень важно для меня. Я доволен тем, что всё было именно так. Нам удалось приехать в мой старый дом.

Понял. Ты всегда будешь рядом со своими близкими.

Угу. И я думаю, что это хорошо для детей, потому что многие из тех, кто растёт здесь, чувствуют, что они застряли в той среде, где им трудно чего-то добиться. Я могу быть для них примером и просто показать, что всё возможно. Здесь много молодежных центров и много талантливых детей. Поэтому я думаю, что для них важно увидеть свет. И если я могу быть для них примером, я никогда не упущу эту возможность.

Но это всё нужно и тебе самому?

Да, я знаю, знаю идеалы, которые отстаиваю, и это безумно важно для меня. Очень легко устроиться поудобнее. Два или три года назад, когда я впервые начал играть, это был мой самый большой страх. Довольствоваться тем, что у тебя есть, и не стремиться к большему. Этот страх заставил меня трудиться еще упорнее.

Да, так жить легко. У меня был такой период в жизни, когда я был на подъеме, и всё шло отлично, но это очень хрупкое состояние, которое в любой момент может исчезнуть. Сегодня я разговаривал с парой твоих приятелей и с братьями, и они, кажется, очень важны для того, чтобы ты оставался таким, как есть.

Да, потому что иногда тебя окружают люди, которые все время говорят: «Да». В то время как мои друзья и семья обязательно скажут мне, если я что-то делаю не так.

Я хочу поговорить об Оле. Он только начал свою тренерскую деятельность здесь, и мы все говорим: «Вау, как же он крут». А как насчет тебя лично? Я имею в виду, что ты, очевидно, знаешь, чего он достиг в клубе, как нападающий. Ты, должно быть, думал, что это нереально?

Я думаю, даже его простое присутствие здесь изменило всех по-настоящему. Например, женщина за стойкой регистрации, Кэт, она работает там уже много лет, даже она очень изменилась. Оле будто возродил тот особый дух «Юнайтед». Это просто удивительно. И это касается не только того, чего мы добились на поле. Мы стали гораздо круче в командной работе, но нет предела совершенству. Сейчас у меня такое чувство, что все игроки это понимают. То, что он сделал с тех пор, как пришел, замечательно. Мы сейчас занимаем такое место в чемпионате, которое было практически невозможно для нас еще два месяца назад. Поэтому мы просто хотим продолжать работать и совершенствоваться. Мы с нетерпением ждем следующего сезона.

Баттон Лейн Праймари Скул

Мы начали, с твоего старого футбольного поля, потом вернулись домой, а теперь — к тебе в школу. Это, я полагаю, коридор, где ты хулиганил, или, может быть, ты был «хорошим мальчиком»?

Не, я и правда был хорошим мальчиком.

Неужели ты делал прям все домашки?

На этом этапе да, я был хорошим мальчиком.

Но средняя школа?

О, там стало чуть посложнее.

Ты же учился в школе и одновременно с этим тренировался в «Юнайтед»?

Именно с этого начались первоначальные проблемы, потому что трудно успевать и там, и там. Но я должен был пройти через всё это, и я справился, так что это главное.

Окей, «хороший мальчик». Давай вернемся в настоящее, на твою должность в «Манчестер Юнайтед». Ты играл и слева, и справа, и иногда в центре. Сейчас, когда ты прошел через это всё, ты чувствуешь себя другим игроком, или всё еще чувствуешь, что готов выступать на любой позиции?

Я чувствую себя так же, как и до того, как попал в первую команду, где тоже играл на разных позициях. И для меня, и для команды, с точки зрения атаки, цель всегда одна и та же: забить гол и максимально помешать команде соперника. Именно так мы чувствуем себя наиболее комфортно.

Сказал бы ты, что голы очень важны для тебя? Иногда тебя обвиняли в том, что ты недостаточно много забиваешь, но они забывали, насколько ты молод и как часто играл на флангах. Но теперь эти обвинения изжили себя. Должно быть, это прекрасное чувство.

Это определенно приятное чувство. Я бы сказал, что раньше, может быть, когда мне было около 17 лет, быть на острие было не всегда самым приятным для меня. Я всегда играл на флангах или под нападающим и это были те позиции, на которых можно играть без каких-то четких инструкций, понимаешь? Ты можешь играть только на основе того, что видите перед собой, и сначала, когда [они] пытались сделать из меня форварда, это было трудно, потому что главное минусом для меня было то, что порой приходилось играть без мяча. У тебя может быть один голевой момент, и ты должен его реализовать: вот и всё, что нужно для того, чтобы быть нападающим. Позиция форварда сильно отличается от других. Прежде чем присоединиться к первой команде, я учился этому и развивался. Но я бы сказал, что в течение двух последних лет больше всего я старался адаптировать свой стиль игры для того, чтобы забивать голы и отдавать голевые передачи, понимая, что это помогает команде больше всего. Но ты прав, трудно перестроиться, когда ты играешь сначала справа, а потом слева. Теперь же то, как я себя чувствую, начиная игру, не имеет значения, потому что основное внимание для меня и моей команды сосредоточенно на голах и голевых передачах. Все наши атаки мы стараемся доводить до логического завершения.

Мог бы ты сказать, что инициатором такого футбола стал Оле? Ведь сейчас вы доставляете мяч в атаку так, как это не получалось раньше?

Да, на 100 процентов. Он пришел, и первое, о чём нам сказал, это чтобы мы играли вперед. Я думаю, осознав это, игроки теперь ищут форвардов на поле. Когда у другой команды есть мяч, мы одним глазом смотрим на оборону, а другим всегда ищем ответ на вопрос «Где свободная зона? Куда можно сделать забегание, если мы отберем мяч?». Я бы сказал, что это самое большое изменение, и это было рискованно, но риск оправдывается, если он окупается. И если мы сможем сделать и то, и другое, если нападающие будут готовы возвращаться назад и бежать в контратаку, мы сможем надеяться на многое в будущих играх.

Говоря о голах в Премьер-Лиге, есть ли другие нападающие, которых ты обожаешь?

Да, и один из них — самый лучший центрфорвард, Серхио Агуэро. Даже в не самые удачные дни он может забить три или четыре гола. Для меня это одна из тех черт центрфорварда, на которую я готов тратить на тренировках целый день. Когда у тебя не очень хорошая игра, но ты всё равно забиваешь голы. А еще Харри Кейн: он очень умный игрок. И Обамеянг.

А что насчет «Юнайтед»? Ты же с самого детства в клубе. Кто твои герои?

Я думаю, что для меня это [Райан] Гиггзи, Ники Батт, [Пол] Скоулзи, Гари Невилл… они были примером для многих молодых ребят, и останутся им навсегда. Поэтому они имеют особую ценность, вероятно, для каждого игрока академии «Юнайтед». Нельзя не назвать Роналду, Руни… Рууд ван Нистелрой был также очень хорош.

Скромненькие имена.

[Смеется.] Для нас, игроков академии, они открыли нечто новое, потому что мы действительно могли наблюдать их игру вживую, в то время как у нас не было возможности увидеть Гиггзи в расцвете сил. Значит, они были нашими героями. Мы часами пытались повторить то, как они играли, до тех пор, пока не могли сделать это правильно. Эта линия развития получила свое продолжение. В «Юнайтед» много талантливых игроков, и пусть так и продолжается дальше.

Это звучит очень странно, но одна из вещей, которую я действительно люблю в тебе, это то, что ты довольно тихий. Ты не занимаешься пустой болтовней, а показываешь всё, на что ты способен, на поле. Мы знаем, что ты не слишком беспокоишься о социальных сетях — ты любишь «дрейфовать» из Snapchat в Instagram вместе Джесси время от времени. Каково тебе, как футболисту, жить в мире соцсетей? У тебя есть какие-то хобби?

Я думаю, что в настоящее время происходит так много вещей, которые не имеют ничего общего с футболом, но всё же могут на него повлиять. Я стараюсь держаться подальше от всего этого и делать то, что имеет значение, понимаешь? Проводите время с семьей, проводите время с друзьями. Наслаждайтесь отдыхом, путешествуйте по миру и всё такое. Но вот соцсети… Да, я их фанат. Мне они нравятся, но как развлечение, а не смысл жизни. Соцсети могут принести большую пользу, особенно для молодого поколения. Если есть возможность нести через них позитив, то нужно обязательно это делать.