Сергей КОНОВАЛОВ: "Не включаю Шевченко в топ-5 сильнейших украинских тренеров"

В пятницу, 3 марта, в гостях у Sport.ua побывал экс-полузащитник киевского «Динамо», «Днепра» и сборной Украины Сергей КОНОВАЛОВ. Он оценил шансы национальной сборной Украины в предстоящем с хорватами, рассказал о случаях стимулирования третьей стороной в футболе, об игровой карьере в Корее, о планах на будущее и многом другом.

— Сейчас все говорят о предстоящем матче с хорватами. Всех это беспокоит, считают, что это ключевая игра. Я отношусь к этому немножко по-другому. Матч действительно важный, но не стоит зацикливаться на том, что, если будет неудача в этой игре, то шансы могут быть потеряны. Да, матч один из ключевых. От того, как наша сборная сыграет с хорватами, многое может поменяться и зависеть. На мой взгляд, больше хорваты должны переживать, для них эта игра важнее. Если они обыграют Украину — смогут спокойно вздохнуть и на процентов девяносто обеспечат себе попадание в финальную часть чемпионата мира. Наша сборная, не думаю, что будет бежать сломя голову, пытаться обыгрывать хорватов в Хорватии. Главное — чтобы вся команда сыграла четко, слаженно. Если мы не пропустим, то будут шансы хорошо завершить матч. Ничья, я считаю — это будет положительный результат.

— Сложно сказать. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно знать, какая атмосфера и что происходит внутри «Шахтера», в коллективе. Наш чемпионат сейчас, к сожалению, оказался в глубокой яме. Еще года два-три было не так. Мы скатились. Футболисты наших топовых клубов уезжают куда угодно: в Норвегию, в Иран, на Мальдивы. Потому что и спокойнее, и уровень чемпионата не тот, чтобы быть здесь.

Бразильцев «Шахтера», которые могут быть востребованы в любом европейском клубе, видимо, устраивают материальные условия, база. Зачем напрягаться где-то, если здесь все хорошо, и при этом получать нормальную заработную плату?

— Так и есть. Либо ты патриот, чего, я думаю, очень мало... Есть, конечно, ребята, которые остались играть, чтобы поддержать команду. В «Днепре» в основном, может быть, это касается возрастных футболистов. Они могли бы еще тоже поехать поиграть где-то, но не бросают клуб в тяжелое время.

— Думаю, это не секрет для людей, которые имеют к футболу какое-то отношение — что уровень зарплат в украинском чемпионате пять лет назад был очень сильно завышен, искусственно придуман руководителями клубов, которые имели финансовые возможности. Подняли планку так высоко, что некоторые футболисты потеряли землю под ногами. На самом деле это все было искусственно. Кто-то до сих пор не может сложить себе цену.

— Я не хотел бы называть фамилии. Зачем? Это не совсем корректно. Я считаю так: если хочешь играть в футбол — играй. 20 000 условных единиц в месяц — для футболиста приличная зарплата.

— Хорошо, что создали сборную ветеранов Украины. Это под эгидой Федерации футбола Украины. Меценат Олег Собуцкий взял это на себя, он безумно любит футбол, патриот до мозга костей. Конечно, я хотел бы работать в футболе, тренировать — это, наверное, самое большое желание сейчас. К сожалению, нет возможности, потому что команд все меньше и меньше, а лицензированных тренеров все больше и больше.

— У меня лицензия категории А, подтверждение проходит раз в три года, здесь все нормально. Лицензия есть, осталось только найти место работы.

— Это уже, наверное, заезженные истории. Есть что вспомнить, но детям рассказать нечего. Не хотелось бы все это рассказывать. Когда к вам ехал, вспоминал свою футбольную историю, как все начиналось. Я вспомнил один примечательный момент, это касается моего появления в основном составе «Днепра». Это был 1991 год, последний чемпионат СССР, я считался игроком основного состава «Днепра». Тогда меня вызвали в юниорскую сборную Советского Союза. Они уже были чемпионами Европы, готовились к чемпионату мира в Португалии. Я до этого не привлекался в сборную, и вот меня вызвали на какой-то сбор. Я съездил, сыграли на турнире. За мной наблюдали до этого, но не приглашали. И тут меня взяли, понравился я, наверное, Геннадию Ивановичу Костылеву. Оставалось меньше двух месяцев до чемпионата мира. Я вернулся со сборов в «Днепр». Мне в сборной дали программу подготовки. А через недели две нас должны были опять забрать готовиться к чемпионату. Мне дали программу, сказали: «Ни в коем случае не травмироваться». Расписали программу, как бегать. Я приехал, «Днепр» проиграл, было собрание. Я жил на базе тогда, вышел на поле, по программе выполнял работу, которую расписали. Смотрю, бежит массажист, зовет меня, говорит: «Давай быстрее в актовый зал, тебя одного ждут. Мефодьевич приехал, всю команду собрал». Понимаю, что все старшие, я молодой, 19 лет. Захожу — все сидят, смотрят на меня. Молодой пришел, звезда. Не успел я присесть на свое место — и Мефодьевич говорит: «Обратите внимание, снизошел к нам, Сережа пришел. Присаживайся, мы тут тебя ждем». Тогда жили на базе, был один телефон в холле, по межгороду можно было звонить, очередь всегда была. Днем, когда можно было, я звонил домой, рассказывал, как в сборной. Мефодьевич говорит: «Я приехал на базу, сидит Сережа с телефоном, во рту жвачка «Hubba Bubba», портмоне через плечо, футболочка Гавайи и кричит в телефон: «Але, мама, я сейчас еду на чемпионат Галактики»». И в таком же духе так меня пристыдил, что я не знал, куда деться. Понимаю, что что-то я не так сделал. После этого я, естественно, забросил программу, которую мне в сборной дали, готовился с командой. Такая вот история была. Не знаю, веселая она или нет, но она меня многому научила и где-то организовала, что клуб есть клуб, ты должен здесь доказывать. А в сборную тебя пригласили, потому что ты здесь что-то из себя представляешь.

— Мы играли вместе с другом Сергеем Кормильцевым, потом разъехались кто куда. Я заканчивал в «Интере» (Баку). Так получилось, он тогда был в московском «Торпедо», я в Баку, у меня выходные, созвонились. Он спрашивает: «Что делаешь?». Отвечаю: «Сижу, ничего не делаю». Говорит: «У нас тоже выходные, приезжай в Москву, увидимся». Я прилетел в Москву, в Домодедово, выхожу в зал прилета — нет его. Подходит ко мне парень с подносом, с рюмочкой: «К нам приехал, к нам приехал Сергей Борисович дорогой!». Говорю: «Где эта морда?». Он: «Не велено говорить». Потом, естественно, встретились, провели время вместе. К сожалению, сейчас редко видимся, вернулся на Родину, в Барнаул.

— В душе мы все авантюристы. Эта ситуация была лет семь назад, я это прекрасно знаю. Не знаю, что им двигало. Чужая душа — все равно потемки.

Но опускаться до такого... Я не хотел бы это комментировать, потому что это неприятно, это грязь.

— Это не риск. Я сам в казино заходил, и тоже немаленькую сумму оставил там. Это глупость. У нас в чемпионатах Украины футболисты ходят с гаджетами, перед игрой чуть ли ни сами на себя или против себя ставят. Это уже не футбол.

— Это совсем другое. Есть третья сторона, которая предлагает определенный гонорар за то, что ты будешь биться с соперником. Это разные вещи. Я не считаю, что это неправильно. Это нормально, мне кажется.

— «Арсенал» побеждал «Шахтер» один раз в Донецке 1:0. Меня не было тогда. При мне было, что «Арсенал» дважды сыграл вничью с киевским «Динамо»: 0:0, по-моему, и 1:1.

— В принципе можно. Когда мы отобрали очки у «Динамо», мне позвонили и сказали: «Никто не ожидал, что «Арсенал» будет биться с «Динамо», команде передали благодарность».

— Именно такая.

— За две игры с «Динамо» это было.

— Да. Хотя тогда уже у «Арсенала» начались проблемы с финансированием клуба, постоянные задержки. Мы как раз на эти деньги улетели на промежуточный сбор в Турцию.

— У меня такого не было. У меня была такая ситуация, сейчас вспомнил: последний чемпионат Советского Союза, последний матч. «Металлист» в зоне вылета, «Днепр» играет дома с «Пахтакором». «Металлист» уже, видимо, решил свои вопросы с последним туром, но им нужно было, чтобы мы не проиграли «Пахтакору» — тогда «Металлист» остается. Я молодой парень, меня не посвящали, я в составе, играю. 1:0 выигрываем, были моменты для хорошей атаки, мне не отдают мяч. Что-то не то. В итоге мы проигрываем. На следующий день Андрей Сидельников передал...

— Нет, рубли.

— Гораздо больше.

— Больше.

— Да, машину точно можно было купить. Тогда мне стало понятно. Эта информация все равно потом всплыла — и долго натянутые отношения были между «Днепром» и «Металлистом».

— Да, потому что все знали.

— Да, была такая ситуация.

— Да. Не буду фамилии называть, но мы все равно об этом потом узнали. Мы где-то догадывались, может быть, нас это и расслабило. Если бы нам ничего не говорили, мы бы выиграли. Я считаю, что ключевая игра, почему мы тот чемпионат не довели до равенства очков — сыграли вничью в Запорожье с «Металлургом».

— С «Кривбассом» была ничья, но там была хорошая игра, нельзя сказать, что у нас было огромное преимущество. Думаю, чемпионство мы упустили в Запорожье. Хотя, если бы нам не расслабили в Харькове, не сказали, что вопрос решен, два очка у нас в кармане — было бы по-другому.

— Мы ехали в автобусе все вместе. Подъехали ребята — отдали.

— Сложно судить. Мы тогда не вникали в это.

— Это один такой случай, неприятно его вспоминать. Говорю же, может быть, если бы нас не посвящали, мы бы настраивались на эту игру, как на матч, который нужно выиграть.

— Точно могу сказать, что в Корее такого не было. В Азербайджане я не вникал. Может быть, там и были такие моменты, но напрямую я не знаю. В Израиле то же самое. Команда осталась без спонсора, собирали деньги болельщики. То есть там совершенно другая ситуация, там мы выгрызали каждый матч. В Израиле пример патриотизма: футболисты, которые могли перейти в другой клуб, остались для того, чтобы помочь команде. И все-таки оставили ее тогда в Высшей лиге.

— Нет, конечно. Это были первые большие деньги. Уезжая из Киева тогда в Южную Корею, я начал задумываться, не особо хотел туда, потому что далеко. Маленький ребенок еще был, сын, два года. Очень далеко, я понимал, что будет сложно, не очень хотел. У меня была встреча с Григорием Михайловичем, мы сели, он взял лист бумаги и расписал, что я могу заработать в киевском «Динамо» за год, выигрывая все.

— Намного.

— Раз в 20, наверное. Помимо зарплаты по контракту, я получил бонусы, сразу получил подъемные.

— Больше. В то время, это был 1996 год, я даже не мог представить, что такие деньги можно сразу получить.

— Где-то 250 тысяч.

— Корейцы не знали, дело в том, что контракт был так составлен... Они думали, что купили меня, но на два года взяли в аренду за эту сумму. По-моему, 800 тысяч заплатили за меня «Динамо».

— У нас были очень интересные контракты с киевским «Динамо». Ты с «Динамо» подписывал вечный контракт. Оказывается, если ты вовремя не подаешь, автоматически наступает пролонгация на такой же срок или даже больший. Вырваться из «Динамо»... Если ты отыграл и у тебя законился контракт, ты имеешь право уйти. Или, если хочешь подписать новый контракт с «Динамо», то обговариваешь условия. Сейчас же к этому пришли.

— Не могу жаловаться. У меня был контракт с корейцами на два года, у меня было предложение и от этого корейского клуба, и от других корейских клубов.

— Думаю, неплохо. Два Кубка чемпионов Азии подряд, и я там не последнюю роль, думаю, сыграл. Первое предложение было от клуба «Пхохан Стилерс», где я играл. Я и сам хотел вернуться, и меня влекло то, что Лобановский принял команду. Азия тогда не так освещалась, это я в Корее был звездой.

— Это правда, мне это рассказывал Чубаров. «Динамо» было на сборах в Израиле. Как в Европе «Евроспорт», так в Азии «Star Sports». Как раз это совпало с полуфиналом или финалом азиатского Кубка чемпионов. Показывали игру по «Star Sports». Валерий Васильевич смотрел не только наш чемпионат, а весь футбол. Говорили, что Чубарова спросили: «Что за мальчик?». Он сказал: «Наш». Нужно вернуть. Но это из рассказов Александра Федоровича.

— Да. Я заработал достаточно за два года в Корее, поэтому не думал о деньгах, я просто хотел вернуться в большой футбол, европейский, еще чего-то добиться. Если бы я сейчас переходил — естественно, я бы сначала оговорил финансовые условия. Тогда я был авантюристом, романтиком, хотел просто вернуться, себе что-то доказать и добиться чего-то в Европе именно с этой командой. В детстве я только мог представлять, как же попасть в этот клуб, как там играть, там такие люди играли...

— До сих пор друзья смотрят на фотографию и говорят: «Так где ты здесь?».

— Нет. Хотя разрез глаз у меня узкий, похож на корейца. Тогда многие корейцы, к сожалению, даже не знали, где находится Украина. Сейчас, думаю, нашу страну уже хорошо знают.

— Да, я часто об этом думаю. Когда я уезжал в Корею, у меня была серьезная травма, мне сделали операцию. Помню эти боли, которые я долго терпел до конца чемпионата, уколы. Я хотел играть, но, видимо, это не мое было. В «Днепре», в «Динамо» вроде бы все было. Но в «Динамо» я перенес три операции. Из-за этого ты не можешь постоянно конкурировать. Тебе делают операцию, потом ты восстанавливаешься, затем возвращаешься, доказываешь. Есть основной состав, а остальные в любой момент могут заменить. Ты ждешь, когда кто-то выпадет, чтобы у тебя появился шанс, ты за него цепляешься и не отдаешь это место, зубами выгрызаешь его. Я выпадал с травмами на два-три месяца, восстанавливался. Я подумал, что нужно сменить клуб. Но меня не отпускали, в 1999-2000 годах я начал играть — и опять травма, операция, восстановление. Потом я уехал в Китай.

— Китай был позже, тогда был Израиль. Я уехал в Китай, но хотел в Израиль. У меня в Китае уже все было договорено, а Суркис позвонил и сказал: «Есть вариант с Израилем. Поедешь?». Я ответил: «Да». Тогда Григорий Михайлович организовал сумасшедший перелет, я со сборов — в Пекин, из Пекина меня посадили на самолет в Москву. В Москве меня человек встретил прямо возле трапа, вручил мне паспорт с израильской визой. Меня тут же пересадили на самолет, задержали на полчаса. Долетел до Милана. Потом я прилетел в Тель-Авив, меня там встретили агенты.

— Не сложилось. Я доигрывал три месяца весенней части в «Днепре», и только летом уже уехал в Израиль. В Израиле я сломал большой палец на ноге, но нужно было играть. Сняли гипс, обкололи ногу. Оно мне надо было? Но я не мог по-другому в той ситуации поступить. Даже с переломанным пальцем играл, нужно было взять очко — и мы его взяли. Потом провел хорошее время в «Арсенале».

— Думаю, что все-таки продали. Но я этого не почувствовал.

— Думаю, я был там просто, за меня там деньги не платили.

— В Китай я уезжал из «Арсенала», тоже никаких денег не платили. Я договаривался напрямую с агентом. Я бы и остался в Китае. Были у меня определенные разногласия тогда с Грозным, я перешел на правах аренды в «Борисфен». Я уезжал из «Борисфена». Тогда я подошел к Александру Дмитриевичу Рябоконю, сказал, что у меня есть вариант в Китае, он не стал возражать. Я уехал, пробыл там всего лишь три месяца. Была у нас договоренность: если поменяется руководство — я приеду. Сняли тогда Грозного — и я попрощался с китайцами.

— Думаю, по деньгам я очень потерял. Но я пообещал, поэтому деньги, которые получил, я вернул в Китай — и вернулся в «Арсенал».

— Я не ощущал этого, было настолько все ровно, нормально. Украинский Черноморский флот и российский вместе проходили парад, огромный праздник для Севастополя. Не было такого. А когда начались эти движения... Люди привыкли слушать то, что говорят по телевизору. У нас в команде начались ненужные разговоры между игроками о политике. У нас было собрание, мы договорились, что обсуждать политику можно за пределами стадиона. А здесь у вас контракт, вы работаете, у нас здесь футбол и больше ничего нет.

— Не было. Я бы так не сказал. Мариуш Левандовски, Игорь Дуляй, которые играли столько лет в Украине — они в сторону Украины. До последнего, сколько мы там находились, не верили, что команда исчезнет. Помню, я уезжал из Севастополя в июне, еще была какая-то надежда. Хотя мы ехали в Мариуполь на игру — уже нас остановили и говорят: «Вы выехать все можете, но въехать некоторые люди не смогут». У нас были бразилец, болгарин и албанец.

— Мы приехали в Мариуполь, отыграли матч. Назад едем — нас не пускают.

— Нет, всех остальных пускают. Не пускают именно тех, у кого нет с Россией безвизового режима. Я остался тогда с тремя ребятами. У Червоненко был с собой контракт, а у остальных не было. Нужно было дать какие-то документы, которые подтверждают, что они у нас работают. Мы остались на границе между Украиной и Россией, всю ночь просидели в кафе на нейтральной территории. Мы позвонили, никто не поспешил. Ночью вскрывали сейф, искали эти контракты, привезли под утро. Последние месяцы были, конечно, тяжелые, напряженные.

— По зарплатам задолженностей не осталось, нам все-таки потом все выплатили. Была проблема в том, что заблокировали все банки, карточки. А то, что остались премиальные, бонусы — об этом уже никто не вспоминал.

— Я даже не знаю. Так сложилась на тот момент ситуация, это был последний матч осенней части, я точно знаю одно: если бы «Динамо» тогда не выиграло, то Блохин уже тогда лишился бы работы. Не знаю, тяжело говорить.

— В ближайшем будущем это большой шанс для наших ребят, которые занимаются в школах, которые потом приходят в U-19, в дубль. Раньше у них шансов не было, в лучшем случае их отдали бы куда-то в аренду. А сейчас — пожалуйста. На это и надо делать ставку. Почему мы не верим в своих ребят, которых воспитываем, обучаем? Они год-два варятся в этом соку и видят, что они здесь не нужны. У них вообще пропадает желание играть в футбол. Я считаю, что это очень правильное решение. Мы вернулись в 90-е. Это нормально. Да, у многих клубов финансовые проблемы, но это возможность возрождать футбол в том виде, в котором он был. Деньги зарабатывать нужно потом. Здесь дай что-то футболу, а деньги потом приложатся.

— Думаю, нужно набраться терпения и ждать. Не нужно питать иллюзии, что выйдет сейчас «Шахтер». Вот «Шахтер» показал... Я считаю, что «Шахтер» намного сильнее, но они не смогли обыграть соперника.

— Почему не связывает? Я сам родом из Полтавы, но юность свою я провел там. В 14 лет приехал в спортивный интернат, стал там футболистом. Я прожил десять лет в Днепре, меня многое связывает с этим городом: родители там, друзья и вообще для меня это родной город.

— Да, давно продал. Как раз перед тем, как дом на Тополя ушел под землю.

— Рядышком с этим домом.

— До. Это был 1995 год. Я тогда на эти деньги делал ремонт в Киеве.

— Практически сразу. Но она была новая, не готовая, поэтому около года я жил на съемной квартире.

— В ЦСКА. Геннадий Костылев был тренером сборной, мы третье место заняли на чемпионате мира. Чемпионами стали португальцы. Тогда ЦСКА «Барселону» не пустило в Лигу чемпионов, в 1992 году, 3:2 выиграли. Тогда Костылев приехал прямо в «Днепр» с сумкой. У него была такая идея — собрать ребят, которые были в сборной.

— Может, я немного странный, но мне не деньги нужны были. Хотя заманчивое предложение было, Лига чемпионов, и ЦСКА — не последний клуб. Но тогда коллектив у нас в «Днепре» был просто сумасшедший. Я даже в Киев не хотел переходить. Но начались проблемы и Павлов объявил, что он уходит. Мы все были свободны, сами могли решать, куда уходить. Было много предложений. Если бы не та ситуация — может быть, остались бы в «Днепре» еще на полгода, до конца чемпионата. Может, все по-другому сложилось бы. Тогда, я считаю, был один из лучших составов «Днепра», образца 1992-1994 годов.

— Вернидуб. Я бы Григорчука отметил. Шаран, Ребров.

— Почему нет? Он своей работой доказал. В Бремене он принял команду, когда она была не ахти, при нем команда сразу заиграла.

— Я объясню, почему. На него свалился огромный груз ответственности. При этом Андрей не работал. Да, он много ездил, смотрел, набирался опыта, но он не работал. А сейчас он у руля главной команды страны. Не нужно его сейчас ни хвалить, ни осуждать. Дайте человеку поработать, а через какое-то время посмотрите на плоды его работы. Поэтому я намеренно даже его не включаю.

Ярмоленко, Хачериди — динамовцы в голову лезут. Пятов...

— Чтобы никого не обидеть, нужно все команды перебрать. Мне сейчас очень импонирует «Заря», очень хорошая команда на протяжении уже нескольких лет. Футболисты уходят, приходят новые. То есть работа тренера здесь на лицо, что бы там ни говорили, и команда показывает хороший футбол. Та же «Ворскла», да, сейчас, может быть, не та. Но в последнем матче, как «Ворскла» играла с «Шахтером», приятно было смотреть. Поэтому думаю, что не совсем правильно будет перечислять. Можно просто отметить, что у нас есть хорошие футболисты, украинцы. Нужно им дать шанс, чтобы они реализовали себя.

— Для меня он прошел абсолютно безболезненно. Я четко решил и накануне 36-ти лет сказал, что заканчиваю карьеру. Месяца три-четыре я ничего не делал, а весной начал играть на первенстве города за ветеранов, то есть футбол же продолжался. К осени я принял предложение, встретился с Онищенко Владимиром Ивановичем. Мне предложили работу в школе — я с удовольствием пошел работать детским тренером в школу «Динамо». Для меня этот переход легко прошел.

— Это понятно, естественно, это тяжело. Я уже привык к одним расходам, а тут другие...

— Запас был, но не такой... Сколько деньги не копи, все равно их будет мало. Но все равно не так болезненно было, я постепенно выравнивал. Понимал, что уже не могу позволить себе куда-то летать отдыхать, выбрасывать по 10-15 тысяч долларов за десять дней отдыха.

— Думаю, некорректно. Есть такие случаи.

— В «Днепре» Вова Горилый очень хорошо играл.

— Конечно. Какой же смысл играть в карты не на деньги? Но там не очень. А в «Динамо» у нас серьезные ставки были. Если ты хорошо играешь, то тысячи три долларов в месяц можно было выиграть.

— Валик Белькевич очень хорошо играл в карты, Андрей Ковтун.

— Я очень часто проигрывал, карты — не мой конек. Но времяпрепровождение мне нравилось.

— «Аннён-хасеё» — добрый день. Что-то помню на корейском, но жизнь не заставила меня его учить. Английский я знал, и со мной всегда был переводчик, ми на английском общались — и он переводил. На корейском то, что надо было на футбольном поле, я знал, а так — сильно не углублялся. Хотя язык на самом деле не очень сложный. В Корее в команде были три серба, один хорват, так я за два года там выучил сербский язык, даже читал.

— Почему же? Ани царих кэсаф.

— «Мне нужны деньги».

— Нет. Просто когда я приехал в Израиль в команду, все не мог понять, почему они все время говорят «Ани царих кэсаф». У нас был в команде русский еврей, я у него спросил: «О чем они говорят?». Он ответил: «Серый, не слушай, евреи все время о деньгах говорят, каждому нужны деньги». И я тогда это запомнил. Вообще в Израиле в любом месте тебя все понимают, когда ты говоришь на русском.

— Нет, конкретных предложений не было. После Кореи были разговоры, подходили агенты, предлагали с ними работать, это были серьезные агенты. Если бы я там еще остался — думаю, уехал бы в Европу.

— Самое главное — дать футболисту понять, что он выходит на игру, все остальное нужно оставить за спиной. Есть ты, есть команда, на тебя возлагают требования, которые ты должен выполнить. Максимально освободить мозг футболиста на 90 минут от всего остального и подсказать ему его сильные и слабые стороны. Здесь все индивидуально.

— Олег Романович Лужный.

— Да.

— Если самолет летит и начинает потряхивать, подойдите к нему и попытайтесь с ним заговорить.

— В такой ситуации не рекомендую. Подлокотники он легко мог вырвать.

— Я один раз Валерию Васильевичу сказал, что не докладывают мяса. Сказал, а потом думал, что закончу.

— Все вместе.

— Естественно, мы тогда рассчитывали на эти премиальные. Мы считали, что команда проходит в каждый этап — клуб получает деньги от УЕФА. Нам говорили, что половина денег идет в клуб, половина — футболистам. Конечно, были недовольны. Я подбил, мы пришли вечером к Васильевичу.

— Головко, Ващук, Белькевич, Шовковский. По-моему, и Саша Хацкевич был.

— Может быть, и все были недовольны, но я организовал — и получилось, что я один недоволен.

— В принципе были, конечно. Но люди знают, кто-то, смотрю, переписывает в Интернете с чьих-то слов. Про пенальти в противостоянии со «Спартой», когда вызвался пробить. Попадал я все время в такие ситуации. Может, это не так уж и плохо. Ничего плохого это не несло, но запомнилось.

— Вообще Валерий Васильевич очень интеллигентный, воспитанный человек. Он всегда обращался по имени.

— Думаю, в футболе это имеет место во всех командах. И в «Днепре» бывали такие моменты. Некоторые тренеры считают, что это не так уж и плохо. Выпустили пар, значит, злые. У нас в «Днепре» Николай Петрович в отдел штрафов отправил. Подрались — вопросов нет, занесите потом оба.

— Конечно.

— С Сашей Захаровым. Мне кажется, такие ситуации возникают, когда люди конкурируют за одно место. Может, это неплохо. Это не значит, что ты злой. Но кто как к этому относится, кто как в душе это чувствует. Если ты нормальный человек, видишь, что сегодня он сильнее — ты должен себе признаться, что есть, к чему тебе стремиться. То есть нужно уважать своего партнера. Он тебе соперник по позиции, но вы играете за одну команду.

— В шоу-бизнесе не думаю, что у меня есть опыт работы. Просто мои друзья играют для себя, собрали группу, есть студия своя, периодически концерты дают. Они знают, что я люблю петь, поэтому, когда я закончил профессиональную карьеру, они пригласили меня. Репертуар у них тот, который мне нравится. Я с ними в четырех или пяти концертах участвовал.

— В роли вокалиста, фронтмена.

— Дело в том, что это мне просто нравилось, я занимался этим для себя, это просто как увлечение. Это то, что отвлекало от других вопросов. Может, если бы не было футбола — тогда можно было бы об этом рассуждать. А так, для меня это отдушина, мне это действительно нравится.

— Да. Я учился во дворе. Давно этого не делал. В мою молодость это было, наверное, признаком дурного тона — если ты не умел играть на гитаре, если во дворе вырос.

— Безусловно.

— Вообще эта ситуация с «Днепром», то, что с ним сделали — печально. Побаловались, а потом игрушка надоела — и ее выбросили. А вместе с этой игрушкой всех людей, все традиции, все, что было накоплено десятилетиями. Сейчас Стеценко и Русол пытаются находить какие-то возможности. Сейчас они существуют на деньги от продаж футболистов. Думаю, что все-таки найдется человек, который любит футбол, в частности «Днепр», который сможет вытащить клуб.

— А почему разбазарили? Потому что никому это не нужно было.

«Днепр» — моя родная команда, я ее люблю, может быть, даже больше, чем «Динамо». Если бы не было «Днепра», я бы не стал тем, кем стал. В мою бытность и после меня, очень долго, в «Днепре» работало не больше пяти человек.

— Кабинет Андрея Викторовича, комната секретаря, пресс-атташе и водители — вот и все. То есть инфраструктуры как таковой у «Днепра» не было.

— Это потом. Но все равно клубом занимался только Андрей Викторович Стеценко. Он напрямую общался с Игорем Валерьевичем, в основном финансовые вопросы возникали. Думаю, продать футболистов и заработать денег в данной ситуации не помешало бы.

Беседовал Максим РОЗЕНКО, текстовая версия — Дария ОДАРЧЕНКО