Игорь ЗАЙЦЕВ: "Попал в бригаду…"

– Когда хочу сходить на домашний матч, проблем обычно не возникает. Из клуба обзванивают накануне каждого тура, спрашивают, хочу ли пойти. Просишь два билета – не отказывают. Мне жаловаться на «Динамо» не пристало – тем более всего полтора года за команду отыграл. Уже в чемпионском сезоне-1961 перешел в «Шахтер».

– Так сложились обстоятельства. Главный тренер Соловьев решил меня из команды отчислить. Там история была – проиграли московскому «Динамо», гол-красавец нам положил Серега Сорокин, которого Вячеслав Дмитриевич убрал из команды годом раннее. Я в той игре был запасным и после удара Сорокина не сдержался: «У нас таких отчисляют, а они нам потом голы забивают». Думаю, Соловьеву об этом рассказали. Или он сам услышал – я недалеко от него на лавке сидел.

– Может, не оправдал надежд Соловьева, мало забивал… После отчисления пошел к нему спросить, что мне дальше делать. Соловьев предложил начать карьеру детского тренера. Дали мне группу, начал работать. Но тут Миша Ошенков – его отец тогда «Шахтер» тренировал – сказал, что меня дончане приглашают. Я поехал, начал играть. На выходные летал домой в Киев. Скоро мотания туда-сюда надоели. И когда полетели в Ленинград играть с «Зенитом», попросил Ошенкова меня отпустить. Тем более в команде как раз появился Виталий Хмельницкий, он пришелся ко двору. Моя просьба удивила Ошенкова – я только шесть игр за «Шахтер» провел. Но тренер пошел навстречу. Единственное, сказал, чтобы я ни в какую другую команду высшей лиги не переходил. Мол, если захочу вернуться, возьмет обратно.

– Все объяснялось просто. Когда закончил с футболом, нужно было как-то жить дальше. Жена работала парикмахером. Договорилась, пошел к Марине учеником, хотя мне к тому времени уже 34 года было. Но выучился быстро. Первое время, конечно, случалось всякое – как-то порезал ухо жене генерала. Но это единичные эпизоды – та женщина потом стала моей постоянной клиенткой.

А работал я в киевской гостинице, где нередко селились команды, приезжавшие играть выездные матчи с «Динамо». Ребята заходили в парикмахерскую постричься, побриться. Мне, честно говоря, первое время было немного стыдно попадаться им на глаза. Потом привык. В итоге отработал дамским мастером 10 лет.

– Во-первых, ноги стали побаливать – всю смену на них. Во-вторых, закрыли сначала одну парикмахерскую, я перешел в другую. Затем прикрыли и ее. Короче, нужно было искать новую работу. Поговорил со знакомыми скульпторами. Они согласились взять меня в свою бригаду. Спросили, кем хочу работать. Я решил освоить профессию чеканщика по меди. Полгода учился этому делу. Сам таскал баллоны с газом, кислородом...

В чем заключалась работа? Скульптор делает эскиз, форматор с эскиза лепит бюст или фигуру из цемента. После чего скульптуру нужно оковать медью. Вот это и есть работа чеканщика. Что понравилось: отчеканил – сразу видишь результат.

Я попал в бригаду, которой поручались самые ответственные задания. Передовики! В Киеве работали над памятником основателям Киева – князьям Кию, Щеку, Хориву и их сестре Лыбедь. Скульптура – в виде ладьи. Выполнена из кованой меди. Также трудились над монументом «Родина-мать», который входит в десятку самых высоких скульптур мира (общая высота с постаментом – 102 м. – Прим. ред.).

– Скульптуру собирали специально построенным стометровым краном. Специалисты подсчитали: монумент должен простоять больше 150 лет и в силах выдержать землетрясение силой 9 баллов. Для передвижения людей в середине скульптуры смонтированы два лифта – наклонный и вертикальный (движется на катках под углом 75 градусов). Один поднимается до самой головы памятника, где есть люки и технические площадки. Так же можно подняться в правую и левую руки.

– В Севастополе – над памятником солдату и матросу. Посвящен героям Второй мировой войны. Солдат держит в руках автомат, матрос – винтовку. Два года там проработали – приезжали на два месяца, жили в гостинице «Украина».

А так наши будни – работа над бюстами Ленина. На них постоянно были заказы, ведь фигура Ильича должна была стоять в каждом сельсовете. Также много было заказов на бюсты Тараса Шевченко.

– Хорошо зарабатывали?

– Неплохо. Но были свои нюансы. В колхозах иногда расплачивались не деньгами, а продуктами – мясом, мукой, гречкой. Если скульптор не хотел дорабатывать детали, мог отдать часть своей работы чеканщику – сделать пальцы, глаза, другие мелкие детали скульптуры. На этом можно было зашибить копеечку.

– Закончил в конце 1980‑х. Заказов становилось все меньше. Чеканщики ведь зависят от скульпторов. Они получали заказы, затем уже давали работу нам. Возведение памятника солдату и матросу заморозили в 1989 году – возобновили только 15 лет спустя. Естественно, уже без нашей бригады. Мне же в очередной раз пришлось сменить профессию.

– Начало 1990‑х – время было тяжелое. Выбирать особо не приходилось. Сначала принимал бутылки – ругался с пьяницами, которые их приносили. Потом работал грузчиком в магазине – несмотря на возраст, сила еще оставалась. Охранял магазин…

Футбол? Играл за ветеранов. Как-то даже в турне по Сибири ездили. А в середине 1990‑х инспектировал матчи второй украинской лиги. Но там инспектора могли работать до 70 лет. Пришлось уходить из-за возрастного ценза.

– Ни о чем не жалею. Даже о том, что перед чемпионатом СССР в 1960 году уехал из «Локомотива», где имел стабильное место в составе, в киевское «Динамо». В Москве у меня была комната, а в Киеве сразу дали квартиру. Администратор «Динамо» Рафаил Моисеевич Филькенштейн, или просто Рафа, встретил в аэропорту и сразу вручил ключи. А через несколько месяцев я уже ездил на «Москвиче-407» – дали возможность купить без очереди. В «Локомотиве» о таких благах можно было только мечтать.

– Помню, из поездки в Турцию привезли ликер в 20‑граммовых сувенирных бутылочках. А мы жили в одном доме с Володей Маслаченко – я на седьмом, он на третьем этаже. Говорю жене: «Спущусь к Маслаченко». Выпили с Володей этот ликер, а в пустые бутылочки чай налили. Вроде как нетронутые потом стояли.

– Да, у каждого было свое купе. Бубукин ходил по купе, анекдоты травил. Потом всех вместе соберет и снова тот же анекдот расскажет. И сам смеется.

– Если долго стояли, то, бывало, бегали до паровоза и обратно.