Стефан РЕШКО: "Вылет от "Штутгарта" в Кубке УЕФА Лобановский спровоцировал сознательно"
Откровенное интервью легендарного телохранителя Герда Мюллера.
«В футболе есть только две травмы – перелом и разрыв связок. Все остальное - мелочи», - это высказывание нынешнего гостя UA-Футбола в одном из его давних интервью стало для меня своеобразным путеводителем на протяжении любительской карьеры. Весной этого года лишь потом, сделав снимок и убедившись, что нога сломана, облегченно вздохнул - завещаний Решко не нарушил, покинул поле по уважительной причине.
Футбол без компромиссов, кость в кость – это то, чего часто не хватает обвернутой в яркую обложку игре в наше время. Стефана Решко называли одним из самых жестких защитников советского футбола. Это при условии, что на протяжении всей карьеры он получил в матчах высшей лиги чемпионата СССР лишь две желтых карточки. Впрочем, Стефан Михайлович стоил бы нашего внимания лишь по одной причине: благодаря нейтрализации легендарного нападающего Герда Мюллера в матче Суперкубка Европы «Бавария» - «Динамо» в 1975-м.
В этом году первым еврокубковым победам киевлян исполнилось 40 лет. Наставника команды Валерия Лобановского, капитана команды Виктора Колотова, вратарей Евгения Рудакова и Валерия Самохина с нами уже нет. Активной тренерской деятельностью с той плеяды футболистов продолжает заниматься только Михаил Фоменко.
Стефан Решко в свою очередь продолжает заниматься педагогической деятельностью в академии МВД. Собственно, там, в разделенном на двух кабинетике, Стефан Михайлович и назначил встречу. Встретил на КПП, по дороге провел небольшую экскурсию, рассказал, что на территории академии, которая находится рядом с Севастопольской площадью, где ранее обучали будущих криминалистов, сейчас готовят новых полицейских. «Вот здесь, на плацу, они паркуют свои машины, - говорит Решко. – В отдельных помещениях в настоящее время ведется капитальный ремонт, тоже уже не для будущих милиционеров, а для полицейских».
На протяжении всей нашей почти двухчасовой беседы в кабинет забегали студенты. Одни просили мяч, другие – разрешения поиграть в футбол перед парой, которую в 12:30 должен был вести Стефан Михайлович. «Там холодно, дождь», - говорит преподаватель. «Нет, дождь закончился, мы тепло оделись», - возражает юноша. «Ну, хорошо, - соглашается господин Решко, а когда дверь с другой стороны закрывается, про себе добавляет, - вам приемы уже пора учить, а не в футбол играть».
- Стефан Михайлович, в течение 15-ти лет футбольной карьеры Вы пропустили считанные матчи. Как получилось, что не избегая жестких единоборств, избежали тяжелых травм?
- Перестал играть только после того, как получил от Сергея Балтачи в финале Кубка СССР 1978 года. Мяч после фланговой подачи соперников летел на уровне живота, я хотел выбить его в падении головой, а Сергей, находясь недалеко, попытался ударить через себя и попал мне в голову. Получил сотрясение мозга, был заменен и после этого на поле уже почти не выходил.
До того играл без замен. Во-первых, сказывалась хорошая физическая подготовка. Во-вторых, перед каждым матчем очень тщательно разогревался. По собственной инициативе, ведь тогда специальных тренеров, которые проводят разминку, еще не было. На поле мы тогда выбегали на 15 минут – чтобы проделать рывки, ускорения и немного побить по воротам, а растяжки и маховые движения делали в раздевалке. Главное – профессиональное отношение к себе. Я кроме всего еще и не пил и не курил.
- Но в борьбу Вы шли бесстрашно. Однажды попросил лучшего в истории львовских «Карпат» бомбардира Владимира Данилюка назвать трех самых жестких из числа тех, против кого ему выпало играть, защитников. Назвал Александра Журавлева с «Зари», Виктора Звягинцева из «Шахтера» и Вас.
- (Улыбается). За всю карьеру я получил две желтых карточки. Играл жестко, но в рамках правил, без грубости. Никогда не позволял себе наступить сопернику на ногу или ударить сзади. Плотный, качественный отбор мяча – пытался сыграть на опережение, развернуться и не прыгать в ноги. Меня так с детства учили, это еще старая венгерская школа. Или смотрю, как нынешние защитники руками себе в верховой борьбе помогают и вспоминаю, что говорили тренеры в Ужгороде. «Когда борешься головой, руки должны быть на 45 градусов по сторонам. Чтобы судья видел, что не толкаетесь». Потому что симулянтов вроде Селезнева хватало и тогда. К сожалению, сейчас таким мелочам детей не учат. Может, не умеют научить. Не только у нас. В Европе такая же беда. Потому современный футбол очень грязный, намного грязнее, чем в наше время.
- В футбол Вы начали играть не слишком рано...
- Ключарки Мукачевского района – это же глухое село, крепостное право. Прежде всего мечтал о том, чтобы просто оттуда вырваться. Отец у меня инвалидом первой группы был после того, как повредил спинной мозг, поливая под горой колхозные виноградники. Ехал в Ужгород, чтобы влиться в трудовой рабочий коллектив, поступить в художественно-ремесленное училище на столяра-резчика. Вот там меня и заметил тренер Василий Федак. Точнее, приехал к нам в училище и спросил: «Кто играл в футбол?» А у нас в Закарпатье все тогда мяч гоняли. Корову за хвост, а под ноги или резиновый мяч, или надутый свиной пузырь. Естественный отбор, закон джунглей – слабый погибает. Чтобы выжить, должен быть сильнее и физически, и морально.
Василий Васильевич нас тогда нескольких отобрал. С тех пор и начал выступать за юношей ужгородской «Верховины». Окончив училище, совмещал тренировки с работой на мебельном комбинате. Пока в ходе сезона-1965 меня, 18-летнего, не зачислили во взрослую команду «Верховины».
- За нее тогда одни мадьяры выступали.
- Иштван Пажо, Степан Сербайло, Василий Радик, Ласло Ладани, Степан Грицо – я едва ли не единственным украинцем среди них был. Но трудностей не испытывал, потому что венгерский понимал хорошо. Говорить было сложно, но с футбольной точки зрения трудностей не было. Да и сами ребята относились ко мне хорошо, поддерживали.
- С амплуа определились уже в «Верховине»?
- Сначала играл на краях обороны – то справа, то слева. Это в 1965-м, когда выходил на поле нестабильно и скорее подменял кого-то из основных. А в 1966-м Михаил Михалина решил перейти на схему игры с двумя центральными защитниками и поставил туда меня в пару с Васей Радиком. Получалось неплохо, но в ходе чемпионата попал под призыв. Как раз готовился поступать в Ужгородский университет на биологический факультет. Собирался учиться заочно и тем самым избежать службы. Но повестка меня опередила. Принесли ее в комнату, которую снимал у бабушки. Адрес в военкомат училище предоставило. Тогда контроль был строгий. Это сейчас преступник может одновременно находиться в розыске Интерпола и пьянствовать в элитных киевских ресторанах.
«Явиться с паспортом, личными вещами и нижним бельем», - выбора текст повестки не давал. Пошел к Михалине. Тот сообщил, что призвать меня хочет тренер львовского СКА Сергей Шапошников. Он просматривал ребят по всей территории Львовского военного округа – в Ужгороде, Тернополе, Ивано-Франковске. «Надо бежать в другой клуб», - сказал Михалина. За винницкий «Локомотив» тогда как раз выступал Ваня Габовда, мой земляк из Ключарок. Не долго думая, сел на ближайший ночной поезд и поехал в Винницу. Ваня меня встретил, проводил до стадиона. В течение суток уже был в «Локомотиве», а вскоре поступил и в винницкий пединститут.
- За «железнодорожников» тогда выступало несколько известных динамовцев...
- Начнем с того, что возглавлял нас сначала бывший вратарь Олег Макаров, а затем вместо него у руля команды стал Владимир Богданович. Долгое время за основу киевлян играли Владимир Онисько и Валентин Трояновский. Саша Александров хоть к основе «Динамо» и не пробился, но тоже был очень сильным футболистом. Кроме того, в «Локомотиве» тогда играл хороший вратарь Антон Востров, много забивал Янош Габовда. В 1967-м команду усилил еще один опытный динамовец Валентин Левченко, пришел Виктор Прокопенко. В первой лиге мы шли первыми-вторыми и могли выходить в элитный дивизион. Но Винница к такому шагу была еще не готова. У нас даже стадиона соответствующего не было. Это немного позже начальник местной железной дороги построил арену на 30 000 зрителей. Впрочем, в первую очередь у «Локомотива» для высшей лиги не хватало футболистов. Своих не было, а заезжих не наприглашаешься.
- Винницу на Одессу изменили по собственной воле?
- Можно и так сказать, потому что «Локомотив» в 1968-м ослаб. Сначала в «Черноморец», а затем и в «Кривбасс» перешел Трояновский, Габовда уже играл за «Карпаты». Команда находилась в середине таблицы. Пригласил в Одессу тот же Шапошников. В «Черноморце» Сергей Иосифович оказался при интересных обстоятельствах. После львовского СКА он возглавлял московское ЦСКА. За армейцев тогда выступал Борис Казаков, центральный нападающий, которого вызывали в сборную СССР. В какой-то момент Шапошников по известным только ему причинам перестал находить для Бориса место в основе. Из-за этого команда начала тренера плавить. После очередного поражения Сергея Иосифовича как кадрового полковника отправили на пенсию. Через некоторое время Шапошников уже был в «Черноморце». Там он снова вспомнил обо мне.
Однако в Одессу перешел с приключениями. Согласно тогдашнего регламента, футболист мог в течение одного чемпионата выступать максимум за две команды. Да и то в случае, если во втором круге провел за бывший клуб хотя бы один матч, за новый выступать запрещалось. Собственно, с учетом этой нормы я из Винницы в конце первого круга и переходил. Но появляется в «Советском спорте» статья под названием «Пора обрезать крылья летчиков». Посвящалась она мне. В ходе сезона-1968 я уже был капитаном «Локомотива». «Накануне ответственнейшего матча бросил команду, ушел...», - риторика для тех времен была привычной. Как следствие, в течение почти двух месяцев дебютировать в составе «Черноморца» не мог. Первые восемь матчей в высшей лиге чемпионата СССР провел лишь в конце сезона-1968.
- В 1969-м Вы уже играли в составе одесситов постоянно. В частности, в четвертьфинале Кубка СССР против «Карпат», когда опекали земляка Габовду...
- Он и тогда нам забил, и в 1971-м. Тогда я уже за «Динамо» играл. Мы лидировали и приехали во Львов выигрывать. Но уступили 1:3. Ваня тогда открыл счет, в своем стиле сильно ударив с довольно дальней дистанции головой. Львовяне угловой подавали. Габовда меня немного придавил и ударил. Мне против него было трудно, потому что это земляк. Мы ведь с детских лет знакомыми были. Внизу Габовда играл слабо. Зато вверху обыграть его было почти невозможно. головой Иван играл лучше, чем ногами. Это был нападающий, который не просто подставлял лоб, а бил, направлял им мяч. Сравниться с Габовдой в умении играть головой мог разве донетчанин Виталий Старухин. Но он появился гораздо позже.
- Остап Савка в интервью UA-Футболу рассказывал, что перед тем матчем в 1971-м Вы сказали Габовде: «Як я тебе не уб’ю, то уйду пішки по шпалах»...
- (Смеется). Всякое было. Мы с Иваном еще в селе успели немного поиграть. Правда, недолго. Габовда на шесть лет старше меня, да еще и в школе учился только до седьмого класса. Тогда это было не обязательно.
- К высшей лиге Вы адаптировались очень быстро. Как так получилось?
- Очень хорошо, когда тебя приглашает тренер, который испытывает к тебе как к игроку симпатию. Тогда и адаптироваться легче. Шапошников относился ко мне очень внимательно, постоянно подсказывал. Сначала мне было трудно, потому что не хватало физических кондиций. Тренировки у Сергея Иосифовича были короткие, но очень интенсивные. Тренер это видел. Мы жили вместе на территории базы «Аркадия», на берегу моря. Шапошников с женой там жил в отдельном домике, а я – в общежитии. Делали вместе утром зарядку, совершали пробежки. Так меня Сергей Иосифович постепенно к составу и подвел.
В «Черноморце» в центре обороны играл как правило в паре с Виктором Зубковым, а позже – с Алексеем Попичко. Витя Лысенко действовал слева. Защитное звено у нас было надежным, пропускали не очень много. Показательно, что из «Черноморца» тренер Николай Гуляев стал вызывать меня в олимпийскую сборную. Поскольку первые матчи сборная проводила в Одессе, то мне доверили капитанскую повязку. Так с тех пор на следующих два года, когда играли отборочные матчи к Олимпиаде-1972, капитаном и остался. С 1971-го повязку отдали киевскому динамовцу Вадиму Соснихину. С тех пор играл в дуэте с ним, а до того действовал или в паре со спартаковцем Николаем Абрамовым, или с Владимиром Смирновым из московского «Динамо». Но главное, что вопрос выхода на Олимпиаду мы тогда решили.
- Зато «Черноморец» по итогам сезона-1970 высшую лигу оставил. Почему?
- У Шапошникова были недоразумения с руководством. Не знаю, может, это и не причина. Состав у нас остался тем же, что и в 1969-м. У нас тогда и Валерий Поркуян играл, Иштван Секеч, Прокопенко. Что-то не пошло. Я тогда еще, пожалуй, молодым был, не все понимал.
- Многолетний лидер команды Василий Москаленко в том сезоне сыграл крайне мало...
- Ему тогда 32 было. В те времена так долго не играли. Василий в основном сидел в запасе, а вместо него капитаном команды стал я.
- Наверное, после вылета «Черноморца» киевское «Динамо» было не единственным для Вас вариантом продолжения карьеры?
- Конечно, были и другие предложения. Признаюсь, в Киев сначала идти не очень-то и хотелось. Боялся, ведь «Динамо» есть «Динамо». «Черноморец», олимпийская сборная – одно. В Киеве уровень был совсем другим. Знал, какая здесь конкуренция, понимал, что если не заиграю, то заберут в армию. Поэтому собирался остаться в «Черноморце». Там предлагали квартиру, мог купить вне очереди машину. Стояла задача вернуться в высшую лигу. Но поехал в Киев, переговорил с главой спорткомитета Василием Куликовым. «Все лучшие силы сюда съезжаются, - говорил тот. – Художники, политики, спортсмены». Взвесил также, сколько земляков играло в составе киевлян. Только за последнее время – Сабо, Медвидь, Михалина, Турянчик. В итоге согласился. В дальнейшем никогда о том своем решении не жалел.
- На протяжении тех двух полноценных сезонов в составе «Черноморца» в матчах против киевского «Динамо» Вы противостояли Анатолию Бышовцу. Наверное, хорошо противостояли, раз Анатолия постоянно заменяли и он не забил одесситам ни одного мяча...
- У меня даже фото где-то сохранилось – нога в ногу с Толиком бежим. Тогда редко снимали, но этот кадр увековечили. Бышовец с мячом, а я чуть впереди. Анатолий был большим индивидуалистом, он часто заигрывался, не любил играть в пас. Особенно трудно ему стало, когда «Динамо» Александр Севидов возглавил. Тренировки у Александра Александровича были тяжелыми. За них его еще во времена работы в Минске критиковали, дескать, загнал своими кроссами сердечников во главе с Эдуардом Малофеевым. В Киеве беговых тренировок тогда не любили. При Маслове занятия были короткими, но очень интенсивными. Поэтому когда пришел Севидов, Бышовец всегда болел. То спина болела, то еще что-то. Черновой работы Толик не любил.
Но только сезон-1971 начался, Бышовец кричал: «Хочу играть». А Севидов уже наиграл Анатолия Пузача и Виталия Хмельницкого и ставил их. Побеждали мы трудно – 1:0, 2:0. Но сзади надежно играли. Девять матчей «на ноль» на старте сезона, всего 17 пропущенных мячей по итогам чемпионата. Прежде всего это была заслуга Жени Рудакова, для которого 1971-й и оказался чрезвычайно сильным. Не зря его тогда назвали лучшим игроком и вратарем года в СССР. Так же в этом году Евгений в матче с испанцами поотбивал ногами все, что можно было и нельзя.
А Бышовец не играл и был недоволен. Когда началась подготовка к сезону-1972, старую песню Анатолий завел по-новому. Это при условии, что другие «старики» - Федя Медвидь, Соснихин, Пузач, Мунтян – работали добросовестно. Только Хмельницкий в 1972-м вынужден был закончить карьеру из-за надрыва ахиллова сухожилия. Перенес Виталий операцию и закончил. Точнее, сыграл стартовый матч чемпионата-1972 против «Зари», а после этого на поле не выходил. В следующем матче в Ростове Севидов впервые решился выставить в основе рядом с Бышовцем молодого Олега Блохина. Анатолий забил дважды и так они тот сезон с Пузачем и Блохиным втроем и провели.
- Вы же с того времени играли в паре с опытным Вадимом Соснихиным...
- Директор во всех смыслах. На поле он что хотел, то и делал. Ведем в домашнем матче 2:0 – Вадим подключется к атаке, станет на правом фланге и ждет, пока ему отдадут передачу. Получит мяч, обыгрывает одного или двух, а народ на трибунах в восторге. Люди Соснихина очень любили. Навыки атаковать у Вадима, конечно, были, ведь начинал карьеру он как нападающий. Как человек Директор был немного горд, но по-игроцки с ним было комфортно. Сыгрались мы очень быстро. Еще со сборов. Так и провели мы весь сезон почти без замен. Почти, потому что Севидов в концовках матчей несколько раз выпускал Рому Журавского. Чтобы тот на медаль наиграл. Хавов менять не мог, потому что там все звезды, потому и сходились на мне. Младший как-никак.
Я выполнял больше черновой работы, Соснихин подчищал. Хотя мы тогда в линию оборонялись. Поэтому и смеюсь, когда говорят, дескать, в линию защита начала играть только сейчас. Это только хорошо забытое старое. Мы и в «Черноморце» так играли, и в «Динамо» при Севидове.
Чем тогдашняя игра в обороне отличалась от нынешней, так это персональной опекой. Тогда команды играли минимум в два нападающих. Самый распространенный вариант – центрфорвард и два блуждающих нападающих. Так к тому, кто играл на острие, прикреплялся персональщик. Сейчас эта модель забыта. Жаль, потому что мне, скажем, не понятно, как может «Шахтер» забивать два мяча «Динамо» с пяти метров. Два защитника стоят в пределах вратарской, а нападающий бьет с пятиметрового расстояния. В наше время такого не было и не могло быть. С нападающими мы играли плотно. Нет, по всему полю за игроком никто не бегал, но в пределах штрафной его не отпускали. Там передавать опекуна некогда.
- В 1972-м Вы дебютировали в еврокубках.
- Хорошо помню матчи с польским «Гурником». Особенно выездной. Трудно было, хотя дома победили 2:0. Я тогда на правом фланге Анджея Шармаха опекал. Первый гол в наши ворота записали на Влодзимежа Любанского. Хотя на самом деле это Миша Фоменко после фланговой передачи в свои срезал. Впрочем, уступив 1:2, вышли в четвертьфинал, а там попали там под «Реал».
- Виктор Матвиенко рассказывал, что, увидев монументальные трибуны «Бернабеу», команда просто испугалась...
- Стадион другой, необычный, хотя при стотысячной публике для нас играть было привычно. Проиграли мы по другой причине. Из-за того, что ехали на матч из Парижа автобусом. Испанией тогда диктатор Франко руководил и в СССР с этой страной не было дипломатических отношений. Испанские визы мы получали во Франции, а оттуда должны были лететь в Мадрид. Но прибываем в аэропорт и узнаем, что работники «Air France» объявили забастовку. К матчу менее суток. Нас к вечеру кормили обещаниями, мол, вот-вот полетим.
Впрочем, когда на улице было уже темно, ситуация не разрешилась. Нам дали небольшой двухэтажный автобус. На нем где-то в два часа ночи прибыли в испанскую столицу. Утром – зарядка, вечером – игра. Конечно, на поединок мы вышли мертвыми. Карлос Сантильяна, сильнейший нападающий, который хорошо играл вверху, после подачи штрафного забил нам уже на второй минуте. Также трудно было справиться с Амаро Амансио. До сих пор помню, как весь стадион пел его фамилию.
- Считаете, не поменяй Севидов конце финального матча Кубка СССР-1973 против «Арарата» Леонида Буряка и Олега Блохина, приход к рулю «Динамо» Валерия Лобановского отложился бы?
- Не знаю. Опять же – тренер хотел, чтобы Валерий Зуев и Виктор Кондратов, которые выходили на замену, получили за участие в финале звание мастеров спорта. Севидов не мог предположить, что на последней минуте из-за недопонимания между Валерой Самохиным и Фоменко Левон Иштоян счет уравняет. Там Миша «фраернулся», это очевидно. Он должен был выбить мяч, который шел на него. Вместо этого Фоменко пропустил, крикнул вратарю: «Играй!» Удар Андриасян Самохин отбил, но Иштоян сыграл на добивании. После этого мы были обречены. В дополнительное время без Блохина и Буряка атаки у нас не было. 2:1 проиграли и поехали домой поездом, а Севидов остался в Москве. Помню, Александра Александровича сняли непосредственно с тренировки. Он поехал в ЦК и больше в команду не вернулся. Сезон мы завершали с Михаилом Команом и Виктором Терентьевым.
- Официально наставником команды на финише чемпионата значился Валерий Лобановский...
- Он ездил с нами, смотрел, но в тренировочный процесс не вмешивался. Первау тренировку Валерий Васильевич провел накануне матча Кубка УЕФА против немецкого «Штутгарта». Дома мы победили 2:0, имели шансы выходить дальше. Лобановский нас за сутки до матча хорошо погонял, нагрузил в конце сезона скоростной работой. Утром просыпаемся – страшная крепатура. Сгорели 0:3. На мой взгляд, Валерий Васильевич это поражение спровоцировал сознательно. Чтобы начать 1974-й с нуля. Лобановский вместе с Базилевичем собирались воплощать свои программы, научный подход. С подготовкой к еврокубкам форму пришлось бы форсировать. Иными словами, тренеры сделали все, чтобы «Штутгарт» мы не прошли. Также тогда заморозок был, скользкое поле. Подогрева газона тогда еще не было, а мы имели только по одной паре бутс. Это усложнило задачу. Соперники вышли на прилипках, а мы – на шипах. Немцы лучше держались на ногах.
- Какие у вас были первые впечатления от нагрузок Лобановского?
- Две недели после матча в Штутгарте отдохнули – и к работе. Необычным было все – интенсивность, нагрузки, объем. Лобановский с Базилевичем перед каждой тренировкой делали установку, словно перед игрой. Когда выходили, то уже знали, что будем делать и для чего. Раньше такого не было. «Шесть на шесть», «игра один в один», «работа над скоростью», «работа над выносливостью», «силовая выносливость» и другие. Конечно, предыдущие тренеры тоже составляли план занятий, но нам никто ничего не объяснял.
Лобановский сначала говорил, что будем работать над скоростными качествами. Чтобы их отшлифовать, нужно приложить максимальные усилия в течение коротких, на пять-семь секунд рывков. Упражнения на выносливость – наоборот затяжные и выполнялись на фоне усталости. Для нас это была большая школа. Мы тоже начали учиться. Ведь, сами понимаете, как футболисты учились в институте. Раз в год там появлялись, чтобы сессию сдать. Пришел с подарками и потратил время на то, чтобы зачетку заполнили – вот и вся наука.
Конечно, поначалу жаловались, роптали, рвались мышцы. Всякое бывало. Но когда сезон начался, сразу стало понятно, что работа была проведена не зря. Сходу выиграли и кубок, и чемпионат.
- В еврокубковый сезозн-1974/1975 «Динамо» вступало с пониманием, что способно побороться за победу в Кубке кубков?
- Понимание пришло после того, как в 1/8 финала прошли франкфуртский «Айнтрахт». Победу над софийским ЦСКА на стартовой стадии восприняли как должное. Да, шесть сборников, хорошая команда, но тоже, как и мы, соцлагерь. «Айнтрахт» - это два чемпиона мира Юрген Грабовски и Бернд Хельценбайн, это немецкая Бундеслига. Собственно, когда журналисты спрашивали Хельценбайна об ожиданиях от матча, он отвечал, что «Айнтрахт» победит дома 4:0, чтобы в Киев поедут те, кто захочет. Точнее, даже не в Киев, а в Россию. Они нас тогда всех так воспринимали.
Но выходим на поле. Накануне прошел дождь, скользко. И только матч начался, как Бернд Никель пробил слева – 1:0. Первая минута. В этот момент вспомнил о высказываниях немцев, которые нам читали перед матчем. «Точно будет штук пять», - подумал. Заполненный стадион ревет, горят файера - где-то жутко стало. Но постепенно из шокового состояния вышли, еще в первом тайме Володя Онищенко счет сравнял. Когда же во втором тайме судья назначил пенальти за то, что я придержал Хельценбайна, против которого играл персонально, мы уже сохраняли спокойствие, хотя во второй раз в матче проигрывали. В конце игры даже победу вырвали благодаря голам Блохина и Мунтяна. Володя тогда хорошо издали приложился. Мяч скользнул по мокрому полю и вошел в ворота.
Победили 3:2 и так как рейсовый самолет домой отправлялся на следующий день, ожидали реакции утренней прессы. «Мы не знали, что в Союзе такой футбол» - писали немцы. По Штутгарту 1973-го нас не запомнил вообще никто. Мы активно использовали забегания. Голландский вариант, в СССР так не играл еще никто. После Франкфурта мы начали понимать, что способны на что-то серьезное.
Дома мы победили «Айнтрахт» уже спокойнее, хотя тот матч запомнился мне казусом в начале второй половины. После первого тайма вели 2:0, а на первых минутах второго случилось недопонимание с Рудаковым. Отдавал вратарю назад, в руки, но в створ ворот. А Женька выбежал на встречу и с мячом разминулся. Томас Рорбах фактически забежал с мячом в ворота, хотя тот залетел бы за линию и сам. Тогда каждый хотел забить. После этого Лобан дал команду: «Назад, рисковать не надо, контратаки». Тогда советская пресса называла такие действия рационально-прагматическим футболом.
- С голландским ПСВ в полуфинале было сложнее, чем с «Айнтрахтом»?
- Сложно сравнивать, но это тоже было большое испытание. В те годы на ведущих ролях были немцы и голландцы, потому «Эйндховена» перед полуфинальным матчем мы опасались. Помню, под каким впечатлением от соперников был наш врач Виктор Берковский. Заходит в раздевалку и говорит: «Они там на разминке так жонглируют, так мяч останавливают, быстро перепасовываюся. Что сейчас будет?» Технари страшные, особенно на нашем фоне. Мы, играя в «квадраты», делали простые передачи, носились как бешеные. А соперники работали с мячом стоя, изящно. Профессора против крестьян – не иначе.
Но когда игра началась, эти «крестьяне» забегали так, что от техники соперников не осталось и следа. Чтобы продемонстрировать свое умение, голландцам сначала стоило мяч поймать. Хотя в конце матча они нас прихватили серьезно. И стойка была, и мяч забили. Правда, судья положение «вне игры» зафиксировал. Не знаю, было ли оно там или нет. В эти мгновения мы почувствовали, что такое голландский футбол, в полной мере. Вели 3:0 и стали удерживать счет, немного «запара» появилась в действиях.
Думаю, поезжай мы в Эйндховен с результатом 3:1, удержать преимущество было бы непросто. Имея же превосходство в три гола, можно играть спокойнее. Хотя забил нам тогда Ральф Эдстрем два. Первый гол – Женька Рудаков выпустил мяч из рук и швед добил, после углового. А второй – после подачи штрафного. Перед тем, как голландцы должны были «стандарт» выполнять, прибежал Витя Колотов и говорит: «Стефан, давай я с Едстремом, а ты по мячу играй». Впрочем, на тот момент Леонид Буряк уже счет сравнял, а следовательно гол Едстрема ничего не решал.
- После ПСВ в победе над «Ференцварошем» в финале, наверное, не сомневались?
- В том турнире еще были тяжелые соперники, но «Црвена Звезда» победила мадридский «Реал», а самих югославов в полуфинале победил «Ференцварош». До того венгры также прошли «Ливерпуль». Мы понимали, что команда, которая победила таких оппонентов, простой быть не может. Но сама игра получилась на удивление легкой.
Запомнились скорее попытки мадьяр давить на нас морально. Они же нас воспринимали как совдепию, как поработителей. 1956-й остался в памяти каждого венгра навсегда. Поэтому наслушались во время матча от игроков, а когда делали круг почета, вынуждены были лишь до половины поля добежать. До тех ворот, за которыми сидели фанаты «Ференцвароша», решили не приближаться. Там явно сидели в основном националисты, которые после советской оккупации вынуждены были бежать из Венгрии. Как только мы к ним немного приблизились, в нашу сторону полетели банки, разные вещи, фрукты. Хорошо, что есть что бросать. По нашим меркам это были дефициты. Мы еще смотрели – поднять бы брошенные с трибун бананы (смеется). В те времена в наших магазинах легче было банку икры было купить, чем банан. А то – капиталисты, они гнили-загнивали тогда и продолжают загнивать сейчас (улыбается).
Мы даже саму победу сдержанно воспринимали. Получили медальки, выпили шампанского из кубка. Это Петрашевский позаботился, еще до матча подготовил ящик или два «мускатного». Федерация футбола СССР премировала, дав по 500 инвалютных рублей, эквивалент, кажется, 705-ти долларов. Если бы проиграли, то получили бы по 300 рублей. Там же, в Швейцарии эти деньги быстро и потратили. Купили в основном технику. Но сильно не накупишься. Техника тогда была дорогой. Скажем, видеомагнитофон стоил 2000 долларов. Поэтому покупали в основном телевизоры стоимостью 500-600 долларов. Я приобрел проигрыватель и магнитофон «Панасоник». Работает по сегодняшний день.
Все это добро могли везти без проблем, поскольку Владимир Щербицкий впервые выделил нам спецрейс, отдельный самолет. До того, как правило, добирались с пересадками, через Италию или Испанию, оттуда – в Москву и только потом в Киев. Конечно, все эти колонки, телевизоры и магнитофоны носить-выносить было бы неудобно. Впрочем, прилетев в Киев, домой не заезжали вообще. Сразу пересели в автобус и поехали на базу, ведь через три дня должны были проводить важный с точки зрения борьбы за первое место в отборе к чемпионату Европы-1976 матч со сборной Ирландии.
- Ирландцев вы победили, зато в чемпионате СССР ближайшие несколько поединков провели так, будто долго победу в Кубке кубков праздновали.
- Какое там празднование? После игры с ирландцами два дня побыли дома – и снова за работу. 2:2 во Львове – это договорной матч. Перед игрой к нам третий заместитель председателя Совета министров Украины Владимир Семичасный подходил: «Это наши львовские друзья, надо им помочь. Посмотрите, может, своих обижать не надо». После матча Владимир Ефимович благодарил, что прислушались. Но нам и самим после финала и матча с ирландцами надо было отдохнуть морально. При Константине Бескове в Ирландии сборная СССР сгорела 0:3.
Впрочем, таким же образом с «Карпатами» договорились и через год. Тоже сыграли 2:2. Тогда еще пенальти судья в конце встречи назначил и его никто не хотел идти бить. Отправили как молодого Буряка. Он и дал на 33-й ряд: «Бабушка семечки продавала, а Леня в нее попал».
А «Черноморцу» в 1975-м сразу после Львова проиграли чисто. Одесситы перед матчем просили ничью, а мы отказались. Я тогда в Одессе не играл. В центре обороны рядом с Фоменко действовал Коньков. В самом начале нам тогда центральный нападающий Владимир Родионов после подачи углового забил. Остальное время наши давили одесситов так, что те голову поднять не могли. Общупали все стойки и перекладины, а забить не смогли. Возможно, такие игры тоже нужны. Чтобы взбодрить команду, опустить ее с небес на землю. А то уже думали, что будем спиной играть и при этом голы забивать. После этого поняли, что надо мобилизоваться. В полсилы не достигнем ничего. С пол-Блохиным или пол-Мунтяном и «Черноморец» мог играть на равных.
- Чуть позже, в сентябре 1975-го Вы забили единственный в карьере гол.
- Золтану Милесу, тоже закарпатцу, который тогда защищал ворота московского «Локомотива». Придавили мы москвичей с самого начала игры к «бессарабским воротам» сильно. Метрах в тридцати от ворот соперника сделал перехват и отдал вправо Веремееву. Володя пошел вперед, а я побежал в скопление игроков, в штрафную. Веремеев выполнил свою фирменную вырезку. А я сыграл на опережение, в падении. Хорошо, что не задел головы Милеса, потому что мяч летел высоко, мне пришлось тянуться, прыгнул на перехват и Золтан. Даже не понял сначала, что забил, потому что на меня навалилось несколько защитников. Но поднимаю глаза – мяч в воротах, меня обнимают. А мне стыдно. Я к этому не привык. Забил и забил...
Іван Вербицький, UA-Футбол
