Алексей АНТОНОВ: "Уход из "Днепра" был самой большой ошибкой"

Нападающий «Габалы» Алексей Антонов рассказал о своем гардеробе, неадекватных вопросах азербайджанских журналистов и своей самой большой ошибке в карьере.

– Так и не получилось разобраться с Вашим трансфером в Черноморец: каким образом Сергей Политыло переехал на полноценный контракт в Днепр, а Вы в Одессу в аренду?

– Вы решили вспомнить, что было так давно? Я уехал не в аренду, а на полноценный контракт, просто он был рассчитан на год и все.

– Говорили об аренде.

– Нет. Наверно, кто-то неправильно сформулировал, поэтому так было сказано.

– Расскажите о Романе Иосифовиче. Только без того, что он жесткий тренер и заставляет игроков вести конспекты.

– Сколько я его знаю лично, сколько мы с ним общались, он всегда положительный человек, всегда часто шутит, относится ко всем хорошо, с уважением. Я сейчас не говорю конкретно про команду, а вообще в жизни. Насколько я его знаю, он порядочный человек.

– Как считаете, что помогло раскрыться именно при нем?

– Почему все думают, что я раскрылся именно при нем? Конечно, он меня тоже со своей стороны раскрыл, но до этого я, кажется, тоже неплохо играл. В том же Кривбассе команда не была на топ-уровне, но я забил 10 голов за чемпионат. Это тоже, я считаю, немало.

– В 2013-м, когда Вы только перебрались в Черноморец, Роман Иосифович сказал: «Наверно, Антонов не все мне рассказывает». Так и было?

– Ну, он не так сказал. Он сказал: «Я бы хотел, чтобы он мне больше рассказывал про свои какие-то моменты, чтобы я больше о нем знал». Не всегда, мне кажется, надо кому-то чьи-то проблемы. Это личное. Тогда, может, я не рассказывал, потому что привыкал к его подходу, к нему самому. После этого он такого не говорил.

– С кем сразу сдружились в Одессе?

– Переходили сюда с Сережей Самодиным, Вовой Приемовым, а с ребятами остальными по ходу подружились, познакомились. С этим никогда особых проблем не бывает. У меня, по крайней мере.

– Самая крутая история из Одессы, не связанная с футболом?

– Надо подумать, так давно было, мне кажется.

– Сколько там? Ну, два года назад.

– Два года – за это время много произошло всего. История, не связанная с футболом… Надо подумать… В принципе, тут весь город сплошная история, поэтому сразу тяжело сказать.

– Видели хоть одну игру Черноморца образца этого сезона?

– Полностью?

– Да.

– Нет, не видел.

– Только обзоры?

– Только обзоры, эпизоды какие-то. Так, чтобы полностью игру – нет. Вот, с Александрией они недавно играли – чуть-чуть посмотрел. А так, чтобы от начала до конца…

– Черноморец наконец-то рассчитался?

– Еще нет.

– Вы говорили, что будете подавать в какие-то инстанции.

– Я сейчас этим занимаюсь. Там не все так быстро.

– В Украине практикуется мотивация команд третьей стороной. Назывались цифры в 100 тысяч долларов за ничью и 200 за победу.

– Я думаю, что это практикуется во всем мире, ничего противозаконного в этом нет. Это нормально, когда есть дополнительно какое-то премирование. Про суммы я не знаю – у каждого, наверно, по-разному. Там нельзя говорить, что все под одну гребенку. Разные ситуации: смотря кому и что надо в чемпионате, кто за что борется. От этого уже отталкиваются. Смотря, какой клуб: богатый, небогатый.

– Небогатые не мотивируют.

– Небогатые, наверно, и не борются за какие-то высокие места.

– К сожалению, сейчас футбол в Украине просто-таки утонул в грязи. Что самое отвратительное Вам доводилось видеть в нашем футболе?

– Я не знаю. Я в этой кухне сейчас особо не варюсь, поэтому трудно что-то сказать.

– Раньше такого не было?

– Я раньше не помню. Сейчас я тоже не могу ничего сказать, потому что я не знаю.

– Как обстоят дела в Казахстане и Азербайджане в плане договорных матчей и прочих незаконных махинаций в футболе?

– По крайней мере, я не попадал под это. Может, и бывают какие-то слухи иногда, но не знаю… Говорить можно всегда, о чем хочешь. Мне кажется, иногда люди специально нагнетают.

Когда я был в Кривбассе, каждую игру говорили, что мы будем «сливать». А когда мы выигрывали, все не понимали, почему по-другому. Я с этим сталкивался. Перед каждой игрой во всей прессе: на всех сайтах, во всех газетах писали, что Кривбасс будет сдавать, уже чуть ли не счет знали, а в итоге получалось по-другому.

– Были разговоры о Вашем переходе в Лион, но вскоре интерес пропал. Были ли еще ситуации в течение Вашей карьеры, когда к Вам присматривался по-настоящему классный клуб, но трансфер так и не состоялся?

– Если сравнивать с предложением от Лиона, то это было самое лучшее и значимое. Видите, не получилось. Не знаю, почему так. Так уже есть сейчас, поэтому рассуждать, как могло бы быть, уже бессмысленно.

– Почему Казахстан?

– Потому что в то время я уже был дома. Я до этого поговорил с Роман Иосифовичем. Он сказал: «Если у тебя будет какой-то вариант, то ты мне скажи, чтобы я знал, как будет. Без всяких проблем, потому что я должен знать, рассчитывать на тебя или нет. Я понимаю, что сложная ситуация в команде». Мы с ним поговорили на эту тему, и я уже был в отпуске, ждал каких-то предложений. Много было звонков, но все как-то так, знаете, поверхностно. Не было конкретики, которая в этих делах нужна.

Время шло-шло, и от Актобе было более конкретное, реальное предложение. Они настаивали. Поэтому поехал я туда, выбрал этот вариант, потому что оставаться в Черноморце я уже не хотел. Уже начался дисбаланс, или как правильно сказать… Все было не так, как должно быть.

– Люди говорили, что Вы туда пошли только из-за денег. Как Вы к этому относились?

– Мне кажется, что каждая профессия подразумевает в себе заработок денег, потому что у всех семьи, у всех дети, и каждый хочет обеспечить свою семью. Если бы в Черноморце все было хорошо, я бы тут пожизненно мог играть. Ну, не то что бы мог – я бы хотел, я бы никуда не дернулся. Так как начались проблемы – все хуже и хуже с каждым днем. Поэтому получилось так.

– Казахские СМИ писали, что у Вас зарплата 1.8 млн долларов в год – уровень звезд Серии А. Насколько это близко к правде?

– Та нет. Вообще нет. Даже приблизительно. Там могут писать все что угодно. Там таких денег нет.

– Многие считают, что футболисты не заслуживают столь высоких зарплат, даже если не 1.8 млн. Как Вы к этому относитесь?

– Никак не реагирую. Я просто пропускаю это мимо ушей. Все мастаки рассуждать, считать, обсуждать кого-то. Пусть говорят. Есть хорошая пословица: «Собаки лают, караван идет». Мне кажется, как бы не играли, как бы не относились, все равно найдутся те люди, которым что-то будет не нравится, которые будут обсуждать. Может, в какой-то мере и зависть. Я не знаю. Я к этому спокойно отношусь. Сколько людей – столько мнений, поэтому на каждого реагировать не вижу смысла.

– После полугода в Актобе Вы сказали, что Черноморец ничего не предлагал, а Сергей Керницкий до этого утверждал, что клуб предложил Вам новый контракт даже с улучшенными условиями.

– Это неправда. Ни о каких лучших условиях не может быть и речи, потому что в команде проблемы. О каким лучших условиях можно говорить, если потом поурезали всем зарплаты, перевели в гривны. С каждым днем все хуже и хуже было. Если бы это было правдой, и было бы тут все стабильно и вовремя, я бы не уходил и жил бы в городе, в котором я все люблю, где мне все нравится.

– В интервью после переезда в Казахстан Вы говорили, что в свободное время читаете и смотрите фильмы. Какая любимая книга?

– Я больше по истории. То есть историческая классика. Легко читается Пикуль, как-то по нему больше. Да, там город тяжелый. Реально, с моральной точки зрения в Казахстане было тяжело, поэтому приходилось как-то себя отвлекать.

– А фильм?

– Да много. Последние фильмы с Ди Каприо хорошие.

– Какие?

– Ну, был и «Гэтсби», и…

– «Волк»?

– Да, «Волк с Уолл-Стрит». И «Остров проклятых».

– Тот постарше – ему лет пять.

– Старше, но все равно это хороший фильм. Есть много не новых, но хороших фильмов. Это так больше, провождение времени.

– Расскажите о ситуации в Актобе. Почему перестали играть?

– Я не скажу, что прямо перестал играть. Просто у меня была травма, по которой не могли определиться, где ее лечить и как. Из-за этого я пропустил начало чемпионата и потом, понятно, не мог играть в составе, потому что мне надо было какое-то время. Выходя на замены на 20-25 минут, тяжело набрать кондиции после перерыва в два-три месяца.

– Вадим Шаблий говорил, что Вам не объясняют, почему не ставят в состав.

– Меня не ставили, но я понимал, что это связано с травмой. Мне не объясняли, почему так.

– В начале Вашей карьеры писали, что Вашим агентом был отец, а потом вдруг Вы начали работать с Шаблием.

– Да это писали, но каким он мог быть агентом, если у него нет лицензии?

– Коноплянку ведь это не останавливает.

– Я не знаю, как там у Жени, на каком уровне это все. Были еще другие агенты, но это так, больше название.

– Многие агенты смотрят все матчи клиентов, звонят после игр. В каких Вы отношениях с Вадимом?

– У нас тоже хорошие отношения. Он звонит часто, общаемся хорошо. Наверно, как друзья, поэтому никаких проблем нет. Я считаю, что так и должно быть, а не когда агент заработал какие-то деньги и пропал.

– При переходе в Габалу потеряли в заработке?

– Да, не буду отрицать, что потерял. Для меня это было не главное, потому что я знал, что я иду к тренеру, который меня знает. Я знал его подход к работе. Знал, что даже в немолодом возрасте буду прогрессировать и совершенствоваться.

– Не очень приятно касаться этой темы, но не могу не спросить: как команда отреагировала на обвинения в причастности к убийству журналиста Вашего одноклубника Джавида Гусейнова?

– Если честно, нам вообще запрещено об этом говорить. Мы не обсуждаем эту тему.

– Азербайджанцы люди крайне эмоциональные. Как Вас приняли в клубе?

– Нормально. У нас есть азербайджанцы, но и много тоже легионеров: и украинцы, и бразильцы. Как во всех командах, в принципе. Проблем не было никаких.

– Не мешает вспыльчивость партнеров?

– А чего? Мы тоже вспыльчивые.

– Роман Иосифович говорил, что местные газеты порой пишут крайне неприятные вещи. Доводилось читать какую-то грязь о себе в местной прессе?

– Я это на себе тоже испытал, но я не читал. Они задавали такие вопросы после игр… какие-то неадекватные. Если честно, стараюсь их прессу не читать даже. И тем более обращать внимание на это все, потому что люди, которые не чувствовали этого всего, не могут… Тем более, они не профессионалы, так скажем, в какой-то мере, потому что, когда человек профессионал, он будет задавать вопросы адекватные.

– А что за вопросы задавали?

– Они, например, говорят мне после игры: «Почему Вы так плохо сыграли?». Я спросил: «Кто так считает?» Говорит: «Вот, мы, журналисты, так считаем». Я говорю: «Пусть лучше тренер оценивает мою игру, а не журналисты». Мне кажется, такой вопрос задать… Это некорректный вопрос.

– Вы говорили, что попасть в Европу можно только через выступления в еврокубках. Габала в группе ЛЕ, но Вам уже 29. Как считаете, есть еще шанс попробовать себя в топ-чемпионате?

– Я не знаю. Как показывает практика, в жизни многое бывает реальным, и даже не в 29 лет, а позже, поэтому наше дело играть, а как будет… Никто не знает, как все сложится, как будет дальше.

– Насколько довольны жеребьевкой Лиги Европы?

– Если честно, я не ожидал чего-то такого, чтобы быть довольным. Знал, что попадутся сильные команды, потому что много хороших команд из Лиги чемпионов повылетали, поэтому ожидать какой-то легкой группы… Я даже не ждал.

– Что чувствуете, когда понимаете, что сыграете на Сигнал Идуна Парк?

– Мы только в предвкушении этого. Когда сыграем, тогда поймем, как это. Сколько я видел, там безумная атмосфера, поэтому сыграть на таком стадионе – это большой плюс. И, наверно, в какой-то мере мечта.

– На каком стадионе была самая классная атмосфера?

– Вот когда с Черноморцем мы играли с Црвеной Звездой в Белграде. Там было 50 тысяч, заполненный стадион. При большем количестве зрителей мне пока не приходилось играть.

– В сборной Вы играли совсем немного, но тем не менее. Можете рассказать, что из себя представляет съезд сборной: чем команда занимается до и после матча?

– Обычная подготовка: все собираются в определенное время, на которое объявляют тренировки.

– А вне тренировок что делаете?

– В отеле кто в карты играет, кто общается.

– А Вы играете в карты?

– Нет, я нет.

– Чего? Сильно азартный?

– Да, можно и так сказать. Не хочу даже начинать.

– Удалось сложить впечатления об Олеге Блохине и Михаиле Фоменко?

– Тяжело сложить впечатление, когда ты приезжаешь буквально на неделю. Когда ты в клубе играешь, ты знаешь тренера. В сборной это тяжелее. Ничего плохого не могу сказать, потому что я особо не знаю.

– Ваша семья так и живет в Днепропетровске?

– Нет, сейчас в Киеве.

– Тяжело находиться вдалеке от семьи?

– Конечно, тяжело не с ребенком. И тяжело в другой стране, потому что постоянно, если есть какие-то выходные, ты летаешь, катаешься, ездишь. Это тяжело, конечно. Когда дома играешь, намного легче.

– Как познакомились с будущей супругой?

– Та это было давно. Да, помню. Нам по 17 лет было. Как-то так получилось, что у нас общая знакомая была, она и познакомила.

– Вы говорили, что сначала Вашему сыну очень нравилось заниматься футболом, а потом он немного остыл в этом отношении. Как сейчас у него дела в этом плане?

– Да, как-то с возрастом он уже отошел. Больше на тхэквондо ходил. Как-то он не сильно тяготел к футболу, я вижу, но я его не заставляю. Вот, он сейчас пошел в первый класс. Посмотрим, как будет.

Я из тех родителей, которые не заставляют ребенка, если папе нравится что-то, какой-то вид спорта. Если заставлять ребенка, от этого не будет толку. Он должен прийти сам к тому, что ему хочется, что ему нравится, в чем он может себя действительно реализовать и добиться чего-то. А так просто ходить из-за того, что папе нравится футбол, я не вижу смысла.

– То есть не занимается уже?

– Ну, пока нет. Ему только шесть лет, еще все может поменяться.

– Кто Ваш лучший друг среди футбольных людей?

– У меня много очень друзей. Боюсь кого-то забыть. Скажет: «Ты не сказал обо мне в интервью». Очень много друзей, конечно. Много ребят, с кем общаюсь хорошо, кого давно знаю, с кем поддерживаю отношения.

– Видел несколько Ваших совместных фото с Коноплянкой. Хорошо общаетесь?

– Тоже в хороших отношениях. Мы до сих пор общаемся. После игр списываемся, даже когда он сейчас в Испании. Он доволен, нравится все там.

– Сегодня после празднования гола они отмечали пополнение в его семье?

– Я на сто процентов не знаю, но мне сказали, что у него дочка родилась на днях.

– Откуда у Вас такая любовь к татуировкам?

– Наверно, это какая-то привычка. У каждого разные привычки: кто-то курит, другие еще что-то. Это, наверно, какая-то плохая привычка, черта. Хотя даже не знаю, плохая или хорошая.

– Чего плохая? Красиво же. Оперный, особенно. Вас в Одессе еще больше любить стали.

– Я это делал не для того, чтобы кому-то что-то доказать. Я делал для себя, потому что я хотел, чтобы мне всегда что-то напоминало Одессу, потому что я действительно люблю этот город, мне тут комфортно, хорошо. Я всегда об этом говорил: с первого дня, как я сюда приехал, я себя чувствовал как дома.

– Кепки – тоже привычка?

– Да, наверно. В какой-то мере.

– Сколько их у Вас?

– Не знаю. Последний раз, когда считал, было штук 40. Сейчас меньше, потому что иногда раздариваю. Не знаю. С этими переездами я уже забываю, где мои вещи.

– Вы отлично одеваетесь. Какую самую дорогую вещь когда-то покупали?

– Наверно, больше какая-то обувь.

– Ну, ок, обувь.

– Сколько стоит?

– Да.

– Тяжело сказать, честно, потому что надо еще вспомнить, какие у меня есть вещи. Я же говорю, с этими переездами я уже не помню половину гардероба.

– Много у Вас вообще вещей?

– Ну, так, хватает. Некоторые новые еще лежат.

– У Вас очень крутой номер телефона. Во сколько он Вам обошелся?

– Если честно, то бесплатно. Это номер мне случайно попался. Я его купил, по-моему, еще в 16 лет. Уже, получается, 13 лет этот номер у меня и не меняется. Я уже привык к нему и даже не хотел менять. Как ни удивительно, он мне вообще бесплатно обошелся. В том возрасте у меня даже не было денег, чтобы купить такой. Некоторые, я знаю, платят за похожие номера, а мне повезло.

– Судя по фото в Инстаграме, Вы как минимум дважды отдыхали в Штатах. Почему летали именно туда?

– Да, один раз в Нью-Йорке были, один раз в Майами. Я всегда хотел туда попасть, интересно посмотреть. У меня желание полететь еще в Лос-Анджелес, Лас-Вегас. Интересно.

Очень хорошие, положительные ощущения, потому что в Америке вообще другая жизнь. Нет такой жизни ни в Европе, ни в Азии. У них все как-то по-другому. Ты это замечаешь, когда находишься там. У них все распределено, все налажено.

– Кажется, будто у них как-то легче все.

– И легче тоже. У них нет никакого напряга. Не важно, у тебя в кармане 100 долларов, 10 тысяч или 100 тысяч – ты найдешь себе и еду, и развлечения, и одежду даже. Там все доступно. Неважно, какой ты человек и сколько у тебя денег. В Америке ты можешь чувствовать себя комфортно.

– Смогли бы там жить?

– Да. Если честно, смог бы. Может, и подумал бы об этом, если бы было поближе, потому что далеко летать.

– Когда Вы были в Казахстане, говорили, что там даже и отдохнуть нормально не получается, потому что клубы такие, будто лет на 10 назад попал. Как с этим в Азербайджане?

– Ну, если честно, я в Казахстане случайно там был один раз. После этого за год больше не доводилось. А в Азербайджане я не знаю – не ходил еще.

– Какие места посещали в Одессе?

– В Одессе во всех местах был. В Одессе, мне кажется, невозможно никуда не ходить, особенно летом.

– Видел Ваше фото с Торнике Окриашвили в клубе. Говорят, у парня большие проблемы с дисциплиной.

– Это не то что в клубе. Тогда выступал артист один, пришли просто на концерт. Мы не были в клубе так, чтобы тусоваться до утра. Пришли, побыли на концерте и ушли.

– По Вашим словам, Вы знаете, когда можно сходить и хорошенько отдохнуть. И когда же?

– Когда дают какие-то выходные, то можно расслабиться. А так, когда идет процесс тренировочный и игры серьезные, глупо нарушать режим.

– Скажем, десять лет назад могли себе позволить нарушить режим?

– Да нет, я всегда к этому относился рационально. У меня не было такого, чтобы я жаждал только гулять и куда-то ходить. Как и сейчас.

– Вы говорили, что с каждым годом у Вас меняется мировоззрение. Можете себя сравнить с собой десятилетней давности?

– Конечно, могу. Не только десятилетней: и пятилетней, и трехлетней. Конечно, с каждым годом ты становишься все более сдержанным, более разумным, более спокойным. У тебя есть разные жизненные ситуации, которые иногда встречаются снова. Ты уже знаешь, как и что. Смотришь на молодых ребят и где-то себя вспоминаешь. Не все они понимают еще в этом возрасте. Потом, когда придет время, может, поймут. Хотя и не все.

– Какая Ваша самая большая глупость по молодости?

– Наверно, самая большая моя глупость по молодости была, когда мне исполнилось 18 лет, ушел из Днепра. В этом возрасте я был в первой команде, и команда тогда была очень сильной, в еврокубках играла, тренер хорошо относился, Евгений Мефодьевич Кучеревский, царствие небесное. Наверно, по молодости это моя самая большая ошибка была.

Так скажем, в том возрасте я не мог принимать такие решения сам, я больше слушал. Сейчас, когда уже прошло время, когда я могу сам оценить ситуацию, я считаю это самой большой ошибкой.

– Кого слушали?

– Больше отца слушал, поэтому так получилось. Если бы сейчас, когда я уже состоявшийся игрок и сам принимаю все решения, то я так не поступил бы. Но все, что ни делается, все к лучшему, поэтому, наверно, тоже какой-то жизненный опыт.