Герои поневоле...
Вчера видел страшные фотографии, Тани Черновол. Бедная женщина...Какими же суками нужно быть,чтобы сделать это...
Мне вспомнился один случай из моей жизни...Он, кстати тоже отмечен в том "доносе", и квалифицировался, как "участвие в антисоветской демонстрации, и оказание сопротивления властям".
Футбола в нем нет...Но может кому-нибудь это будет интересно...Почему мне вспомнилась бедная журналистка? Потом поймете...
Чус пришел к нам девятом классе. Он был очень высокий, на голову выше всех пацанов. Это было не удивительно, ему было уже 18. Год назад Чус приехал в Киев из Бундеса. Его батя, во время оккупации работал в киевской управе и ушел с немцами. В Германии женился на местной, и у них появился Чус.
Мы так его прозвали, потому что при прощании он всегда вместе «пока» говорил немецкое «чуууссс».
Когда Совьеты объявили амнистию всем власовцам, его бате щелкнуло в мозге вернуться домой. Жена не возражала, чтобы он забрал сына с собой...
Чус был здоровенным парнем под метр девяносто. Белокурый, широкоплечий, натуральный ариец. Выдавал его только курносый нос папы-предателя...По-русски он говорил нешибко. Наверно поэтому его восемнадцатилетнего и направили в девятый класс. Мы все обожали Чуса. Пацаны, девчонки, взрослые тетеньки от техничек до директорши школы. Это был наш, киевский Дин Рид. Только молодой, без комплексов и абсолютно безбашенный. Всегда ходил в фирме...от него пахло обалденным парфумом.
Его батя работал в международном отделе украинского радио. Им дали огромную комнату на Прорезной с двумя соседями. Чус приводил туда шикарных девчонок из Дома моделей. Мы пацаны-малолетки смотрели на него, как на божество.
Мы с с Чусом сошлись на почве химии. Я обожал этот предмет. У меня, вообще, в аттестате было четыре пятерки. По физ-ре, гражданской обороне, химии и украинской литературе. По литературе я получил пятерку за то, что на школьных вечерах мы пели (на гитаре меня научил играть тоже Чус) стихи украинских поэтов типа Тычины, Рыльского, Франка. Леси на музыку битлов... Так вот, насчет химии. Чус обаял, естественно и химичку. Она оставляла нам ключи от кабинет, и мы после занятий оставались там и делали всякие опыты. Помню до сих пор «Вулкан». Сыпали на большую кафельную плитку горку из дихромата аммония с магнием. Делали в горке кратер в который помещали небольшой кусочек ваты, смоченный спиртом и поджигали...Реакция напоминала огромный вулкан...клаассс.. А еще мы делали петарды. Это тоже очень просто. Нужно отрезать кусок телескопической антенны около 6 см. Загнуть его с одной стороны, протолкнуть в загнутый конец кусочек ластика. Затем засыпали весь объем серой вперемешку с нарезанной проволокой...все это плотно утрамбовывали и уплотняли другой конец трубки ластиком...Потом заворачивали трубку в пакет и шли взрывать на Черепанову гору.....
Я описываю эти химические эксперименты так подробно, потому, что это будет иметь значение в дальнейшем моем повествовании. Просто иногда Чус занимался химией и без меня....
У нас в классе был мальчик Миша. Его папашка был каким-то крутым отказником, которого советы не выпускали в Израиль. Миша был худой, болезненный пацанчик с довольно вредным характером. Чус стал его лучшим другом. Вроде мы все были его друзьями, мы обожествляли его. Бухали у него на хате, слушали плиты, которые он регулярно получал из дома, тащились от его «Плэйбоев». Он был для нас Джесусом.
Но другом у него был этот очкарик Миша. Теперь, взрослым умом понимаю, что Миша был гораздо взрослее и мудрее нас (имея такого папу), и Чусу с ним было просто интересно.
Как-то вечером, у Чуса на хате, смотрим футбол. Как сейчас помню, Киев играл с «Торпедо» и была ничья. У нас гол забил Витя Колотов. Чус разговаривает с кем-то по телефону и объявляет нам: «Завтра утром едем в Бабий Яр, отец Михаэля попросил». Интересно, мы звали Мишку – Михуилом, а Чус так по-иностранному... Ну, поедем, так поедем...Мы так верили Чусу, так балдели от него, что готовы были исполнить любую его просьбу. Я тогда носил его старый «Левис», в котором я ходил потом еще в институте....
Мы знали о Бабьем Яре и его трагедии и поэтому эта просьба не показалась нам странной. Наверное какое-то собрание и мы пойдем для численности.
На следующий день мы (нас было шестеро с Чусом) сели на «5» и поехали на Сырец. Сошли на Новоконстантиновской...На остановке нас уже ждал Михуил, пардон, Михаэль...Мы пошли за ним в парк...У входа я увидел два ментовских газика, они сразу бросались в глаза...Пришли на какую-то поляну. Толпа, человек сорок-пятьдесят. Много женщин, стариков, пару чуваков с пэйсами...Стоят довольно плотно и тихо переговариваются. Только потом я заметил невдалеке два пазика, а еще дальше автозак и кучу ментов..
Олег, мой корефан еще с первого класса, толкает в бок и указывает на одного мужика в толпе. Я его сразу узнал. Некрасов...он приходил к нам весной и читал отрывки из своей книжки про Сталинград. В нашу школу часто приезжали всякие пысьменныкы, рубали капустку через общество «Наука». Я запомнил еще Конецкого...
Стоим в метрах двадцати от толпы...подходит Мишкин отец. По-взрослому пожимает всем руки, и они с Чусом в сторонку...о чем-то шепчутся. Подходят еще двое с фотоаппаратами. Наверное, только их и ждали. Невысокий мужчина вышел из толпы и объявил, что торжественное собрание, посвященное (я уже не помню чему) объявляется открытым. Как ни странно, я вообще не помню никаких речей на той маевке...Мы, пацаны вместе с Чусом стояли в стороне и больше поглядывали на ментов...
Подъехала черная «волжана». Вышел толстый майор в военной форме. Теперь понимаю – это были конторские...
Выступал уже второй оратор, когда внезапно из мегафона прорычало: «Просим всех разойтись, вы мешаете советским трудящимся проводить отдых».
Мужик-оратор не обращал внимание и продолжал говорить...но люди стали плотнее друг к дружке...
Двери "пазиков" раскрылись и начали вылезать мужики в повязках...Дружинники. Теперь, уже через сто лет, я могу только гадать, была ли это простая лимита, працювавшая на «Ленинской Кузне» и «Арсенале», или переодетые менты...Это не имеет значения. Мужики были молодые и здоровые. И видно, что все после армии. Они построились в шеренгу...
Мишкин батя начал суетиться, громко говорить, размахивать руками. К нему подбежал Чус, и они стали оживленно переговариваться. Чус помахал нам рукой, чтобы мы подошли ближе. До этого момента мы индифферентно стояли в сторонке..
Шеренга дружинников, как македонская фаланга, начала двигаться в нашем направлении. Видно было, что толпа испугалась...мы тоже... Как я сказал, там было человек сорок...много женщин, стариков, пара-тройка дошкольников. Кажется я помню даже детскую коляску... Снова мегафон с этим кривым базаром... А здесь выступает уже третий оратор. Но говорит он в воздух, его никто не слушает все смотрят на тех мужиков...а они все ближе.
Вдруг Чус, как заорет на своем ломанном русском: «Всем взять друг друга под руки и тесно прижаться друг к другу!» Его русский, мягко говоря, не очень хорош. По-немецки, по-английски – перфект. Поэтому от него особенно тащились наши девушки...Он был чистый иностранец, но понимал их, и мог с ними разговаривать...
Короче, взяли мы все друг друга под руки и стали таким полукругом вперед. За нами стоял оратор, сейчас это был Некрасов и несколько деток и женщин. Фотографы стояли в стороне и все время клацали...Фаланга подошла совсем близко...метров пять перед нами. Некрасов закончил говорить и тоже присоединился к нам...Снова этот мегафон..и снова этот тупой базар про отдыхающих советских людей...
Между нами проталкивается какая-то тетенька, типа Клары Цеткин и кидается на дружинников: «Вы хуже фашистов!» Кто-то из них выставил кулак, и бедная Клара падает на землю между нашими стенками...Подымается...как сейчас помню, на ней была белая блузка...а стала пятнистая от крови, как мухомор...
Так стоим друг против друга...страшно до ужаса...Желудок сжимается...хочется в туалет...Сердце бьется сильно-сильно... Смотрю в глаза того чувака, который стоит прямо напротив меня...Может, если бы бухнули перед приездом, не было бы так страшно...сжимаю в кармане связку ключей от квартиры...больше нечем защититься...Не забудьте, нам тогда еще не было и 16...А тут взрослые, натренированные мужики...
Это теперь, накинул на фейс шарфик и можешь махать цепком перед ментовскими носами...знаешь, что не тронут...или пшикнуть газом и сразу свалить в толпу...а еще лучше швырнуть булыжником...никто тебя и пальцем не тронет....наведены десятки камер....герроои...
Короче, стоим так тесно прижавшись друг к дружке...Я, Олежка-корешек, Петун, Лешик, Матвей, Чус,..где-то рядом Некрасов, батя Михуила со своим дохлым, болезным сыном...И снова: «последний раз предупреждаем....»
Слышу позади голос Чуса: «Смерь фашистам!» Через наши головы, в сторону ментов, стоящих около своих машин что-то летит...взрывается...и сразу пошел розовый дым...Это Чус кинул в них дымовую шашку...потом еще один взрыв..и еще больше дыма...
Ну, а дальше меня стукнули по фэйсу...я сел на пятую точку...в голове поплыло...когда очухался, уже сижу в темном фургоне. Из меня льется кровь ручьем..левый глаз заплыл...Потом определил: рассекли губу...Наверное кастетом били, суки...
Менты отвезли меня в больничку...там губу мне зашили. Кстати, шрам до сих пор есть...
Меньше повезло Михуилу..Ему в ментовке стало плохо...и мусора не хотели вызывать скорую... Когда все-таки скорая приехала, парнишка был почти в коме...Но откачали, слава Богу...
За мной в больницу приехали родители. Наверное хотели сразу четвертовать...но когда увидели меня, то передумали...подвезло... У бати была очень «волосатая лапа» (она помогала мне в дальнейшем множество раз) и всех нас в тот же день выпустили, без всяких последствий.
Чуса отвезли в Лукьяновский сизо. Но его батя быстро созвонился с бундевским консульством. У Чуса было немецкое гражданство. Его выпустили на следующий день...
В понедельник в школу мы не пошли. Встретились вечером на школьном дворе...Вид у всех был прикольный...Все цвета радуги....Смотрели друг на дружку и уссыкались...Вспоминали, как вспоминают мужики на следующий день, что они вытворяли вчера пьяными.
Оказывается там били всех...и женщин и стариков...
А потом появился Чус...Чистенький, благоухающий...в новых джинсиках....Веселый и довольный собой...
Подошли крутые бессарабские дяденьки...Выказали свой респект...Как там у Олешковского: «господа из влиятельных лагерных урок за размах уважали меня». Мелочь, а приятно...
Да, еще слышал, что о том шухере много говорили на «вражих голосах». Оказывается те фоткари были иностранными...
Что еще...губа раздулась, и стала, как у Мбокани и Идейе вместе взятых....неделю пил и ел через трубочку...бланш полностью сошел через две недели...
Теперь, наверное, понятно, почему я вспомнил Татьяну Черновол....
P.S. Дымовые шашки Чус делал без моего ведения...Но знал ведь, чертяка, что использует потом...
