Гринь про відхід з "Олександрії": "Поставили ультиматум - або йду в U-19, або повертають борг і розривають контракт"

Он оформлял хет-трик в матче УПЛ, признавался лучшим молодым игроком чемпионата, в него верил Мирча Луческу. Но раскрыться ему во многом помешали травмы. Сейчас Сергею Гриню 28, он восстановился после серьезного повреждения, но остался без команды и надеется перезапустить свою карьеру.

Жесткое и искреннее интервью бывшего нападающего Шахтера и молодежной сборной Украины Сергея Гриня в беседе с известным телекомментатором Кириллом Крутороговым – специально для Fanday.net.

‒ Вместе с Максом Малышевым ездили к Виталику Мандзюку (бывший защитник Динамо, Днепра и сборной Украины, сейчас тренер по физподготовке в Колосе, – прим. К.К.) в зал, занимались с ним, чтобы набрать форму. Но у него начались сборы с Колосом, поэтому сейчас уже нет такой возможности.

‒ Были полуварианты, но они не подошли, не сошлись на условиях.

‒ Очень хочу вернуться, соскучился по сборам, тренировкам, играм.

Но я не понимаю, почему многие думают, что я не играл в футбол два или три года. Люди звонят из разных клубов, спрашивают: «Ты приедешь, чтобы на тебя посмотрели, а то ты сколько уже, два года без футбола?» (смеется, – прим. К.К.). Я отвечаю: «Люди, вы с какой планеты вообще? Сейчас же есть Инстат, Вайскаут, приложения всякие, можно же зайти посмотреть мой профайл. Или позвоните в клуб, в котором я был, спросите обо мне».

Я ведь после травмы с Александрией и сборы прошел, и товарищеских игр отыграл десять-пятнадцать. А мне такое говорят.

‒ Вообще я не планировал уходить, меня просто перед фактом поставили. Высказали ультиматум. Вот, как оказалось, теперь у Олега Билыка похожая ситуация.

Мне вдруг предложили: или ты идешь в U-19 и получаешь официальную зарплату на карточку, либо мы тебе отдаем долг за два месяца и разрываем контракт в течение двух дней. Сказали об этом за два дня до закрытия трансферного окна.

‒ Я думаю, молодого руководителя клуба (Ивана Кузьменко, – прим. К.К.) в комплексе с главным тренером Юрием Гурой.

‒ Я много думал об этом, но не нахожу ответа. Ко мне подходили тренеры и говорили: «Мы видим, что ты набираешь форму, давай, продолжай в том же духе, ты нам нужен, молодец».

А у главного тренера, наверное, была ко мне какая-то антипатия. Еще с того момента, как я получил эту страшную травму. Спустя семь месяцев вышел тренироваться, не сложно, наверное, представить, как это ‒ лежать на кровати семь месяцев, потому что нельзя было двигаться для восстановления, а после выходишь на тренировки без реабилитации.

Как раз началась полномасштабная война и нам по желанию можно было на тренировки приходить. Я начал приходить. А тренер в открытую с меня смеялся. То не так, это не так ‒ и смеется. Ко мне ребята подходят, спрашивают: «Ты ему что-то плохое сделал, что он так с тобой?». А мне нечего им ответить. Получил за команду такую травму, а в ответ ‒ насмешки.

‒ Очень слабо сказано! По началу мне там все нравилось. Кто-то говорит, что город плохой – не знаю, мне он казался нормальным. И коллектив хороший. Начал играть, забил важный гол. Вроде бы все пошло.

Но получил травму, и после травмы ‒ все. Я прошел сборы, был на них вторым бомбардиром в команде. А начался чемпионат, я сыграл за шесть игр пятнадцать минут. И всего дважды попал в заявку. Это странно.

‒ У меня по нему нет ни к кому претензий. Виктор Скрипник ‒ хороший тренер. Но бывает такое, что не твоя команда, стиль игры или тактика. Они играли с ромбом в центре поля и в два нападающих. При таком стиле игры мне легче на фланге играть, а такой позиции не было. Если команда играет на контратаках, то мне лучше играть в нападении, искать зоны, давать скорость. Просто не подошли друг другу, бывает.

‒ Безусловно. Сыграть против Лестера на выезде, против Браги. Я запомнил это на всю жизнь. Знаешь, когда что-то хорошее случается, хочется этого снова и снова. За это очень благодарен Скрипнику, что дал возможность в таких играх поучаствовать. Это и опыт, и какое-никакое достижение, и плюс в резюме. Об этом мечтает каждый украинский футболист.

‒ Однозначно отличаются. У него европейский подход – тренировка не по два, не по три часа, а, к примеру, час-час десять, но интенсивная, интересная, футбольная. Один кайф тренироваться у него.

‒ В Вересе я сыграл шесть матчей и порвал кресты, выбыл на семь месяцев. За киевский Арсенал сыграл восемь матчей в Премьер-лиге, забил четыре гола, а в товарищеской игре с Шахтером во время паузы на сборные получил травму и выбыл на четыре месяца. После я перешел в Валье с травмой и два месяца лечился.

‒ Для меня он ‒ суперличность и очень хороший тренер. Я при нем в Арсенале начал играть и забивать, много нового открыл для себя как нападающий. Он частенько приглашал меня, чтобы поговорить и рассказывал о нюансах, которые знает, наверное, только топ-нападающий, каким он и был.

‒ Не-а (смеется, – прим. К.К.)! Интересно, что он вообще себя никогда не выпячивал, ничем не кичился. Но научиться у него можно было многому. Он подсказывал, как лучше действовать: открываться, обманывать защитников. Для меня он красавчик – и как тренер, и как человек.

‒ Мой лучший период там, когда в команде также были Юрченко и Эмик (Владис-Эммерсон Иллой-Айет, украинец конголезского происхождения, – прим. К.К.). Когда я перешел в Валье, они уже были там, у меня все отлично пошло. Команда на тот момент была на последнем месте в Суперлиге, но потом мы начали хорошо играть, подниматься. И совершенно случайно вылетели в низшую лигу.

‒ По всем футбольным законам мы точно должны были оставаться в элите. Мы играли стыковые матчи за сохранение прописки, выиграли в первом, оставалась одна игра, но наш паренечек не забил пенальти, в дополнительное время пропустили гол, проиграли и вылетели. Такая вот досада. по всем футбольным законам мы точно должны были оставаться в элите.

‒ Разница в том, что в Украине на тот момент было четыре-пять команд, которые выделялись. А в Дании плюс-минус все команды одного уровня. Нет такого, что ты едешь в Копенгаген и думаешь: «Хоть бы одно очко увезти», как обычно против Шахтера или Динамо. В каждом матче есть шансы на любой исход. Это классно.

‒ Базы хорошие есть, стадиончики ‒ не как Донбасс-Арена или НСК Олимпийский, но есть. У каждой команды, в принципе, маленький компактный уютный стадион. Главное, что в каждом матче они заполнены. Для людей это как праздник. И дороги, конечно, идеальные. Страна маленькая, выезд на автобусе – два-три часа, и ты можешь проехать через всю страну с комфортом.

‒ Зарплаты – все четко, стабильно – в последний день месяца приходит положенная сумма, а не как у нас: «Подождите еще месяц или два-три». Организация всего, дисциплина сумасшедшая. Опоздал на две минуты – штраф. Опоздал на завтрак – штраф. Идешь к машине, тебя останавливает полицейский для проверки документов, из-за этого опоздал – штраф.

‒ Мне в целом местные люди очень понравились. Все разговаривают на английском, начиная от детей и заканчивая стариками. Каждый готов помочь, чем может. Очень отзывчивые, добрые, жизнерадостные люди.

Вот, к примеру, у меня в квартире не было телевизора. Я поехал в супермаркет, купил. Дотащил телевизор до машины, но не знал, как поставить туда. Идет мимо меня пожилой мужчина, начинает со мной на датском разговаривать, я ему отвечаю на английском, он переходит на английский. Он оставил свою тележку, начал помогать, потратил минут пятнадцать своего времени и с доброжелательной улыбкой пошел дальше.

‒ Ходил в кинотеатры, смотрел фильмы на английском. С ребятами из команды могли поехать в другие города, час-два езды на машине или на поезде ‒ и можно увидеть много нового. На месте не сидели, постоянно в движении.

‒ Честно, нет.

‒ Да, там было хорошо, но дома лучше.

‒ У нас парень был, левый защитник из сборной Фарерских островов. Он на каждую тренировку приезжал как на праздник: рубашка, штанишки, наряжался постоянно. Стильный, молодец.

А так – был хороший коллектив, без группировок, все в хороших отношениях. Ездили все вместе играть в гольфбол. Красивое место и интересная игра.

‒ Вообще, я еще перед поездкой в Данию занимался с репетитором, готовился. И думал, что я очень хорошо знаю языке. Но как оказалось – была трагедия первые пару месяцев. Хотя потом достаточно хорошо разговаривал...

‒ Типа того (смеется, – прим. К.К.). Мне вначале помогал Эммерсон, а потом он и Юрча ушли, я остался один и подучил английский. В клубе увидели, какой у меня язык, и наняли для меня репетитора. А он разговаривал на датском, немецком и английском. Пришлось научиться.

‒ Общаюсь со шведом...

‒ Нет, парень из Швеции (смеется, – прим. К.К.). Мы с ним были друзьями по духу, вместе постоянно куда-то ездили.

‒ Да, наверное, почти все. Начиная от игроков, заканчивая генеральным директором. Предлагали помощь, приглашали приехать.

‒ Дружим с Академии Шахтера, лет с 13-14, я уже и не помню.

‒ По-моему, он – лучшая «десятка» из тех, кого я когда-либо видел. И с которой играл. Не потому что он мой друг, я действительно так считаю.

‒ Да. После одних из сборов он многих ребят отправил в аренды, а меня и Макса Малышева оставил. Я уже готов был ехать, кажется, в аренду в Ворсклу. Поэтому очень удивился. Подозвал меня в самолете и сказал, что я ему понравился. Но у меня пошли травмы. Я с травмой вышел на кубковую игру, забил гол и усугубил травму. Он переживал, постоянно спрашивал, когда я вернусь. Он на меня рассчитывал и этого хотел. Но у меня из полугода, наверное, четыре месяца были травмы.

‒ Они ко мне хорошо относились, подсказывали – Тайсон, Марлос. Если получалось сделать какое-то хорошее действие на тренировке, всегда могли похвалить, это мотивировало.

‒ Тайсон, Марлос, Алекс Тейшейра – топ.

‒ Ни в какой момент не возникало мысли, имея контракт и тренируясь с первой командой, что жизнь уже удалась на полную и можно где-то расслабиться?

‒ Думаю, к большинству молодых футболистов, если что-то идет более-менее неплохо, приходят такие мысли. Потом подсознательно где-то ты «расслабляешь булки».

‒ Были периоды, когда я слишком рано опускал руки. К примеру, не попадал в заявку, из-за этого обижался, расстраивался, терял мотивацию. Хотя за место в ней мне нужно было конкурировать с Тайсоном, Марлосом, Бернардом, Эдуардо. Нужно было более серьезно и более спокойно относиться к этому и работать. Нужно было тренироваться на полную, осознавая, что, скорее всего, все равно не попаду в заявку, и не расстраиваться от этого.

‒ К счастью, мои близкие смогли выехать оттуда. Приехали ко мне в Александрию. Мама поддерживает связь с людьми, которые остались там ‒ у них нет возможности выехать, хотя они терпеть не могут «русский мир». Говорят, что печально там все очень.

Город сильно разрушен, россияне построили пару домов, сказали, что будут выдавать людям квартиры, но мало того, что построенного на всех не хватит, так еще и несколько месяцев эти дома стоят не заселенные. Просто для картинки на их ТВ. А так – люди без воды, без электричества, без отопления, разбита вся инфраструктура. Чтобы это все восстановить, нужно несколько лет, но никто ничего не делает.