"Машину "швидкої" забрали на блокпості, коли я вивозив 17 дітей". Президент "Яруда" - про евакуацію маріупольців, рокіровку з "Олімпіком" і майбутнє азовського міста

Футбольной общественности 57-летний Александр Ярошенко известен, прежде всего, как глава Федерация футбола Мариуполя и президент клуба Второй лиги. В 80-е годы прошлого столетия он играл в дубле Шахтера, а в 2002-м способствовал возрождению краматорского Авангарда.

И все же главным направлением его деятельности является медицинский бизнес. Выпускник Донецкого медицинского института с 2004 года занимал должность главного врача Городского дерматовенерологического диспансера в Мариуполе, а позже основал в городе на берегу Азовского моря собственный медицинский центр «Код здоровья», который лечил мариупольцев и обеспечивал работой 300 специалистов.

С началом полномасштабного вторжения российских оккупантов на нашу землю Ярошенко не бросил Мариуполь в беде, а сосредоточил все свои усилия на эвакуации земляков. За это время благодаря ему блокадный город смогли покинуть около восьми тысяч человек, среди которых футболисты Яруда, юноши ФК Мариуполь и футболистки женской команды.

- Физически и морально тяжело, а в остальном нормально.

- В Запорожье.

- Помогаю с эвакуацией людей из Мариуполя. Переживаю, что волонтеры слишком много времени проводят в дороге. Если раньше она занимала день-два, то сейчас доходит до 15 суток. Это туда и обратно.

- Координация, организация выезда людей из Мариуполя и не только. Сегодня из Донецка привезли раненого мариупольца, которого там прооперировали. Кто-то после операции, кто-то после инсульта. Много инвалидов. Сейчас это в основном люди, которые не могут о себе позаботиться сами.

- Не все дают согласие. Чем больше проходит времени после оккупации, тем у людей меньше желания оттуда выезжать. Думают, что все наладится. Тем же старикам много не надо. Им главное, чтобы не стреляли и пенсию выплачивали вовремя. А в какой стране жить, они не заморачиваются.

Если у молодежи еще есть возможность сменить место жительство и начать с нуля, то у старшего поколения такой возможности нет. Также многие остаются ухаживать за больными родителями. Кто-то остается сотрудничать с коллаборантами. Война показала, кто есть кто.

- Да. 22 февраля в «Доме футбола» встречался с Андреем Павелко, чтобы решить проблему женской команды ЖФК Мариуполь (четвертое место в Высшей лиге после десяти сыгранных туров, – прим. FanDay), которая осталась без финансирования. Пытался им помочь финансово, с размещением и питанием.

На следующий день я вылетел из страны, но 24-го из-за войны вернулся. Аэропорт в Запорожье уже не принимал, поэтому прилетел в Днепр, а оттуда на машине приехал в Мариуполь.

- Почти вся городская власть разбежалась. Так получилось, что с 24 февраля и до 25 марта я руководил всеми больницами, занимался координацией их работы. Перевозка больных, работа скорой помощи… Так продолжалось до тех пор, пока последняя больница не сложилась.

- Все думали, что больницы – это самое безопасное место и их никто не будет бомбить. С первого дня многие местные жители прятались и получали еду на территории медицинских учреждений.

Из-за обстрелов не было стекол, отопления не было. На улице -12, в коридоре -8. Некоторые пациенты после операций не выдерживали таких условий и умирали. Вода была, с едой были проблемы. Генератор работал только на операционную, чтобы могла функционировать аппаратура.

Важно понимать, что жизнедеятельность медицинских учреждений в мирное и военное время сильно отличается. Главные врачи всех больниц по большей части сразу же самоустранились. Бывало такое, что врачу приходилось печь хлеб, а обычная санитарка руководила больницей.

- Сначала я ездил на маленьком Peugeot нашего центра «Код здоровья», но из-за осколков регулярно пробивал колеса. В итоге удалось обменять «скорую» на хлеб.

- Когда разбомбили хлебозаводы, хлеб продолжали печь только в порту. Я обратился к его директору Игорю Барскому. Он сказал: «Привези мне дрожжи, и я дам тебе сто буханок хлеба». Дрожжи были дефицитом. Нашел их в поселке на левом берегу под Сартаной. Там согласились обменять дрожжи на солярку – 20 литров топлива на 2 кг дрожжей.

После этого забрал в порту сто буханок хлеба и развез их по больницам. В одной из них увидел восемь «скорых», попросил одну. Сегодня у меня уже третья такая машина.

- Одна попала под обстрел в военном госпитале – разворотило весь передок. Вторую забрали на блокпосте, так называемой, ДНР в Мангуше, когда я вывозил 17 детей в возрасте от шести месяцев до 12 лет из санатория им. Крупской. Их не то, что не смогли вывезти. Об их существовании просто забыли.

- Один из военных на блокпосте меня узнал. Сказал, я – проукраинский коммерсант. Я им и денег предлагал, но нас все равно высадили, а машину забрали.

Детей в итоге расселили на Белосарайской косе. Потом к ним приезжали местные чиновники, телевидение. В итоге забрали их в Донецк.

- Нет. Мы начали организовывать эвакуацию. С тех пор сделали где-то 15-17 рейсов. Поначалу вывозили людей чуть ли не через день. Где-то с 20 апреля появились проблемы. Город начали понемногу прикрывать. Не могли ни заехать в Мариуполь, ни выехать. За месяц сделали всего два рейса.

- Честно говоря, не считал. Если прикинуть по количеству машин, которые мы все это время заправляли на одной и той же заправке, то мы вывезли около восьми тысяч человек.

- Кто хотел уехать, тот уехал. После войны я жестко пройдусь по тем, кто остался. Сейчас не время.

- Нет, конечно. Все разбомбили, а что не разбомбили, растащили мародеры. Не было возможности спасти что-либо. Те же рентген-аппарат и КТ невозможно демонтировать без специалистов. А ДНР приехала, гайки посбивала, краном погрузила – и все.

- 50 миллионов долларов.

- Да. И местные, и приезжали люди из Крыма, из Москвы, из Донецка. Предлагали строить новый Мариуполь. Они – не глупые люди. Сначала пытались поговорить с людьми, которые чего-то в жизни достигли и которые могут что-то сделать. При этом твоя политическая позиция их особо не волновала.

Наша ошибка в том, что в 2014 году мы опять допустили к власти тех, кто нас предал. Из-за этого началась нынешняя война. Нет новых людей, которые перешли на ту сторону. Это все те же люди, которые поддерживали «русский мир» в 2014 году, а после этого восемь лет кричали «Слава Україні», в душе оставаясь пророссийскими.

- Да. Мы даже автобус их купили. Теперь на нем написано «Яруд», он сейчас в Киеве. Влад Гельзин из-за финансовых проблем продал клуб другим людям, с которым мы и вели переговоры. Уже все знали, что Олимпик переходит в управление к Яруду.

Команда должна была сохранить прежнее название и продолжать играть в Первой лиге. Основа Яруда должна была перейти в Олимпик, а сам Яруд молодежью должен был доигрывать сезон во Второй лиге.

Уже были подписаны некоторые документы. В какой-то момент начали буксовать, не сошлись в форме оплаты – кто и какие дивиденды получал на каком этапе.

Я, как хорошей коммерсант, понимаю, где можно рисковать, а где можно купить воздух. Вот Олимпик как раз представлял собой воздух. Много подводных камней. Проблема с доверенностью, автобусы числятся в Донецке, сотрудники устроены на донецких фирмах.

Не хотелось, чтобы нам отдали клуб, а потом, когда нынешние владельцы Олимпика снова захотят поиграть в футбол, они имели какие-то рычаги, чтобы его себе вернуть.

- У меня была договоренность с УАФ, что я забираю клуб, доигрываю с ним чемпионат. Просчитали бюджет, чтобы остаться в Первой лиге.

Когда я пришел в профессиональный футбол, то сразу понял, что Вторая лига – это фигня, разминка и трата денег, которая ни к чему не обязывает. Первая лига – сплошной тотализатор, бизнес. Премьер-лига – это уже совсем другой уровень, с другими суммами капиталовложений и другой отдачей.

- Нет, это в любом случае нельзя было бы сделать в течение трех лет. Его можно было назвать как угодно. Проблема в том, что ты не можешь его ни продать нормально, ни зарегистрировать, потому что он зарегистрирован на предприятии, которое находится на оккупированной территории, а половины учредителей уже нет в живых.

- Да.

- Почти весь тренерский состав академии ФК Мариуполь – Орбу, Яксманицкий, Савин, Грибанов – во время бомбежек жил на базе Яруда, где были генератор, вода, камин… Туда же мы забрали юношескую команду Мариуполя (U-19), которая жила в общежитии.

Где-то к 20 марта нашу базу окончательно разбомбили. Забрали машины и начали уезжать. Причем я не разрешил выезжать, пока не нашли нашего капитана Кирилла Матвеева (сын бывшего футболиста Шахтера Олега Матвеева, – прим. FanDay) и его маму. Позже узнали, что они выехали своим ходом.

Для меня Санин (вице-президент ФК Мариуполь, – прим. FanDay) – негодяй и подонок, который бросил всех и убежал. Его спасло то, что первая команда была в Турции, когда все началось. Он один раз появился на базе, чтобы забрать продукты, после чего дал указание никого туда не пускать.

- Мы организовывали выезд. Не было солярки. Подключались все, кроме Санина и руководства ФК Мариуполь. Я искал ключи от их автобусов, чтобы вывезти их же футболистов. Мне отказали – Санин такой команды не давал. В итоге эти автобусы не только никого не вывезли, но пришли в негодность из-за обстрелов и их все равно забрали оккупанты.

Когда вывозили юношей ФК Мариуполь, тоже возникли проблемы, так как шесть человек были из Донецка. Двое или трое из Мариуполя решили ехать туда. Знаю, что они добрались.

Что касается тех ребят, которые выехали в Запорожье, то среди них нашелся один герой. 19-летний вратарь Александр Костюченко захотел вернуться в Мариуполь, чтобы найти пропавших родителей. Месяц он их там искал и, наконец-то, нашел. Красавец!

- Да. Два наши автобуса помогли эвакуировать людей. Бывший автобус Олимпика сейчас находится в Киеве, где проходит техническое обслуживание. Еще одна машина – в Запорожье.

- В офисе, где был клуб и Федерация футбола Мариуполя, живут «орки». Там, где жили футболисты, был штаб «Азова». Там все разбито и лежат трупы. Домашние матчи мы играли на тренировочной базе ФК Мариуполь, там все разгромлено. Стадион «Портовик» тоже разгромлен.

Когда все закончится, наведем порядок и будет одна команда от Мариуполя играть в Премьер-лиге.

- Сейчас преждевременно об этом говорить. Бизнес, который финансировал ФК Мариуполь, уничтожен. Когда победим, я обо всем расскажу.

С 2002 по 2010 годы я под патронатом Владимира Семеновича Бойко (покойный гендиректор ММК им. Ильича, – прим. FanDay) финансировал ФК Мариуполь. Знаю все расходы и сметы. Этим я отличаюсь от Санина. Я вкладываю в футбол свои деньги, а он – обычный функционер, который получает и «пилит» деньги. Это мое личное мнение.

Женскую команду, кстати, мы ведь тоже вывезли. Девчонки сидели в подвале, а сейчас находятся в Болгарии. Не тренируются, правда. Лепят пельмени, делают какие-то пирожки, чтобы прокормить себя и свои семьи. Но когда война закончится, мы попытается решить вопрос с финансированием их команды.

- Водитель остался в Мариуполе, не захотел уезжать. Врач выехал куда-то в сторону Таганрога. Тренер вратарей – в Скандинавии. Второй тренер вместе с несколькими игроками – в Грузии или в Армении. Старший тренер и начальник команды остаются в Украине.

Меня удивило и обидело, что наши футболисты сначала не хотели выезжать из Мариуполя, так как боялись, что их заберут в армию. Нет того патриотизма, который был у игроков моего поколения.

- Пока вообще ничего не могу сказать на этот счет. Потихоньку помогаем материально тем, кто остается в Украине. Если бы я не видел будущего, я бы автобус у Олимпика не покупал.

Рассматривал Бучу, Ирпень и Белую Церковь, как города, в которых можно проводить домашние матчи, пока не наведут порядок в Мариуполе. С мэром Бучи договорились, что он предоставит нам помещение спортивного интерната для проживания.

Понятно, что это уже не будет та команда, которая проходила зимние сборы. Кто-то из футболистов в Грузии, кто-то в Армении. Мы всех отпускали, так как без тренировочного процесса нет толку никого держать.

В любом случае, футбол в Мариуполе после войны будет. Это имиджевый вопрос, с решением которого помогут и УАФ, и УЕФА. Не знаю, какая, но одна команда из нашего города точно будет играть в УПЛ.