Игорь СУРКИС: "Лобановский не проводил тренировочный процесс. Луческу в 75 лет проводит тренировку сам полностью"

Президент "Динамо" Игорь Суркис рассказал о последних годах работы Валерия Лобановского в киевском клубе.

– Ему надо было уйти раньше? Как думаете?

– Нет. Не надо было. Как произошло? У него закончился контракт, и не было таких результатов, которые привык видеть Григорий Михайлович, – полуфинал Лиги чемпионов. И Валерий Васильевич говорит: "Я буду уходить". Ну, Григорий Михайлович, понимая его состояние, не очень его, прямо вам скажу, уговаривал остаться. Я позвонил Валерию Васильевичу (я еще не был президентом, но уже, в принципе, клубом руководил) и говорю: "Васильевич, давайте встретимся". А у меня уже прошли предварительные переговоры с Михайличенко. Я его позвал и спрашиваю: "Если Васильич уйдет?.." – "Если Васильич уйдет и скажет, я возьму". Надо отдать ему должное…

– Порядочно.

– Но Леше предложил не потому... Мне Васильич тогда говорил: "Ребята подготовлены". При живом Лобановском я вообще не мог бы пригласить тренера извне, поймите.

– Конечно.

– Потому что он бы сказал: "Я душу и сердце в этот клуб вложил, а вы..." Если взять честно, то формально президентом клуба был я, уже когда работал с Лобановским... О Григории Михайловиче я так не говорю. Почему? Потому что он с ним именно как президент с тренером контактировал. Хотя они были в очень близких отношениях. Вы же знаете, что он умеет строить с людьми отношения.

– Конечно.

– Но они были на какой-то дистанции. А я был между... Но какая разница? Если мой брат сегодня пойдет и решит с кем-то вопрос, это все равно, что я решил. Или наоборот. Правильно или нет?

– Конечно.

– И Валерий Васильевич сказал: "Я заканчиваю". Он уже тяжело ходил... Я позвонил ему, приехал к нему домой: "Васильевич, ну вам без футбола никуда. Вы же знаете, как я к вам отношусь. Я вас во всем поддерживаю. Если вы не сможете быть на скамейке, мы будем с вами сидеть на балконе смотреть тренировку. Только одно ваше присутствие. Я вас прошу: останьтесь. Сейчас такой тяжелый момент: ушел Ребров, ушел Шевченко, Каладзе". Он говорит: "Даже не уговаривай. Я остаюсь". Мы построили на полях будки такие… Видели? Я заботился о нем: чтобы когда холодно, он смотрел тренировочный процесс. Почему я так его просил? Потому что даже когда он пришел в первые годы, он не проводил тренировочный процесс. Его проводили Демьяненко, Михайличенко, Михайлов. А он с них спрашивал. То есть они делали набор упражнений, которые Васильевич готовил. Но, например, Луческу в 75 лет проводит тренировку сам полностью. Васильевич сидел, потом он брал статистические данные, смотрел и говорил: "Это сделано хорошо, это сделано плохо". И тот матч в Запорожье...

– Вы были же тогда?

– Я был в Запорожье. Я где-то чувствую даже, может, какую-то вину. Почему? Потому что ошибся Несмачный или Дмитрулин... Я не помню, кого на кого он менял. Оставалось пять минут, и он Демьяненко говорит: "Давай мне Дмитрулина". – "Васильич, так три минуты осталось". Мы вели 4:2, по-моему. Он говорит: "Я сказал давай мне Дмитрулина". Дмитрулина или Несмачного – я не помню. И в этот момент подходит игрок, и мы смотрим – а у него глаза закатились. И я кричу: "Малюта, идите сюда срочно!" Он подошел, его как-то привел в чувство. И тут же махнули "скорой" за воротами. Ему говорят: "Васильич, в "скорую". Он говорит: "Я сам". Он дошел сам до "скорой".

– С инсультом...

– Нет. Мы начали звонить его профессорам тогда… А нам надо было силовым методом везти его в больницу. "Нет", – говорит, – "я прилечу в Киев, поеду в больницу или домой". Ему надо было сделать укол, чтобы вода начала из него выходить. Тогда, может быть, инсульта не было. Он не дал сделать. Он говорит: "Как я буду ехать в самолете? Мне будет тяжело..." И он пролежал... Все равно его повезли в больницу. Там ему стало плохо. Всех академиков, врачей, которых только можно было, мы отправили ему. И в определенный момент была надежда, что, может быть, его вытянут. К сожалению, не удалось. Но это была для меня трагедия, для моей семьи. Смерть моей мамы и Валерия Васильевича – самые большие трагедии в моей жизни. Говорю как оно есть.

– На похоронах вы плакали?

– Да, плакал. Когда не просто тренера, а твоего друга провожают, с которым ты провел бок о бок какое-то время... Мы с ним начиная с конца 96-го по 2001 год были неразрывны. Не было дня, чтоб мы не виделись. Мы отдыхать вместе ездили. Не было такого, чтобы я или мой брат, допустим, не поехали на выездную игру, чтобы мы не поехали с ним на сборы. Мы были вместе. Он был как член нашей семьи.

– Валерий Васильевич Лобановский вам снится?

– Нет, не снится. Я два раза в год приезжаю к нему на кладбище. У меня есть определенные даты: я о них говорить не буду. В день его рождения и день смерти как все, я подхожу к памятнику Валерию Васильевичу Лобановскому, кладу цветы. На кладбище, бывает, не езжу в эти дни, езжу в другие…