Интервью из прошлого. Йожеф Сабо: "Думаете, мы не дрались в раздевалке?"

К 25-летию некогда популярной газеты КОМАНДА мы решили открыть рубрику «Интервью из прошлого», в которой найдем место наиболее резонансным и памятным публикациям разных лет, пишет zbirna.com.

Сегодня герой проекта — заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер Украины Йожеф Сабо. Беседа со специалистом состоялась в 2001 году, когда в его послужном списке было два периода работы со сборной Украины и три — с киевским Динамо.

— Как же приходят в футбол будущие заслуженные мастера?

— А начиналось все в далеком детстве, в Ужгороде. Как таковой детской футбольной школы у ме­ня не было — сколько себя пом­ню, играл с ребятами, которые были намного старше меня. На­верное, уже тогда выработался мой «вредный» характер: меня, мальчишку, часто обижали, дово­дили до слез — так что рассер­дить меня ничего не стоило. Это был самый настоящий дворовой футбол, в котором не было раз­деления на возрастные группы. Жил я тогда рядом со стадионом и пропадал там круглые сутки.

В 14 лет я, работая в кондитерском цехе хлебокомбината, попал в ру­ки к своему первому тренеру Дьорфи, который взял меня во взрослую команду, выступающую на первенство города. И уже через год я попал в юноше­скую сборную области: видимо, тогда на меня обратили внима­ние. Сын Дьорфи тренировал калушский Химик, который участ­вовал в первенстве Украины. Каждое воскресенье я ездил ту­да, к нему, играть в этой коман­де. А в понедельник снова шел в свой кондитерский цех, а после работы — в вечернюю школу. В 16 лет меня пригласили в ужго­родский Спартак.

— Как ваши родители относи­лись к такому напряженному «регламенту»?

— Всю ответственность взял на себя тренер. Отца у меня, к со­жалению, к тому времени уже не было. Он умер в 1951 году, не вынеся «закалки» сибирских лаге­рей, куда попал только лишь зато, что служил в венгерской армии. А где ему, бедному, надо было служить, если мы жили в Венгрии и другой армии там не существо­вало. Семья у нас была многодет­ная, и мама старалась нас всех приучить к труду, а футбол ей серьезным занятием не казался. Тренер работал со мной инди­видуально, отрабатывая различ­ные приемы, был очень строгим и иногда даже мог шлепнуть по носу, если что-то я выполнял не так.

«Назвал бы ужгородский Спартак великой командой»

— Помню, ваш Спартак счи­тался довольно-таки сильной командой…

— Я бы даже назвал его вели­кой командой! Практически все время мы были среди лидеров в классе «Б» и даже году в 57-58 претендовали на первое место. И тут «подвернулся» Киев.

— Вы всегда выделялись, да и до сих пор это заметно, каким-то необузданным темперамен­том — откуда он?

— Наверное, это венгерская кровь во мне бурлит. Хотя ранняя футбольная закалка, полученная в играх со взрослыми, когда еже­минутно надо было отстаивать свое «место под солнцем», сделала меня непримиримым к чужим ошибкам. И понимаю ведь, что человек просто не умеет сыграть иначе, а не могу себя удержать от «критики». Ничего не поделаешь: «противный» характер.

— Дьорфи сразу увидел в вас будущего полузащитника сбор­ной СССР?

— Ни о каких сборных мы тогда и не мечтали — просто посте­пенно осваивали футбол… Играл я тогда в нападении, много бегал и так же много забивал. Когда в Киеве меня пробовали против Ал­бании, я вышел левым полусред­ним — по системе «дубль-ве». И с Тотенхэмом, в том же году, я тоже играл впереди, и так набе­гался, что после игры даже вы­вернуло наизнанку. Может ска­зался сильный удар в голову, ко­торый я получил до этого в Одес­се, куда ездил со Спартаком.

— Вы уже в составе Дина­мо. Появились в Киеве доста­точно неожиданно — хотя За­карпатье в то время чуть ли не «штамповало» хороших футболистов.

— Об этом ведь уже написано немало. И хоть многие думают, что мой путь в Большой футбол начался в киевском Динамо, куда нас, словно щенят в мешке, привезли из Закарпатья, все бы­ло немного не так. Ведь вы, ко­нечно же, будете спрашивать о той, нашумевшей в свое время статье в «Советском спорте», где было помещена наше «открытое письмо».

«Что такое был для нас тог­да Киев…»

— Конечно спрошу! Как раз тогда я служил в армии, играл в «освобожденной» команде, поч­ти полностью состоявшей из ки­евлян: прочитав газету, мы искренне возмущались вашим письмом. Как это так — их при­гласили в Динамо, а они еще носом крутят!

— Никакого письма я не подпи­сывал. Все выглядело иначе: Ва­ся Турянчик, который был старше нас с Андреем Гаваши, уже успел «засветиться» на всесоюзном уровне — приглашался даже на сборы в олимпийскую сборную. Да и во львовском СКА, очень хо­рошей по тем временам команда, он был на первых ролях. Бес­спорно, его хотели видеть в ЦСКА. Но Вася из патриотических соображений в столицу не поехал и подался в Ужгород, откуда его практически «силой вырвал» Ки­ев. И снова он не хочет! Это ме­ня, мальчишку, можно было запа­ковать и вывезти в другой город. А Турянчик ведь был уже зрелый игрок и знал себе цену.

— Он и в Киев не хотел?

— А что такое был для нас тог­да Киев? Это сейчас мы считаем наш город едва ли не самым луч­шим в мире — здесь стало прес­тижно и жить, и играть. А тогда? В 1957 и 58-м годах киевляне бы­ли шестыми, до этого, правда, — четвертыми. Когда мы «усилили» команду, Динамо опустилось на пятое. Тогда ушло много опыт­ных футболистов, которые своей игрой олицетворяли техничную динамовскую школу: Виктор Фо­мин, Тиберий Попович, Виталий Голубев, Георгий Грамматикопуло, Адамас Голодец. Вообще-то я был совсем молодой и в тонкостях организации игры разбирался слабо. Мне нравились и Балакин, и Фефлов, и Русланов, которые ведь были очень сильными игро­ками, а в составе почему-то не удержались.

«Высший пилотаж» Соловьева

— Соловьеву подходили не все. А можете сравнить тренер­ское кредо Соловьева с манерой тренеров, с которыми вам при­ходилось сталкиваться прежде?

— Это был «высший пилотаж»! Вячеслав Дмитриевич ведь при­ехал из Москвы едва ли не в оре­оле «игроцкой» славы — всего лишь пять лет, как повесил бутсы на гвоздь. Его высокая фут­больная и человеческая культура привлекала нас, пацанов и мы с открытыми ртами слушали теоре­тические занятия, впитывали, как воздух, неизвестные нам поня­тия. А какие интересные были тренировки!

— Откуда силы брались? Ви­дя вас на поле, никто бы не подумал, что у Сабо могут быть проблемы со здоровьем. Ведь ваша функциональная подго­товка была на уровне нынешне­го «футбола Лобановского»!

— Вообще-то в детстве я был маленький и худенький. Потом, со временем, окреп. Я ведь очень любил футбол и свою команду и выкладывался на поле на все сто процентов.

— Чувствовалось, что у вас нет еще постоянного места в со­ставе: то вы выходили в нападе­нии, осваивая левый фланг, где в будущем будет играть Лобановский, то выполняли роль «персональщика»…

— Посмотрите, в каком соста­ве мне приходилось играть! Я в свои двадцать лет только-только начал понимать, что такое на­стоящий футбол — в основном играл «на характере». Думаю, и Со­ловьеву было нелегко разобрать­ся, кто же его в первую очередь интересует. Это потом, когда он решительно взялся за стариков, появилась возможность почаще выходить в основном составе.

«Динамо» готовится к триумфу

— Это был отличный сезон: от игры к игре мы прибавляли. Но иногда и заигрывались. И хотя многие сегодня говорят о том, что мы уже тогда были готовы к чемпионским медалям, я думаю, все было несколько иначе: мы просто играли, получая удоволь­ствие от футбола. Хотя могу и ошибаться — был-то ведь я еще совсем «зеленым», до конца не обученным и, конечно же, еще не обстрелянным.

— И рядом с вами — такие же мальчишки…

— Кто мы были — пацанва! Мечтали стать футболистами, иногда даже — великими. И бы­ли счастливы, когда за выигрыш нам платили по 80 рублей.

— Жили в то время в общежи­тии?

— Сначала — да, а потом по­лучил однокомнатную в «хрущевке» в районе теперешнего болгар­ского посольства и гостиницы «Русь». Главное, что это была от­дельная квартира. Правда, это был первый этаж и окна оказа­лись как раз на уровне тротуара. Хорошо еще, в то время было по­спокойнее и на окна не ставили решеток. Первое время со мной жила мама — боялась за мальчи­ка, так как я еще плохо знал язык, с трудом общался с людьми, не связанными с футболом.

— В самом деле?

— Я же вырос в Ужгороде, ко­торый в то время был типично за­граничным городом: русских и украинцев было значительно меньше, чем венгров и словаков. В школе преподавание было на венгерском, а русский изучали как иностранный. Так что в Киеве я разговаривал почти так, как сейчас Ласло Боднар. В Спарта­ке мы разговаривали исключи­тельно на венгерском. Первое время в Киеве со мной работал преподаватель русского, и я срав­нительно быстро освоился.

— В 60-м состав уже вроде бы стабилизировался: кто-то ушел, кого-то пригласили на просмотр…

— Да, вернулись в Москву Со­рокин и Ковалев, не выдержал конкуренции с Базилевичем Зай­цев. Зато уже регулярно в соста­ве выходил Трояновский, который умел делать на поле все, на­долго занял свое место Серебря­ников, сместился на левый край Лобановский и очень мощно заиг­рал Каневский. У нас была отлич­ная команда!

— Чтобы удержаться на вто­ром месте, Динамо ни в коем случае не имело права проигры­вать в Ростове.

— Это нам удалось, мы сыгра­ли вничью — 1:1, и счет сравнял Лобановский, забив поистине «серебряный» гол. Второе место позволило получить значки мас­теров спорта СССР Ануфриенко, Сорокину, Базилевичу, Серебряникову, Бибе, Лобановскому и мне.

«Золотой» сезон

— Наступил 61-й год. Команде была поставлена задача взять реванш у торпедовцев. А может быть, вас уже нацеливали на первое место?

— О реванше мы, конечно, ду­мали. А вот о первом месте — что-то не припомню. И такую задачу перед нами ни Центральный со­вет Динамо, ни ЦК не ставили. Во всяком случае, дела у нас с са­мого начала шли неплохо. Прав­да, мы разделили с ЦСКА первое место в подгруппе, однако в фи­нальную группу вышли, отставая от Торпедо на 4 очка.

— Ваши партнеры по той команде рассказывают, что пос­ле неудачной игры не хотелось появляться в городе, так как бы­ло стыдно перед многочислен­ными почитателями и знакомы­ми.

— Точно так и было. Популяр­ность наша была высока, а так как машинами многие из нас еще не обзавелись — приходилось ез­дить в общественном транспорте или ходить пешком. Хотя такси тогда не было проблемой: по сравнению с сегодняшним вре­менем — копейки. Так что узнавали нас на каждом шагу и от об­щения с людьми отказаться было невозможно. И тем не менее, мы старались не выделяться: ис­правно посещали институтские пары, были усердными студен­тами, на экзаменах так же, как и все, тянули билеты, пользовались «шпорами». Когда рассказыва­ешь об этом нынешним «профи», они смеются: трудно представить себе, чтобы кто-то из них появлял­ся на лекциях или сдавал экзаме­ны в общем потоке.

— Но у нас пока совсем дру­гое общество, и к этим ребятам народ относится как к шаловли­вым детям. И то, что им необхо­димо находить себя в окружа­ющей жизни — бесспорно. Во всяком случае, в нашей жизни одним футболом удовлетво­риться невозможно.

— Но это же надо понимать! Не помню, кто сказал, что каждый нормальный человек должен быть образованным во всех от­раслях, а в своем деле стараться достичь совершенства. Но убеж­дая ребят в чем-то, постоянно ло­вишь себя на мысли, что они мо­гут что-то понять не так, обидят­ся. Я, кстати никогда им не напо­минал, что я когда-то сам играл в футбол, ни разу не приводил слу­чаев из жизни. А Леоненко, сам неплохой ведь футболист, ни за что не хотел признавать, что Блохин был великим игроком — мне так и не удалось его в этом убе­дить. Попробуй с такими «звездами» заниматься рассказами о своем славном прошлом.

— Говорили еще, что вы в раз­девалке могли нерадивого игро­ка проучить едва ли не кулака­ми?

— Ну, до кулаков дело доходи­ло не всегда, но рассказать, «кто есть кто» — мог. «Сачков», если они вдруг находились, никто не жаловал. Приведу такой пример, было это при Маслове, и мы, иг­рая в Москве против Спартака, проигрывали первый тайм со сче­том 0:2. Заходим в перерыве в раздевалку, я сразу же отодвигаю «деда» в сторону и… как выдал асам. Меня поддержал Щегольков, включился в «беседу» Вася Турянчик. Во втором тайме мы Спартак «разорвали» — выиг­рали 3:2! В той нашей классной команде таких «учителей» было немало. И Вася мог «рассказать» кому угодно, и «Щегол», если требовалось, мог не только любому чисто по-одесски «вывернуть ду­шу», но и силу применить, и Се­ребряников. Думаете, мы не дра­лись в раздевалке? И не потому, что кто-то кого-то не любил — мы хотели играть и побеждать — наверное, это было свидетельством командного характера.

Максим Максимов, 17.11.2001