Интервью из прошлого. Сергей Балтача: "За празднование рождения моего сына Лобановский оштрафовал всю команду, кроме меня"

К 25-летию некогда популярной газеты КОМАНДА мы решили открыть рубрику «Интервью из прошлого», в которой найдем место наиболее резонансным и памятным публикациям разных лет, пишет zbirna.com.

Сегодня герой проекта — легендарный защитник киевского Динамо 80-х, четырехкратный чемпион СССР, обладатель Кубка кубков, чемпион мира среди юниоров Сергей Балтача. В 1998 году Сергей Павлович занимался бизнесом в Великобритании.

…Последний раз один из нас брал интервью у Сергея Балтачи в июле 1995 года. Тогда его возвращение в Украину в качестве одного из наставников клуба высшей лиги — ЦСКА-Борисфен — было одним из самых примеча­тельных событий межсезонья. В общем-то, многие футболисты, поигравшие в свое время под ру­ководством Лобановского, впо­следствии стали весьма квалифицированными наставниками. Того же, честно говоря, ожидали и от Балтачи. Тем более, что опыт тре­нерской работы, причем самосто­ятельной, у него уже имелся. Увы, спустя какое-то время по незави­сящим от него причинам Сергей вынужден был покинуть армей­скую команду…

Конечно, жаль, что способности Балтачи, после завершения им активной футбольной карьеры, оказались, по большому счету, не­востребованными. Об этом мож­но говорить практически со стопроцентной уверенностью, по­скольку, по словам Сергея, он уже основательно «увяз» в своем де­ле и не намерен, по крайней ме­ре в ближайшее время, менять род занятий.

В любом случае, Балтача оста­вил заметный след в нашем фут­боле. Достаточно назвать пере­чень его достижений: обладатель Кубка обладателей кубков европейских стран, четырехкратный чемпион СССР, пятикратный об­ладатель Кубка Советского Сою­за, чемпион мира 1977 года сре­ди юниоров, бронзовый призер Олимпиады-80.

К сожалению, время, отведен­ное на беседу, у нас было ограни­чено, поэтому мы сознательно ре­шили не затрагивать динамов­ский период карьеры Сергея, который, в принципе, проходил пе­ред глазами широкой аудитории, и остановиться на менее извест­ных широкому кругу читателей моментах из жизни Балтачи.

Карамелька — это не только конфета

— Сергей Павлович, давайте, наверное, начнем нашу беседу с азов. Ваши первые шаги на футбольной стезе — где и когда они делались?

— В родном Мариуполе. Лет пять или шесть мне тогда было. Начинал, как и все — во дворе. Бе­гал со старшими ребятами. Затем — в начальных классах — в бата­лиях между школами был капита­ном и… тренером (смеется) на­шей команды в одном лице. А вскоре на моем пути появилась Карамелька — был такой до­вольно известный в те времена юношеский клуб. До сих пор с улыбкой вспоминаю, как я туда по­пал. Игрался как-то в Мариуполе, если не ошибаюсь, турнир «Кожа­ный мяч». И я, десятилетний, что называется «подставой», гонял сразу за три команды. Сначала — за одну, затем — за другую… Ну и заметил в конце концов мои про­делки главный арбитр соревнова­ний. Подзывает он меня и говорит: «Ты чего это за три команды игра­ешь?» — «А что, нельзя?» — «Нет, конечно — дисквалифицирован». Сел я в сторонке, расплакался. Подходит ко мне Валерий Борисо­вич Сидоров, тренировавший тог­да Карамельку: «Чего горю­нишься?» Поделился я своим го­рем. Он поинтересовался моим возрастом и, узнав, что я на два года младше, нежели он предпо­лагал, пригласил в свою команду. Так, собственно, и начался мой футбольный путь.

— С кем-то из своего мари­упольского детства связи у вас сбереглись? Может, кто-то в фут­болисты, тренеры известные вы­бился, а то, может, и в политики даже?..

— Так судьба сложилась, что из Мариуполя я уехал в Харьков в че­тырнадцать лет, немало поколе­сил за пределами родного города, поэтому, хочу я того или нет, но контакты с земляками, к сожале­нию, в большинстве своем уже потеряны. Так, поддерживаю связь с Валерием Борисовичем, еще некоторыми ребятами, с ко­торыми играли вместе, но не бо­лее того.

— Как мы понимаем, Мари­уполь вы уже давненько не про­ведывали?

— Да уж лет десять. Все как-то не получается туда вырваться.

— Вернемся, однако, к юноше­ским годам Балтачи-футболис­та. Довольно неожиданным вы­глядело ваше решение податься в харьковский спортинтернат. Донецкий-то был значительно ближе…

— Основными в Украине тогда считались четыре спортшколы — харьковская, киевская, львовская и ворошиловградская. Почему выбрал Харьков? Как-то мы игра­ли республиканский турнир Ко­жаный мяч, ну и подметил меня там наставник харьковчан, при­гласил.

— Возражений со стороны родных не последовало?

— Я понимал, что если хочу че­го-то достичь, нужно идти дальше, выходить на следующий этап А тут еще Валерий Борисович поки­нул Мариуполь. Уехал, словом, из родного города и я.

— На новом месте не дове­лось столкнуться с какой-то «де­довщиной», неприязнью мест­ных к иногородним?

— Когда я приехал в харьков­ский спортинтернат, он насчиты­вал порядка четырехсот человек, учились и ребята, и девочки. Куль­тивировался там не только фут­бол, но еще и легкая атлетика, плавание, лыжный спорт, гимнас­тика и велоспорт. Местные ребя­та на выходные разъезжались по домам, мы же, приезжие, жили в школе постоянно, покидая ее лишь на каникулы. Так вот, отно­сительно вашего вопроса, скажу, что атмосфера у нас в коллекти­ве сложилась очень хорошая, доброжелательная, без какого бы то ни было «угнетения» со сторо­ны старших. Короче говоря, за че­тыре года — с 1972-го по 76-й, что проучился в Харькове, ни одного серьезного эксцесса в стенах школы я не припомню. Знаете, у нас рядом с интернатом стоял, как мы его называли, «серый дом», в котором проживали неблагополучные семьи, люди, отси­девшие в тюрьме. И, чего греха та­ить, случались порой с их стороны «наезды». Однако мы всегда мог­ли им дать достойный отпор. Мы был и дружны и готовы в любой си­туации постоять друг за друга. Сплоченный коллектив у нас сло­жился не только на футбольном поле, но и вне его.

«До Харькова я был центрфорвардом»

— Не припомните первые кон­такты с представителями киев­ского Динамо?

— Начнем с того, что когда я только приехал в Харьков, сразу же почувствовал огромную конкуренцию на футбольном отделе­нии спортинтерната, ребята были серьезно подготовлены, причем настолько серьезно, что я даже не ожидал. Достаточно сказать, что к концу моего первого харьковского года в результате отсева из двух классов был сформирован всего один. Мы перешли под ру­ководство бывшего киевского ди­намовца Николая Михайловича Кольцова, который, собственно, и довел нас до самого выпуска. В десятом классе я, не попав в со­став сборной Украины, участво­вавшей в Спартакиаде школьни­ков народов СССР, что называет­ся, завелся, решив доказать иг­рой, что не хуже других. В итоге в марте меня и Володю Линке при­гласили в харьковский Метал­лист. Так еще школьником я стал выступать за команду мастеров. А с Киевом как получилось… В мае в составе спортинтерната мы поехали туда на игру с тамошними сверстниками. Получив в первом тайме травму, вторую сорокапятиминутку я наблюдал с трибуны. И тут подсаживается ко мне мужчи­на, как оказалось, динамовский селекционер, Анатолий Андре­евич Сучков, открывший для Ки­ева не один талант, и спрашива­ет: «Хочешь в Динамо играть?» Я ошарашенно: «Шутите?» «Нет, — говорит — не боги ведь горшки обжигают» — и тут же приглаша­ет попробовать силы в столице Украины. Словом, по окончании школы я уже готовил себя к пере­езду в Динамо. Но… Тут заарта­чился Металлист, который наот­рез отказался меня куда бы то ни было отпускать. Меня даже на две недели заперли «под арест» в гос­тинице, дабы я, не дай Бог, не сбежал самовольно.

Однако времена тогда в украинской столице, скажу я вам, смут­ные были. Команда бунтовала против наставников. И так получи­лось, что я как раз с трибуны на­блюдал ту печально известную до­машнюю игру динамовцев против Днепра, когда хозяева вышли на матч без тренеров. Тот матч ки­евляне проиграли, а я, поняв, что сейчас здесь, мягко говоря, не до нас, собрал вещички и уехал обратно в Харьков. Михаил Михайло­вич Коман, с которым я предвари­тельно переговорил, меня понял и не стал отговаривать от этого ша­га. Впрочем, немногим позже я таки вернулся в Киев — пришло время служить, и Динамо при­слало на меня запрос.

— В динамовской «основе» вы зарекомендовали себя на­дежным «чистильщиком». Складывалось впечатление, что по­следнего защитника вы до этого исполняли всю жизнь…

— Да нет, с детства я всегда бе­гал в центре нападения. Много за­бивал. В 1972 году даже был при­знан лучшим нападающим и луч­шим бомбардиром чемпионата Украины. В школе, правда, меня перевели на позицию центрального полузащитника. А поскольку к ее окончанию я здорово прибавил в игре на «втором этаже» (чему способствовали усиленные инди­видуальные занятия), тренер Ме­таллиста Паскотин, когда я ока­зался в его команде, предложил попробовать себя в роли либеро. В первом же матче я, без ложной скромности, здорово отработал на новой позиции, не проиграв ни одной верховой дуэли, и с тех пор это амплуа так и осталось за мной до конца игровой карьеры. Хотя нет, забыл, в динамовском дубле мне еще пришлось немного побе­гать в центре поля.

…Помню, в составе юноше­ской сборной Союза мы поехали на чемпионат мира. И наш тренер Сергей Михайлович Мосягин ска­зал мне. «У тебя не по годам свет­лая голова, ты прилично играешь в воздухе — становись послед­ним». Так весь чемпионат я и оты­грал на этой позиции, и когда вер­нулся в Киев, здесь тоже все ча­ще стал использоваться тренера­ми именно как либеро.

«Соблюдение режима не обязательно сделает тебя в спорте долгожителем»

— Выше мы уже говорили о вашей подкованности в игре на «втором этаже». Меж тем этот компонент всегда был ахиллесо­вой пятой футболистов совет­ской школы, откровенно «хрома­ет» он и у сегодняшнего поколе­ния украинских игроков. Не ка­жется л и вам, что сей недостаток — от пробелов в детском обра­зовании? Ведь, как вы сами при­знались, над игрой головой ра­ботали самостоятельно.

— Думаю, да. Ведь трудно что-либо переделать в технике футбо­листа, если ему уже больше шестнадцати, даже четырнадцати лет. В то же время многое зависит от профессионализма игрока, от его желания где-то индивидуально поработать, «подтянуть» слабые элементы своей игры.

— Но не считаете же вы, что, скажем, у тех же англичан уме­ние работать на «втором этаже» заложено в генах, а у наших ре­бят — нет?

— Может быть, дело и не в ге­нах, но они впитывают вкус к та­кой игре сызмальства, видя, как действует большинство британ­ских команд. Плюс этому компо­ненту английскими тренерами уделяется повышенное внима­ние, уже начиная с детских ко­манд.

— Коль мы уже затронули ту­манный Альбион, скажите, ваш отъезд именно в Англию бы продиктован конкретным жела­нием или просто стечением об­стоятельств?

— После чемпионата Европы 1988 года несколько приоткры­лись границы Союза, «первые ласточки» из числа футболистов полетели на Запад. Но — выпус­кались из страны только игроки, уже пересекшие, если не ошиба­юсь, тридцатилетний рубеж и оты­гравшие определенное количе­ство матчей за национальную сборную. Из Динамо тогда уеха­ли Блохин, потом Заваров… Полу­чил кое-какие приглашения и я. Конкретно — два: от какого-то швейцарского клуба и английско­го Ипсвича. Причем британцы сработали очень оперативно и четко, хотим этого, платим столь­ко-то. Михаил Олегович Ошемков провел с ними в Москве перегово­ры, и вскоре контракт был подписан.

— А ведь всего двумя годами ранее триумфальный для Дина­мо лионский финал Кубка куб­ков вполне мог стать последним матчем Балтачи-футболиста. После таких травм, подобно ва­шей, что получили на поле «Жерлана», немногие возвращаются в большой футбол…

— Что да — то да. Разрыв ахилла был серьезный. Учтите и то, что мне уже 28 лет было. Но я очень хотел вернуться, и в конце концов, слава Богу, мне это удалось. Ес­тественно, это было бы невозмож­но без Виталия Левинца и Ярослава Линько — врачей, которые де­лали и операцию и в буквальном смысле этого слова поставили ме­ня на ноги. Десять лет после это­го я не расставался с мячом и бутсами.

— Вы, как футбольный долго­житель, можете объяснить, как это игрокам на Западе удается удерживаться на высоком про­фессиональном уровне едва ли не до сорока лет?

— По приезде в Ипсвич я сразу же окунулся в другую, досе­ле не знакомую мне, атмосферу. Во-первых, страна значительно меньше необъятного Союза, соответственно — разъезды на матчи «съедают» намного меньше вре­мени, больше внимания можешь уделить отдыху, семье. Второе — совершенно иная психология тре­неров. У нас, допустим, в 28 лет ты уже считаешься ветераном, в Британии же я доиграл до 37 лет и, если бы не травмы (главным об­разом — та, «лионская»), и на этом, наверное, не остановился, на пару лет меня еще хватило бы.

— Моральная усталость, на­капливавшаяся в игроках, в Со­юзе, вероятно, выливалась в то, что принято называть нарушени­ем режима — выпивку, сигаре­ты?

— Знаете, все зависит от уров­ня мышления игрока, любого иг­рока. А этот самый уровень зачас­тую прямо пропорционально свя­зан с уровнем, на котором этот футболист выступает. Я, напри­мер, знаю английских футболис­тов, которые буквально после каждой игры пьют. Причем не чисто символически, а помногу. Этому способствуют многочис­ленные клубные пабы, где игроки расслабляются. Правда, в отли­чие от наших, крепкие напитки они, как правило, не употребляют — исключительно пиво или вино. Но, повторяю, если человек про­фессионально относится к своему делу, добился в нем определен­ных высот, но на достигнутом не желает останавливаться, он не позволит себе лишнего. И здесь неважно, какой он национально­сти — англичанин или украинец. Хотя, конечно же, не последнюю роль в этом вопросе играет нацио­нальный менталитет. Если у нас от футболистов требуют неукосни­тельного соблюдения режима, то в той же Англии никому нет дела, где ты был, что пил, с кем переспал. Ты сам в ответе перед со­бой. Если по каким-либо причи­нам не сможешь демонстриро­вать требуемый уровень игры — с тобой просто попрощаются.

«Мечтаю о своей школе и победе Динамо в Лиге чемпионов»

— Скажите, а вас не посещала мысль, по примеру тех же зару­бежных звезд, открыть собственную детскую школу, чтобы передавать юным футболистам свой неоценимый опыт?

— Честно говоря, да. И причем она была близка к осуществле­нию. Правда, не здесь, а в Шот­ландии. В Украине же эта мечта несколько отдалилась. Ведь на создание подобного проекта нуж­ны соответствующие финансы, материально-техническая база. В Сент-Джонстоне — клубе, за который я выступал, все это бы­ло. Местные журналисты, узнав о таком проекте, уделили ему до­стойное внимание в своих газе­тах. Увы, по определенным при­чинам реализовать его не уда­лось.

— Хорошо, еще какие-то меч­ты одолевают Сергея Балтачу?

— Они, в общем-то, обыкновенны: чтобы киевское Динамо выиграло Лигу чемпионов, чтобы в Украине вырос жизненный уро­вень, чтобы у всех нас было по­меньше проблем и отрицатель­ных эмоций, ну и, наконец, чтобы фирма «Балтача и партнеры» за­няла достойное место в своей сфере деятельности.

— Оглядываясь назад, о чем жалеете?

— Правильнее будет сказать, сожалею. О том, что не довелось сыграть на чемпионате мира в Мексике из-за травмы, получен­ной в финале Кубка кубков, о том, как французский арбитр Конрат «не пустил» нашу сборную в фи­нальную часть континентального первенства-84, «сплавив» в реша­ющем поединке отборочного тур­нира с португальцами (пенальти, как потом все признали, в наши ворота был назначен абсолютно необоснованно).

К себе, в общем-то, по большо­му счету, претензий особых предъявить не могу: тренировал­ся и играл всегда с полной вы­кладкой. Разве что удачи не все­гда хватало…

— И все-таки не верится, что за свою многолетнюю карьеру вы ни разу с партнерами как следует не «врезали».

— Расскажу вам один случай (смеется). Во время Спартаки­ады народов СССР, накануне матча за третье место с росси­йской командой, основу которой составляли игроки ростовского СКА, ко мне подошел Валерий Лобановский и сообщил, что я стал отцом. Так вот, едва мы оты­грали тот поединок, как тут же принялись отмечать радостное для меня событие. Одним вече­ром дело не ограничилось. Когда в установленное время я с ребя­тами приехал на базу, нас ожидал «сюрприз»: Валерий Васильевич сообщил: такие-то и такие-то оштрафованы за нарушение спор­тивного режима. «Кроме Балта­чи. У него смягчающие обсто­ятельства — сын родился», — до­бавил Лобановский…

Олег ЛЫСЕНКО, Юрий МАЛЫШЕВ, 31.01.1998