Константин ГРИГОРИШИН: "Мне предложили купить 98% акций "Динамо" за 30 млн. долл., и я согласился"

Фрагмент интервью Константина Григоришина газете "Зеркало недели", касающийся конфликта вокруг "Динамо"

«Сухой лист» оферты

— Теперь поговорим о киевском «Динамо». Сегодня объявлено, что Печерский суд принял определение о том, что арестовываются акции клуба. Это произошло в связи с пресловутой допэмиссией?

— Там совершенно другой случай. Допэмиссия — это отдельная тема, она сейчас не обсуждается и не оспаривается. Сложно понять, что происходило и зачем эта допэмиссия была нужна. Дело в том, что выяснить законность допэмиссии и узнать, куда пошли деньги, мы до сих пор не можем, а значит, и не можем подать иск. Хотя уже более пяти лет являемся акционерами киевского «Динамо», мы не имеем доступа ни к каким документам.

Здесь же совершенно простой случай. Я даже не вижу, где тут можно Суркису пиар сделать. В октябре на адрес нашей владельческой компании, которая после эмиссии сохранила незначительный пакет акций «Динамо»...

— Это мавританский оффшор?

— Совершенно верно, мавританский оффшор… Пришло письмо от других акционеров киевского «Динамо», которые совокупно владели 98 процентами акций. В письме содержалось предложение приобрести эти акции — так называемая оферта. На предложение нужно было ответить в течение пяти дней: согласны ли мы приобрести эти акции. Мы ответили согласием, посчитав, что это достаточно инвестиционно привлекательный для нас объект. При этом мы учитывали цену, по которой эти акции нам были предложены: тридцать миллионов. После согласия мы порядка пяти месяцев ждали, что нам продадут эти акции. За это время нам стало известно, что владельцами акций стали какие-то другие физические лица. Мы же, рассчитывая на покупку, привлекли инвесторов под этот проект. Теперь мы в очень странном, даже дурацком положении перед ними. Т.е. нам нет ни ответа, ни привета. И акции не продают, и отказом не отвечают. В суде мы намерены доказать свое право на приобретение 98 процентов акций. Мы хотим приобрести эти акции. Ребята, вы же сами нам предложили их купить!

— А теперь объясните, с чего это братья Суркисы прислали вам письмо о том, что они предлагают купить клуб?

— Во-первых, прислали не братья Суркисы, а некие оффшорные компании.

— Которые, очевидно, им принадлежали?

— Наверное, ведь они всегда декларировали, что владеют контрольным пакетом акций киевского «Динамо».

— Ну а письмо-то почему прислали?

— Мне ситуация видится следующим образом. Владельцы компаний, обладающих контрольным пакетом киевского «Динамо», решили по каким-то им ведомым причинам продать акции частным лицам. По большому счету — тем же частным лицам, которые стояли за компаниями. Но поскольку киевское «Динамо» — это закрытое акционерное общество, то при продаже акций хозяева владеющих компаний должны были предоставить приоритетное право покупки другим акционерам. До проведения дополнительной эмиссии моей компании принадлежало 18 процентов акций клуба, после эмиссии — 0,1 процента. Подобное сокращение доли, безусловно, впечатляет, но речь не об этом. Сохранение даже 0,1 процента обязывало обладателей контрольного пакета, пожелавших продать свои акции, обратиться ко мне с предложением приобрести их. Вот они, соблюдая формальности, и обратились ко мне с предложением приобрести 98 процентов акций, оцененных ими в 30 млн. долл. А я согласился, о чем свидетельствует документ, называемый оферта.

Причем я же не говорю, что, если куплю эту команду, то поменяю правление киевского «Динамо». Посмотрим. Если там все эффективно, то зачем что-то менять? Я не являюсь специалистом в футболе, я просто буду искать менеджмент на конкурсной основе. Возможно, это будет референдум среди болельщиков киевского «Динамо», как это делается в западных клубах, может быть, выиграет тот же Суркис. Ведь он же столько лет руководит клубом, но ему тяжело стало содержать «Динамо» и он решил его продать.

— Что такое оферта?

— Оферта — это предложение о продаже или покупке, от которого невозможно отказаться.

— А что регламентирует эту невозможность?

— Форма предложения: украинское законодательство и мировое. Лучше консультироваться с юристами. Мы обратились в суд, настаивая на том, что этот случай очевиден, и нам обязаны продать акции клуба.

— Какие суммы тратились вами (и тратились ли вообще) на содержание клуба «Динамо» Киев?

— Во-первых, были потрачены деньги на покупку акций. Это происходило путем обмена акций клуба на акции других компаний, рыночная стоимость которых на сегодняшний день составляет более 100 млн. долл. Я об этом говорил в интервью «Украинской правде». Во-вторых, наши компании оказывали прямую спонсорскую помощь киевскому «Динамо». А в-третьих, задавая мне этот вопрос, вы, наверное, подразумеваете, что другие владельцы клуба тратили на него большие деньги. Мы знаем о том, что акционеры клуба декларируют, будто они тратят огромное количество личных денег на поддержку киевского «Динамо». Но подтвердить бухгалтерскими и прочими документами они это никогда не могли, поскольку финансовая отчетность киевского «Динамо» очень непрозрачна. Мы никогда не видели этих документов. Поэтому не исключено, что эти люди не тратили деньги на «Динамо» Киев, а только забирали их оттуда. Мы ведь знаем о продаже футболистов, о значительной спонсорской помощи клубу различных компаний, в том числе и государственных. Поэтому вопрос о том, кто сколько вкладывал денег — дискуссионный.

— На сегодняшний день…

— На сегодняшний день у меня дурацкий вид перед инвесторами, которые собирались участвовать в судьбе клуба. Они зарезервировали деньги, потому что я показал оферту…

— Сейчас наложен арест на имущество «Динамо»?

— Нам же предлагали акции, а не имущество. Те акции, которые нам предлагали, мы и попытались заблокировать.

— А каких инвесторов вы хотите привести в киевское «Динамо»?

— Это конфиденциально.

— Какие последствия ваши действия могут иметь для имиджа «Динамо»?

— Не знаю.

— Действия, которые сейчас предпринимаются вами, на самом деле могут серьезно ударить по легитимной части империи Суркисов? Ведь собственность в ней — лишь небольшая часть.

— Я прошу прощения, какая может быть легитимная часть пополнения их капитала от облэнерго, если они ни разу не выплачивали дивидендов?

— Почему же совладельцы так сопротивляются вашему приходу?

— Видимо, там, в облэнерго, существует некая нелегитимная часть пополнения доходов.

— Вы о средствах, которые выводятся? Куда? Объемы?

— К сожалению, у нас нет всех данных. Т.е. лишь те обрывочные сведения, которые существуют, позволяют говорить об этом. Например, на облэнерго были акции ряда компаний, которые сегодня с облэнерго списаны и почему-то принадлежат лично семье Суркисов. Нам это очень интересно: а что взамен компания получила? Плюс мы видели договоры, которые, кстати, подписывал Вартанян, и согласно которым он является кредитором, например, в «Прикарпатьеоблэнерго» более чем на десять миллионов долларов! Каким образом он стал кредитором этой компании? Куда пошли эти деньги? Был ли это легальный вывод активов или нелегальный? Опять же это решение не проходило ни через наблюдательный совет, ни через собрание акционеров. Т.е. какие еще активы выведены, мы, к сожалению, пока не знаем. Может быть, уже все сети или трансформаторные подстанции принадлежат семье Суркисов, Медведчуков, Вартанянов? Мы просто этого не знаем.

— Константин Иванович, а Суркису пистолет с наркотиками в карман засунут или без этого обойдется?

— Верю, что засовывать никто ничего не будет. Такие вещи делаются от безысходности, когда ты уже ничего не можешь доказать, открыто предъявить. Я уверен, что Суркис нарушил так много законов, что поставить его на место можно и в правовом поле. Если же он ничего не нарушал, так и слава Богу.

Говоря о Суркисе, я уже отмечал, что главный вопрос в том, что он сделал с близкими мне людьми. Это мой личный вопрос, я по этому поводу переживаю. Если же говорить о том, выводил он активы, брал ли взятки — ну так давайте мы это проверим и определимся. Я еще раз говорю: были акции на «Прикарпатьеоблэнерго», а теперь они на Суркисе. Может быть, это совершенно легальные и понятные операции.

Еще вопрос к Григорию Михайловичу или Игорю Михайловичу: я являлся акционером киевского «Динамо», которое получило 55 млн. долл. за Шевченко, Реброва и Каладзе. Ну так где эти деньги? Мне просто интересно знать, поступили ли они вообще в Украину на счет киевского «Динамо»? Это элементарный бизнес-вопрос. Зачем для получения ответа на него засовывать пистолет, белый порошок? Я думаю, что как порядочные люди и цивилизованные бизнесмены они сами ответят на эти вопросы. Возможно, даже через средства массовой информации.

Вернутся ли в моду «крыши»?

— То, что вы и облэнерго, и киевским «Динамо» начали заниматься именно сейчас, говорит о том, что это только в данный момент стало возможным. Быть может, существует определенная государственная поддержка, в частности судебная, в отдельных случаях — прокурорская? У вас с Ющенко совпадают интересы, потому что Суркис и Медведчук объективно залили много сала и вам, и ему. Вы действуете слаженно, оговоренно или же вы работаете с отдельными госорганизациями самостоятельно, без поддержки сверху?

— Во-первых, я хочу сказать, что у меня с Президентом совпадали интересы не только в том, чтобы каким-то образом восстановить справедливость в отношении Суркиса и Медведчука. Я надеюсь, что его и мои интересы совпадают в намерении построить нормальные бизнес, общество и государство. Что касается такого вопроса, как Суркис—Медведчук, для меня он локален, а для Ющенко, я так думаю, тем более. Говорить о том, что Президент страны о чем-то договаривается с бизнесменом Григоришиным — смешно.

— Что же у вас раньше не получалось?

— У меня и сейчас ничего не получилось. Что, компании облэнерго стали прозрачнее? Нет. Насколько я понимаю, на деньги тех же облэнерго проходят митинги, кто-то пиарится, треплется мое имя, несмотря на то, что я не делал ни одного заявления. Более того, к происходящему абсолютно бездоказательно привязываются фамилии политических деятелей. Как вы себе представляете: я сижу с Ющенко и разрабатываю план захвата облэнерго? По-моему, этого даже прошлый президент не делал.

— Зачем вы передергиваете? Можно ведь просто получить карт-бланш без детальной проработки.

— Уверяю вас, никакого карт-бланша у меня нет.

— Послушайте, я в восстановлении справедливости заинтересована так же, как и вы, так же, как и миллионы граждан. Медведчук и Суркис во многих вопросах, в частности в вопросах бизнеса — это притча во языцех. Но согласны ли вы с тем, что новая власть от старой должна отличаться пиететным отношением к закону, по крайней мере, действующему сейчас?

— Новая власть еще не поняла, что она — власть. Ошибочно считать, что она уже начала абсолютно осознанно действовать. Еще нет. Пример тому — отсутствие какой-либо реакции на наше обращение в прокуратуру по поводу тех же облэнерго. Если бы была договоренность с властью, все было бы иначе. Сейчас, правда, после митингов появилось поручение Президента разобраться в этой ситуации.

— Константин Иванович, у вас есть гражданство Украины?

— Нет.

— Вы намерены его получить?

— Это сложный, глубоко личный вопрос. Мне по-своему дороги обе страны — и Россия, и Украина. Вообще-то я был бы рад остаться гражданином Советского Союза, но это невозможно.

— Каковы ваши бизнес-планы в Украине?

— Очевидно, основные планы — в области машиностроения. У Украины огромный потенциал, и я давно вынашивал идею создания мощного украинского холдинга в этой отрасли. Это позволит занять серьезное место на мировом рынке. Все составляющие для этого в Украине есть. Но пока в этой сфере теряются деньги, заказы и рабочие места.

Я думаю, мы будем продолжать инвестиции в энергетику, но не с целью получения контрольных пакетов. В этой отрасли быстрых денег быть не может, и поскольку в последние годы мы зарабатывали немного, то не можем увлекаться инвестиционными проектами с низкой отдачей.

— Означает ли это, что вы можете продать свои доли в облэнерго?

— Нет, пока мне с ними комфортно. Я буду заниматься тем, чтобы стоимость этих акций существенно возросла. А когда это произойдет, я, возможно, подумаю о продаже. Но горизонт этого события не ближе, чем пять-семь лет.

Интересуют нас девелопменские проекты, возможно в Крыму. Возможно, поиграемся с землей. В общем, идеи и планы есть.

— После Суркиса и Медведчука вашими партнерами были Пинчук и в какой-то степени Чубайс…

— Вы неправильно понимаете. Пинчук и Чубайс моими партнерами не были.

— Вы пытались при их помощи защититься?

— Так можно сказать об отношениях с Пинчуком. Я пытался, прибегнув к его помощи, защитить от Суркиса и Медведчука свои позиции на заводе «Днепроспецсталь». Это закончилось тем, что теперь завод принадлежит не Суркису, а Пинчуку. У меня были с Виктором Михайловичем некоторые попытки проектов в энергетике, но они не реализовались. Поэтому с ним партнерами мы не были и ими не стали.

— Это означает, что вы не будете реанимировать энергетический проект, который пытались реализовать с Пинчуком и Чубайсом?

— Насколько я знаю, у Пинчука пропал интерес к энергетике. У Чубайса, возможно, интерес будет сохраняться. Конечно, украинской энергетике нужен стратегический инвестор. Но должно ли им стать РАО ЕС — не знаю. У нашей компании есть один процент РАО, и мне кажется, что у РАО достаточно своих проблем. Поэтому я думаю, что Украине нужен тот инвестор, который способен будет поднять капитализацию отрасли. Я не уверен, что РАО — оптимальный вариант.

— Кто сейчас ваш бизнес-партнер в Украине?

— Сейчас у меня бизнес-партнера нет. Вы знаете, я считаю несправедливым тот скандальный образ, который мне создали в Украине. Я устал от описаний своих отношений с Суркисом и считаю несправедливыми сравнения моих и его методов. Мне интересны системные решения и такая же работа в области экономики и бизнеса. Я не хочу всю жизнь давать объяснения о пистолете и наркотиках, о том, помогал я или не помогал оранжевой революции и какие у меня отношения с Суркисом и Медведчуком. Но почему-то все время от меня этого требуют.

— Но вы сами даете для этого повод. Вы же не начали заниматься приватизацией «Турбоатома» или «Зори»?

— Их не выставляют на приватизацию.

— Хорошо. Лоббированием их выставления на приватизацию вы же не начали заниматься? Вы в первую очередь взялись за «Динамо» и облэнерго, которые связаны с Суркисом.

— Я с вами согласен, но с киевским «Динамо» я выждал три месяца и только потом подал в суд. Раньше подавать было бессмысленно. Об облэнерго мы говорили два с половиной или три года. Я сегодня не сказал ничего нового: произошедшее в компаниях — это нарушение закона Украины. Я сегодня ничего не начал. Это реакция на произвол только сегодня поступила. Но, слава Богу, хоть сегодня.

— Что получит государство от ваших действий в облэнерго?

— Во-первых, государственная доля в облэнерго станет намного дороже. Сегодня она мало стоит, а может, и вообще ничего не стоит. Ведь что там творится — мы не знаем. Что сегодня происходит в облэнерго? Там работает некогда созданная мною команда, но идеи у этой команды давно закончились. Эффективные механизмы, придуманные мною, были запущены в 1999—2000 годах: борьба с потерями, решения по собираемости денежных средств. Сегодня показатели как бы моих облэнерго самые лучшие по Украине, но что делать дальше — эта команда не знает. И государство не знает. Но я считаю, что мы готовы дать государству идею структурного решения относительно развития сетевых компаний Украины.

— Большинство бизнесменов, ставших состоятельными в Украине, имели политическую «крышу». Нужна ли будет политическая крыша при новой власти?

— Хочется надеяться, что нет. То есть я хочу дружить с Порошенко, с Тимошенко, я хочу быть в хороших отношениях с Ющенко. Но я не хочу, чтобы они были моей «крышей». Если я почувствую, что мне это понадобится и без «крыши» — никак, то я не буду жить в Украине. Мне это надоело.

Юлия Мостовая