Николай ПАВЛОВ: "Боялся, что Лобановский предложит выпить по 100 грамм"

Вы повышали зарплаты футболистам. Сами эту цифру рисовали?

Когда я пришел последний раз в «Мариуполь», то вспомнил Валерия Васильевича Лобановского. Он вернулся в киевское «Динамо», и Игорь Михайлович увеличил зарплаты в два-три раза. Предполагаю, что Лобановский сказал, что, если хотим играть в Европе, то должны получать определенную зарплату и стремиться туда. Я для себя запомнил и понял, что когда-то сам так сделаю. Я начал это делать для молодых ребят. Когда я пришел в «Мариуполь», а меня очень хотели видеть в этом городе, то мы подняли зарплаты футболистам, водителям, работникам и тем, кто отвечает за поля. Все потому, что я этому научился у Лобановского.

Чему Вы еще научились у Лобановского?

Многому. Я не работал с ним ни дня, но я считаю себя его учеником. Я считаю, что должен молиться на Лобановского – что я когда-то в его комнате работал. В Украине остается гениальным только он, второго Лобановского не будет. Мы все одинаковые, и научиться тренировать может каждый, а вот как руководить коллективом – это дано свыше.

Когда я был исполняющем обязанности главного тренера «Динамо» - работал в кабинете Лобановского. Начал убираться, нашел его конспекты и даже не знал, чьи они. Там были огромные папки, и мне были очень интересны тезисы и подчеркнутые слова. Когда мне сказали, что это принадлежит Лобановскому, я себе все забрал, и об этом знала только моя жена. Дети не знали, ведь могли проговориться.

Когда Лобановский должен был вернутся в «Динамо», он попросил администратора Чубарова, чтобы тот позвонил мне. Я поднимаю трубку и слышу: «Николай Петрович? Это Лобановский». Я сразу встал и разговаривал с ним, как перед иконой. Он хотел поговорить со мной и с Сабо, который был моим помощником. Помню, мы стали чемпионами, я поехал в гости к Лобановскому и пробыл у него пять часов, его супруга нам два раза приносила чай. Я боялся, что предложат выпить по 100 грам. Единственный раз, когда я с ним пил, был в самолете, когда летели из Мариуполя и я сидел с Игорем Михайловичем и с ним. Он пил 100 грамм коньяка, и мне тоже предложили.

Почему боялись выпить?

Есть люди, которые выпьют и не держат удар. Я со своими коллегами держу удар очень хорошо. Мог эмоционально что-то сказать Лобановскому и не хотел выглядеть глупым в его глазах. Потом набрался смелости и сказал, что забрал конспекты без разрешения и хочу попросить прощения. Лобановский ответил, что его беспокоит совсем другое. Почему эти конспекты не были востребованы другими наставниками после него? Он ведь ушел в 90-х, а я пришел в 95-м.

Где сейчас эти конспекты?

Что-то осталось у меня. Я же вел дневники. Брал и переписывал интересные мысли, случаи, вопросы перед установкой. Последние три года своих конспектов я храню, а остальные сжег. Главный контролер – моя совесть, и это не открытие. Но то, что в «Мариуполе» не получилось, у меня все записано, и у меня есть, что сказать. Но я не знаю, кому это все сказать.

Почему не вышло?

Потому что инопланетяне работали. Но я не хотел бы о плохом. Владимир Семенович Бойко много сделал для украинского футбола. Последние годы его болезни не давали ему быть тем, кем он был всегда.

Лобановский был Вам другом?

Да, старшим другом, и он меня таким считал. Он говорил своим администраторам: «Наберите моего друга». Они знали, что звонить надо мне. К нему я обращался по имени и отчеству, а он меня никогда не называл Колей, а только Николаем Петровичем.