Владимир Езерский: "Переговоры с руководством "Динамо" вел пять минут"

В рубрике Золотые страницы газеты Команда представляем вам фрагменты интервью с экс-защитником сборной Украины Владимиром Езерским

В юности он совмещал футбольные тренировки с занятиями в секции бокса, однако говорить об этом не очень любит: «Из меня и так многие уже сделали Терминатора украинского футбола».

На поле Владимир ЕЗЕРСКИЙ никогда не был паинькой, но трене­ры ценили его за надежность. 300 с хвостиком мат­чей, проведенных защитником в элите украинско­го футбола, — лишнее тому доказательство.

— Вашей первой коман­дой был Гарай (Жовква), который дал путевку в жизнь Юрию Беньо, Виталию Постранскому… Как вы проби­вали себе путь наверх?

— Благодаря тренеру Богда­ну Блавацкому в этом коллек­тиве подобралась хорошая группа молодых футболистов, и команда в свое время считалась лидером в регионе — вначале выиграла первенство Львовской области, затем за­няла первое место в одной из зон любительской лиги Украи­ны. В следующем сезоне мы долгое время лидировали во второй лиге. Шесть или семь футболистов из нашего клуба получили предложения от ко­манд высшей лиги и потом не­плохо проявили себя уже на высоком уровне.

В одном из товарищеских матчей с Карпатами меня за­метил Мирон Богданович Маркевич, некоторое время следил за мной, а затем пригласил в Карпаты. Мне было 20 лет. Сначала я прошел адаптацию во второй команде, а со второго круга начал выходить в основе львовян. Мы добились по­трясающего успеха, заняли третье место в чемпионате страны — до сих пор это луч­ший сезон Карпат за годы не­зависимости!

Вопросы от Лобановского

— Тут как тут последовало приглашение от Йожефа Са­бо в сборную! За считанные месяцы вы прошли путь фак­тически из второй лиги в главную команду страны…

— Это, конечно же, дало мне дополнительный стимул. Именно во время одного из приездов в Кончу-Заспу на тренировочный сбор сине-желтых в моей карьере прои­зошел еще один скачок. Как-то вечером на базе Анатолий Пузач сказал мне: «Спустись вниз, с тобой хотят поговорить братья Суркисы». Они и предложи­ли перейти в Динамо. В тече­ние каких-то пяти минут дого­ворились обо всем. Да и о чем было думать, когда звали в ле­гендарное Динамо?!

— …Которое тем более находилось на пике своих результатов. Вы перешли в Ки­ев зимой 1999-го, а уже вес­ной были четвертьфинал Лиги чемпионов против Ре­ала, затем — полуфинал с Баварией…

— Уже то, что попал в стар­товую заявку на некоторые из этих матчей — для меня огром­ное счастье. О большем тогда и не мечтал. В защите киевлян в то время блистала пара Ващук — Головко, которую я считаю лучшим дуэтом центральных защитников Украины в ее новейшей истории. Мне, к сожале­нию, закрепиться в основе динамовцев не удалось, однако даже тренировки рядом с такими игроками позволили на­браться опыта.

— Вы как-то уже рассказывали о том, что вам посчаст­ливилось бывать на собеседованиях у Лобановского ча­ще, чем некоторым игрокам, проведшим в клубе много лет. А о чем общались с Вале­рием Васильевичем?

— Он задавал много вопро­сов. Среди них были и, на пер­вый взгляд, простые: к приме­ру, он интересовался, как про­ходит моя адаптация, есть ли какие-то бытовые проблемы. Поднимал и более серьезные футбольные и житейские темы, пытался определить мое отношение к той или иной ситуации. Валерий Васильевич говорил со мной кратко, четко и ясно. Мне им­понировал его профессионализм. Хотя на сборах, в режиме двухразовых тренировок, приходилось тяжело — вече­ром падал на кровать без за­дних ног.

Инцидент в раздевалке

— Закрепиться затем в Днепре уже было легче, нежели в Киеве?

— Главное, что в днепропе­тровской команде мне дове­ряли, в ней я сформировался как игрок, заработал имя. Это были очень хорошие времена! С благодарностью вспоминаю коллектив, возглавляемый Ев­гением Мефодьевичем Кучеревским.

Считаю, что это ве­ликий футбольный дар — со­брать команду единомышлен­ников, которая прекрасно проявила себя на евроарене, дважды подряд выходила в весеннюю стадию еврокубков. И не будем забывать, что именно на базе Днепра Олег Блохин строил сборную, кото­рая затем играла в финальной части чемпионата мира.

— Кто в команде обеспе­чивал хороший микрокли­мат?

— Сложно выделить кого-то одного. Главным оптими­стом, пожалуй, был Кучеревский. Даже в самой серьезной обстановке перед каким-нибудь важным матчем Евге­ний Мефодьевич мог бросить неожиданную фразу — и ко­манда выходила на поле рас­кованной.

Вообще у нас никто за словом в карман не лез. Глав­ными выдумщиками были Дима Михайленко, Руслан Ротань, Саша Рыкун… Хотя, конечно, в мужском коллективе не может быть все абсолютно гладко. От недопониманий, когда кто-то с кем-то что-то не поделил, ни­кто не застрахован.

— Говоря это, вы вспоми­наете неприятный инцидент с Русланом Костышиным в перерыве матча с Марселем в Кубке Интертото (Влади­мир ударил в раздевалке свое­го одноклубника. — Прим. авт.). Он повлиял на ваши от­ношения с партнерами?

— За ту ситуацию я давно уже попросил прощения у товарищей по команде. Ни в отно­шениях с ними, ни с Русланом, с которым я сейчас часто обща­юсь (регулярно играем в фут­бол), проблем нет никаких.

— Может быть, Олегу Протасову не стоило выносить эту ситуацию на суд обще­ственности?

— Трудно сказать. Прежде всего, виноват, конечно, я, а не кто-то другой.

— Не стала ли эта ситуа­ция одной из причин вашего ухода из Днепра?

— Меня справедливо нака­зали: месяца на полтора сосла­ли в «дубль». Но после этого я провел за днепропетровцев еще целый сезон.

— У вас вообще репута­ция одного из самых жест­ких игроков украинского футбола. Как вы к этому от­носитесь?

— Я считаю, что защитник должен быть в определенной степени жестким — конечно же, действовать в рамках пра­вил, чтобы не подводить кол­лектив. Во многих своих ко­мандах мне приходилось быть капитаном, а это тоже накла­дывает большую ответствен­ность.

Я должен служить при­мером для партнеров и не да­вать их в обиду. Да, разное случалось в карьере — не всегда удавалось сдержать эмоции. О некоторых эпизодах в своей биографии приходилось жа­леть. Бывает, что то или иное действие вначале кажется пра­вильным, а на следующий день понимаешь, что поступил опрометчиво, дал волю эмоци­ям.

Считаю, с возрастом я эти моменты в своей жизни свел к минимуму. Сейчас на некото­рые вещи смотрю не так, как в молодости.

Юрий ТРОХИМЧУК