Николай ПАВЛОВ: "Карьеру футболиста мне сломал Руди Феллер"

Будучи капитаном днепропетровского Днепра, Николай ПАВЛОВ вместе с одноклубниками завоевал первое в истории команды золото чемпионата Советского Союза, под его руководством киевское Динамо выигрывало первенство Украины. А восемь лет назад полтавская Ворскла сенсационно добыла Кубок страны и достойно выступила в Лиге Европы.

Он единственный в нашем футболе тренер, которому удалось завоевать со своими командами золотые, серебряные и бронзовые медали национального первенства и положить их в завоеванный кубковый трофей.

Сегодня заслуженному тренеру Украины 63 лет. Одному из самых опытных отечественных футбольных специалистов, к которому zbirna.com относится с огромным уважением, есть что рассказать.

Вчера мы опубликовали первую часть разговора с именитым наставником, в которой он говорил и о нынешней сборной Украины и ее наставнике Андрее Шевченко. Сегодня предлагаем вам поближе познакомиться с самими Николаем Петровичем.

— Николай Петрович, известно, что вы большой любитель голубей. А с чего началось это ваше увлечение?

— У нас на Красном Хуторе (район на окраине Киева, где вырос Николай Павлов. — Прим. Авт.) всегда было много голубятников. Мои ровесники едва ли не все держали голубей. Помню, когда учился в первом классе, родители, царство им небесное, поехали к родственникам в Москву и привезли мне пару. Отец на чердаке сделал заграждение, там я их и держал до 18 лет. И только когда уезжал в свою первую команду в Брест, с голубями пришлось расстаться. К своему детскому увлечению вернулся, уже став тренером киевского Динамо.

Сейчас у меня в одной голубятне живут декоративные голуби всех разновидностей. Во второй — «николаевские», летные. А в третьей, наверху, — «обреченные», которых мне особенно жалко. Голубей ведь нужно обязательно гонять. А когда гоняешь, непременно есть жертвы. Особенно опасны для них копчики — степные ястребы. На самых хороших голубей нападают. Так что постоянно ведем селекцию.

— Голуби — это единственная живность, которую вы держите?

— Да у меня целый колхозный двор! И куры, и утки, и фазаны, а еще соловьи, попугаи, рыбки в аквариумах. На моем участке речка имеется, так вот, весной покупаем 10—15 утят и, когда потеплеет, выпускаем их на воду. А уже ближе к зиме их режут (главное, чтобы не на моих глазах!), и мы потом тушки раздаем соседям — на Новый год, Рождество. Также на участке мы сделали искусственный водоем и запустили туда 200 или 300 килограммов рыбы — карпов, толстолобиков, карасей… Так что у нас всегда есть свежая рыба. А летом свои огурчики зреют, помидорчики, лук, перец. Моя дочь, когда была беременна, предложила отвести часть газона под огородик. Мол, на базаре можно всякую химию купить, а тут все свое, свеженькое, экологически чистое. Так и поступили… А еще я большой фанат бани. Их у меня целых четыре.

«В Минске этот факт скрыл и Малофеев пошел прямо к Машерову»

— В свое время вы несколько лет не работали из-за дисквалификации. Желания покаяться не возникало?

— Во-первых, никто меня на три года от футбола не отстранял. Склонил бы я голову, извинился бы перед арбитром и матча через три-четыре снова сидел бы на тренерской скамье. Но на дворе был 2004 год, демократия, революция. Вот и я решил немного побастовать (смеется). При этом сказал руководителям футбола, что если приеду в Киев, то повторю сказанное на пресс-конференции еще раз (тогда Павлов заявил, что полностью согласен с болельщиками, скандировавшими во время матча: «Судья — пед… ст!». — Прим. Авт.). Впрочем, нет худа без добра. Я был на венчании своей дочери, забирал ее из роддома, каждый день видел, как растет мой старший внук. А это дорогого стоит.

— Если не ошибаюсь, это не первая «отсидка» в вашей футбольной карьере. Что тогда произошло в Куйбышеве (нынешняя Самара), когда вы выступали за местные Крылья Советов?

— Дело молодое… Вместе с двумя одноклубниками-татарами серьезно подрались в ресторане. Там милиционеры гуляли за соседним столиком, вот с ними и зацепились. Они в гражданской одежде были. Музыканты — мои хорошие друзья, выступили на нашей стороне. Словом, сражение было еще то. Через несколько дней нас нашли и арестовали. Одному дали три года тюрьмы, другому присудили несколько лет «химии», а меня дня через два, как игрока основного состава, выпустили. Но потом все-таки… дисквалифицировали пожизненно.

Правда, оказавшись вскоре в минском Динамо, я решил скрыть сей факт своей биографии. Но уже перед самым стартом сезона на пленуме ЦК комсомола выступил первый секретарь и вспомнил об истории в Куйбышеве с участием трех комсомольцев. Мне сразу в Динамо: «Как же так, почему промолчал?» Честно признался: дескать, побоялся по молодости, жена только родила… Тогда наш тренер Эдуард Малофеев пошел прямо к первому секретарю ЦК компартии Белоруссии Петру Машерову, и тот лично добился снятия моей дисквалификации.

— Отыграв три года в минском Динамо, вы покинули команду как раз перед сезоном 1982 года, когда белорусы единственный раз в своей истории

стали чемпионами Советского Союза. Не жалели потом?

— Сначала чуть с ума не сошел. В то время у меня было твердое место в основе минского Динамо, и матчи я пропускал только из-за перебора предупреждений или по болезни. У нас в семье уже был один ребенок, и мы с Валей хотели второго. Но жена часто болела. В Минске влажный климат, и врачи посоветовали сменить место жительства. «Желательно, — сказали, — переехать к морю».

Сначала я отправился на переговоры в Днепр. Но, во-первых, в Днепропетровске мне так и не удалось встретиться со старшим тренером Владимиром Емцем (дескать, зачем встречаться, если мы тебе и так даем хорошую сумму подъемных, квартиру, машину), а во-вторых, начальник команды — Геннадий Жиздик — при знакомстве подал мне… левую руку. Словом, я обиделся и уехал в одесский Черноморец. Откуда же мне было знать, что правую руку Геннадий Афанасьевич еще на войне потерял? Правда, вскоре я таки вернулся в Днепр и первым делом извинился перед Жиздиком. А в 1983 году все же примерял золотую медаль чемпионата Советского Союза.

В Киев Николай Павлов улетел без документов на ящике с шампанским

— Наверное, первое чемпионство в Днепропетровске с размахом отметили?

— Дома после игры я точно не ночевал (улыбается). Чемпионский матч мы сыграли 6 ноября, а на следующий день по традиции был парад, и нас переодели в спортивные костюмы. После парада мои друзья — штангисты и боксеры — во главе с олимпийским чемпионом Султаном Рахмановым, царство ему небесное, забрали меня с собой… В общем, на поезд я опоздал. Решили отправить меня в Киев самолетом. У Султана в аэропорту брат работал. Сел я в самолет без билета и документов, зато дали на дорогу… ящик шампанского.

Не успел я перевести дух, как по салону объявили, что так, мол, и так, на борту находится капитан нашего любимого Днепра. Сразу же аплодисменты! Хочу встать и поклониться людям, но забыл, что пристегнулся. Потом всем наливали шампанское, и весь рейс на Киев летел пьяным. А в это время дома родные вторые сутки места себе не находили. Ведь мобильных телефонов тогда не было. Более того, в аэропорту я под честное слово едва уговорил таксиста отвезти меня домой. Представляете картину: опьяненный — в буквальном смысле — победой футболист в спортивном костюме, без денег и документов.

К слову, обратно, в Днепропетровск, мне пришлось добираться окольными путями: кто же билет на самолет без паспорта продаст? И на чемпионской фотографии Днепра, которую делали на базе, меня нет. Опоздал…

— А как вы, Николай Петрович, с женой своей познакомились?

— Мы в одной школе учились. Правда, Валя на год младше меня. Конечно же, знали друг друга, все-таки в одном районе жили. Но я и подумать не мог, что она станет моей женой: слишком была красивая и образованная (улыбается). Как-то приехал я к своему брату на свадьбу, и она оказалась в числе приглашенных. Познакомились ближе. Снова улетел в Куйбышев, и некоторое время мы только переписывались и созванивались. А когда я получил травму, Валя приехала ко мне. Жила рядом, в гостинице, и приходила в больницу, ухаживала за мной. Я понял, что это судьба. Мы поженились в марте 1977-го. Почти 40 лет назад. В этом году, получается, будем отмечать рубиновую свадьбу.

— У вас две взрослые дочери. Чем они занимаются?

— Младшая — Валя — получила в Лондоне два высших образования: одно — по специализации бизнес-менеджмент, другое — гостиничное хозяйство. Отлично владеет английским языком. Работает по специальности.

А старшая — Яна — Заслуженный журналист Украины. Работает в спортивной редакции Первого национального телеканала. Растит мне двух внуков — Ванечку и Гришу, которых я безумно люблю.

Кстати, знаете, какой самый главный недостаток моей жены? Она безумно любит дочерей и внуков, и они садятся ей на голову (смеется).

— Внуки в футбол играют?

— Старший, Ваня, учится в лицее на Печерске, и там при этой школе есть футбольная секция. Недавно был у него на тренировке, видел, что прибавляет. Так что не исключено, что скоро родители отведут его в специализированную детскую школу.

— Слышал, вы ему вратарские перчатки подарили?

— Не я, а Михаил Михайлов. Сначала я у него попросил для себя, чтобы на турнике было удобнее подтягиваться. Ваня увидел и говорит: «Дед, и я такие хочу». Пришлось снова к Мише обращаться, и он сделал ему подарок — перчатки с автографом Александра Шовковского.

— Так он у вас вратарем растет?

— Нет, он в поле любит играть. Это дома, у нас на участке, Ване нравится стать в ворота. Любит, когда дед или папа ему бьют. Там рядом и Гришка всегда бегает, он пока в садик ходит, но к мячу тоже тянется.

«Мой деда погиб на войне, вот я в матче против ФРГ и перестарался»

— В составе сборной Советского Союза вы провели всего один матч. Но какой — против знаменитой сборной ФРГ!

— На тот товарищеский поединок нас из Днепра троих вызвали: меня, Литовченко и Протасова. Я с Геной вышел в основе, а Олег был в запасе. Так вот, садимся в автобус, едем на стадион. А за мной сидел известный телекомментатор Владимир Перетурин, прекрасно меня знавший, поскольку часто комментировал матчи Днепра. «Коля, — говорит, — первый раз тебя таким вижу. Ты что?» А я, наверное, белый как стена был. «Деда своего никогда не видел, — отвечаю. — Немцы убили». Видимо, с таким мрачным настроем и желанием отомстить за деда я тогда и впрямь переборщил.

На поле мне пришлось опекать знаменитого Руди Феллера. Он моложе меня был, быстрее, выше и разок в наших воротах таки расписался. А еще поставил крест на моей карьере футболиста. В одном из эпизодов я пошел в подкат, а Феллер всей своей тяжестью рухнул на мое колено… Возможно, если бы я сразу лег на операцию, то еще поиграл бы. Но на носу была Олимпиада в Лос-Анджелесе, и наставник сборной Эдуард Малофеев убедил меня не спешить ложиться под нож. В итоге Советский Союз Игры бойкотировал. А мне вместо одной операции пришлось перенести четыре под общим наркозом и завязать с футболом…

— Свою первую машину помните?

— Еще бы! В 1980 году перед Олимпийскими играми получил в минском Динамо двадцать четвертую Волгу. Мои родственники собирали на нее деньги едва ли не по всему Советскому Союзу. По-моему, даже у кого-то в команде пришлось еще одолжить. Можно было сразу ее продать куда дороже. Но это же Волга! Впрочем, проездил я на своей красавице месяцев шесть, и меня на два года лишили водительских прав за вождение… в нетрезвом виде. Съездили на моей машине к друзьям в пионерский лагерь под Минском и немножко не рассчитали силы.

После того случая выпившим за руль вообще не сажусь — представляю, каковы могут быть последствия. Да и в последние годы практически не пью. Какая машина у меня сейчас? Джип. Для наших дорог в самый раз.

— Вы по-прежнему считаете, что автомобиль у главного тренера должен быть лучше, чем у его футболистов?

— Несомненно. И зарплата выше. Ребята должны видеть, к чему им стремиться. Нужно во всем быть им примером. Я, например, во время тренировочных сборов вообще не употреблял спиртного. Да и мой вес за последние лет 25, может, только на один килограмм изменился…

Юрий САЙ, Факты