Виталий КУТУЗОВ: "Холоднее всего в "Милане" меня приняли Шевченко и Каладзе"

В 21 год он уехал в «Милан», в 22 – в «Спортинг», где его дублером был Криштиану Роналду, а потом играл в Италии у Раньери, Конте, Земана и Вентуры. На интервью в центре Монцы Виталий Кутузов приехал на велосипеде, на который пересел после вынужденного завершения карьеры.

– В юности вы отказали Александру Бубнову. Как это было?

– Команда минского интерната, где я играл, была фарм-клубом белорусского чемпиона МПКЦ. Ту команду финансировал нефтеперерабатывающий завод и, когда у них кончились деньги, они отказались от нашего интерната, но напоследок хотели прихватить меня. Бубнов, тренировавший МПКЦ, заехал к моей маме и положил ей «котлету». Она в шоке была – таких денег никогда и не видела. Потом Бубнов приехал за мной в гостиницу «Спорт», где мне снимали номер-люкс. Я в то время был на свидании с девочкой, а в моем люксе постоянно тусовались мои партнеры по команде, человек восемь. Места на всех хватало, были музыка, телевизор. Бубнов увидел эту кучу народа, подумал, что попал в какой-то притон, но все равно дождался меня. Мы поговорили с ним, а потом мой тренер позвонил в БАТЭ, под чье крыло переходил наш интернат, и сказал: «Делайте Кутузову такие же условия, как МПКЦ, или его уведут».

– Предложение московского «Динамо» – первое, поступившее вам из другой страны?

– Да, хотя я не считаю Россию другой страной. В Москве Газзаев и Толстых накрыли нам с президентом БАТЭ Анатолием Капским стол в ресторане, будто на свадьбу – человек на сорок. Мы досыта наелись, а потом услышали: «Горячее будете?» – «Не-не, спасибо». Мне показалось, что Газзаев говорил со мной высокомерно. Он не убедил, что ему нужен именно я, что я для него не пустое место.

– Как на вас вышел «Милан»?

– Джиджи Балестра, тренировавший еще ван Бастена, посмотрел две игры БАТЭ в чемпионате и сказал в «Милане»: «Этого парня надо брать». А после игры БАТЭ – «Милан» Анатолий Капский сообщил, что в перерыве Галлиани сделал ему предложение о моем переходе. «Милан» так торопился, потому что мной интересовалась и «Фиорентина». Ну, а чего, парень молодой, дешевый – надо брать. Ответную игру «Милан» – БАТЭ я смотрел на «Сан-Сиро» уже как игрок «Милана».

– Как к вашему переходу отнеслись партнеры по БАТЭ?

– Все в шоке были. Парень, который ел с ними один хлеб, тренировался на базе в Дудинке, бегал кроссы по снегу, едет в команду Мальдини и Шевченко.

– Гаттузо рассказывал, что вратарь Себастьяно Росси встретил его в «Милане» приемом каратэ.

– А меня поселили в одну комнату с Росси, и запах сигарет там был везде – меня это сразило наповал. Потом-то я понял, что курение в итальянском футболе – это нормально. Главное – не курить в общественных местах, чтоб не марать лицо клуба. Хотя сам я не курил ни тогда, ни сегодня, и молодым футболистам не советую. А у Себастьяно Росси сейчас, говорят, большие проблемы – депрессия.

– Как вышло, что вы посоветовали Капскому назначить тренером Виктора Гончаренко?

– «Милан» распустил игроков на Рождество, и в Минске я для поддержания формы играл в мини-футбол с игроками БАТЭ. Гончаренко страдал из проблем с коленями – вылетало то одно, то другое. У него оставалось два года контракта с клубом и он прыгал на тренировках на одной ноге, потому что семью надо кормить, а не прыгать не мог, потому что зарплату-то платят. Я предложил Капскому: «Мы с Виктором из одного интерната. Посмотрите, как он мучается. Предложите ему что-нибудь другое». Его взяли вторым тренером во вторую команду. Ее главный тренер был пьяницей – забухал, и Виктор его заменил. Полгода потренировал, и новый главный тренер основы Криушенко сказал: «Мне нужен помощник. Давайте мне Витю из второй команды». Криушенко проработал четыре месяца – инфаркт во время игры. Так Витя стал главным тренером БАТЭ.

– Паоло Мальдини помог вам подключить интернет на ноутбуке. Как вас встретили другие звезды «Милана»?

– Как ни странно, холоднее всего меня приняли наши, Шевченко и Каладзе – хотя вряд ли молодой парень мог лишить их места в составе. А остальные игроки отнеслись очень доброжелательно. Смешно вышло с защитником Хосе Шамотом. Когда «Лацио» играл в Минске с «Динамо», я взял у него после тренировки автограф, который до сих пор у меня дома лежит. И вот, спустя три – четыре года мы бегали с ним в Миланелло вокруг поля после травмочек. «Помнишь меня в Минске?» – спросил я его. – «Извини, Виталя, но нет». Шамот очень верующий, регулярно посещал церковь, и это было заметно по его характеру – очень добрый и отзывчивый человек.

– На чем ездили по Милану?

– Мне дали Opel Zafira. Я всего полгода, как права получил, опыта вождения – никакого, жил сначала в гостинице в центре Милана, а мне говорят: «Приезжай завтра на базу». Говорят, Шевченко в такой же ситуации только с седьмого раза нашел правильную дорогу, но меня выручила зрительная память (сначала меня возил на базу Резо Чохонелидзе, помогавший в «Милане» русскоязычным игрокам) – добрался с первой попытки. Правда, я выехал часа за три – с запасиком.

– Сами вы пытались подружиться с Шевченко и Каладзе?

– Я не в том статусе был, чтобы беспокоить их лишний раз. Все-таки у большого футболиста много забот – разъезды, интервью, банковские счета, жены, любовницы. Зачем его беспокоить? Так что я не навязывался. Общался как молодой футболист со взрослыми. Даже больше, чем с Андреем, я общался с его родителями. А с Кахой Каладзе несколько раз ужинал в ресторане.

– Самый близкий ваш друг в «Милане» – Массимо Донати?

– Да, нас потом поселили вместе, и мы в PlayStation рубились. Я много времени проводил на базе и часто заходил в игровую комнату, где стояла приставка, так что стал топовым игроком. В «Милане» я тогда всех повыносил в PlayStation. Только Пирло играл со мной на равных.

– Кроме вас, в «Милане» было еще пять нападающих. Как вы умещались на тренировке?

– Анчелотти ставил меня крайним защитником – рядом с Костакуртой. А чего? Я выносливый, на бровочке у меня здорово получалось. Моя команда всегда побеждала, и на тренировках я стал востребованным игроком. Вроде парень никакого веса не имеет, но его команда всегда в плюсе.

– Чем еще вас поражал Карло Анчелотти?

– После какой-то игры в центре поля приземлился вертолет и, чтоб избежать пробок, Карло улетел на нем домой на Сардинию. Еще Анчелотти на свой день рождения подарил каждому игроку галстуки со своей подписью.

– Каков Анчелотти в работе?

– Всегда улыбался, никогда не кричал. Максимум – мог потолкаться с Рино Гаттузо, взрывным парнем (Рино добрый по натуре, но внутри него необузданная энергия – в раздевалке мог снести бутылки со стола, а потом улыбнуться). Карло не изнурял нас тактикой, для этого у него был штаб помощников, он общался с игроками просто и открыто – наверно, потому и стал великим тренером. В «Милане» при нем даже серьезных потасовок на тренировках не случалось, что обычное дело в других командах – Карло создал такую атмосферу, что игроки ценили и берегли друг друга.

– Берлускони постоянно навязывал Анчелотти атакующую тактику. Как Анчелотти это выносил?

– Берлускони два года давил на него – лично, через Галлиани или через прессу: «Нужно выпускать больше нападающих». Ослушаться владельца нельзя, спорить с ним – глупо, поэтому Анчелотти отвечал: «Хорошо, президент». И ставил одного нападающего. Берлускони: «Почему опять играли в одного?» – «Кто-то приболел, кто-то не в форме. В следующий раз обязательно выпущу больше нападающих». И так каждую неделю. Анчелотти отбивался от Берлускони и сохранял модель команды, которую считал оптимальной. Потому он и гениальный тренер, у кого-то другого на его месте были бы проблемы.

– Каким вам показался Адриано Галлиани?

– Добрый, мудрый, расслабленный. Горячился только на трибунах, когда «Милан» пропускал.

– А Филиппо Индзаги?

– Я поразился, увидев его после отпуска. Как этот футболист может играть? Абсолютно не координирован. Нужно было перепрыгнуть барьерчики, а он их все сбивал, спотыкался, падал. Причем делал все это с улыбкой. А через несколько дней выходил на поле, и забивал два или три. Подумал: наверно, я что-то не так делаю.

– Почему после сезона в «Милане» вы уехали в португальский «Спортинг»?

– В договоре с БАТЭ было условие: если я за два года в «Милане» сыграю пятнадцать матчей, оплата за меня удвоится. «Милан» не хотел, чтобы я сыграл эти матчи и пришлось платить больше, поэтому отправил меня в Лиссабон. Я только выучил итальянский – пришлось браться за португальский. Вернувшись через год в Италию, я шокировал местных: «Ты что вообще говоришь?» Обратно на итальянский я переключался месяца два.

– Куарежма в 2002-м считался талантливее Роналду?

– Да, так считали журналисты, но Куарежма – страшный лентяй. На тренировках мог исподтишка сыграть грязно – это не совсем красиво.

– Чем вас удивил Марио Жардел, один из лучших бомбардиров Европы тех лет?

– Он опоздал на предсезонный сбор месяца на полтора. Ему звонили, он не брал, приехал к концу сборов с огромным животом. Тогда я понял, почему его называли СуперМарио. Он и в таком состоянии забивал. Головой бил, как ногой, я таких футболистов больше не видел.

– С Роналду вы жили в одной комнате. Чем он вам запомнился?

– После первых матчей за «Спортинг» он купил мерседес с двумя дверями и был сказочно рад. Криштиану много расспрашивал меня про «Милан», для него это было чем-то из разряда фантастики. «А как вы тренируетесь?» «А как себя ведет Мальдини?»

– Как себя проявил тренер Ласло Болони?

– Я был единственным из игроков, кто играл в шахматы (занимался в детстве, но потом забросил лет на пятнадцать). Когда мы приезжали на выездной матч, Болони говорил: «Виталий, можно с тобой в шахматы?» – «Давайте». Он меня часто обыгрывал, но партии были затянутые, я ему не давал мне детский мат ставить. В том сезоне у Болони не получилось – конфликтовал с Жарделом, другой лидер Жоау Пинту играл спустя рукава, а Роналду еще не дорос до основы (на его месте как раз я и играл).

– С чего для вас началась работа со Зденеком Земаном в «Авеллино»?

– Португальский сезон кончился рано, а итальянский – поздно начался, и мой отпуск растянулся на полтора месяца. Я приехал в «Авеллино» и утром услышал: «Десять километров». Я выдержал восемь, а потом просто шел. Ноги не подымались, будто гири на них повесили. Начались травмы – тут потянул, там болит. Я два раза собирал чемодан, хотел уехать. Казалось, что задняя мышца бедра порвана или надорвана, а Земан говорил: «Беги-беги. Пройдет». После очередной предсезонной тренировки я и вратарь «Авеллино» не могли выйти из раздевалки. Не был сил подняться, хотя нам как раз дали полдня выходных. В итоге вратарь предложил: «Давай все-таки помоемся и добредем до гостиницы. По дороге как раз есть бар. Жара же». Мы выпили по двести грамм пива. Дня через четыре Земан сказал: «Тот, кто бежит первым, может позволить себе пиво. Но почему его позволяет себе Кутузов?»

– Что еще он вам говорил?

– Когда я запорол три момента в двусторонке, он спросил: «Ты забьешь сегодня или нет?» – «Забью в воскресенье, когда будет игра». – «В воскресенье ты будешь на трибуне». Но все-таки выпустил – за сезон без пенальти и штрафных я забил пятнадцать мячей. Еще у Земана было требование – мяч из аута должен тут же выбрасывать ближайший игрок, чтобы атака не затягивалась. В одной из игр мяч вышел за поле, я его взял и передал крайнему защитнику. «Кутузов, почему ты не ввел мяч в игру?» – спросил Земан. – «Сделал перед этим несколько ускорений. Хотел кислорода набрать». – «Так сядь возле меня на скамейке и набирай».

– Когда вы узнали, что Земан говорит по-русски?

– Мне сразу сказали, в Чехии-то раньше хорошо наш язык преподавали, но по-русски мы впервые поговорили уже после последнего тура, когда «Авеллино» вылетел в серию С.

– Президент «Авеллино», работая в «Фодже», привез в Италию Шалимова и Колыванова.

– Да, Паскуале Касилло. Неаполитанец. Бывший мафиозо. Когда он позвал Земана в «Фоджу», они стали вторыми по результативности в серии А после «Милана», но в «Авеллино» не получилось: защитники не адаптировались к требованиям Земана и постоянно удалялись, игр двадцать мы заканчивали в меньшинстве. Потому и вылетели. Но в Авеллино меня до сих пор вспоминают с теплотой: мы проигрывали в дерби «Салернитане», на 88-й минуте я сравнял, а на 90-й забил победный мяч.

– В «Авеллино» вы играли с Джованни Строппой, звездой «Милана» Сакки и Капелло.

– Да, он даже забивал за «Милан» в Межконтинентальном Кубке. А за «Авеллино» он забил в ворота «Палермо» с середины поля. Вел-вел-вел – бабах. Вратарь даже не побежал за мячом – настолько не ожидал удара.

– Другой ваш партнер по «Авеллино», Антонио Ночерино, играл потом в «Юве» и «Милане».

– Я его Антошкой называл. Он похож на Гаттузо, много трудился, неплохой игрок, но я бы никогда не подумал, что он дорастет до «Милана» и сборной. Видно, итальянский футбол просел и открылись ниши для игроков такого уровня. В юности Антошку никто не хотел брать, но «Ювентус», откуда он вышел, лоббировал его интересы и устраивал в клубы вроде «Авеллино».

– Почему тренер «Сампдории» Вальтер Новеллино не разговаривал с вами целый месяц?

– К десятой минуте игры с Палермо я упустил два неплохих момента, а Лука Тони забил нам три гола. После этого Новеллино перестал со мной здороваться. Если шли навстречу друг другу, он разворачивался и направлялся в другую сторону. У него было много таких странностей, при этом недавно Новеллино спросили в интервью, кто произвел на него самое большое впечатление в его тренерской карьере, и он ответил: «Виталий Кутузов, по трудолюбию и отношению к футболу с него нужно брать пример». Я обалдел, аж мурашки появились: от него я никогда в жизни не ожидал таких слов.

– Что еще за странности у него были?

– Сказал Симоне Индзаги, пришедшему из «Лацио» и тоже упустившему верные моменты: «Ты у меня больше эту майку на наденешь». То же самое Новеллино заявил Кристиано Дони, игравшему за сборную на чемпионате мира. Те ребята, наверно, решили: ну, и пошел ты нахрен, а у меня другой менталитет, я продолжал вкалывать после критики Новеллино и выгрыз себе место на левом фланге полузащиты (в нападении стабильно выходили Баццани с Флаки). Самые насыщенные отношения у Новеллино сложились как раз с Франческо Флаки. Сегодня дрались, завтра обнимались.

– Из-за чего дрались?

– Флаки говорил: «Мистер, игроки устали, сегодня нам нельзя тренироваться». – «Нет, Франческо, вы будете тренироваться!» И начинали спорить при всей команде, как отец и сын-подросток. Флаки был лидером «Сампдории», устраивал вечеринки, собирал всех на Новый год, сплачивал команду, строил мостики от команды к руководству и болельщикам – потому мы и чесали всех в том сезоне, остановившись в шаге от Лиги чемпионов.

Да, Флаки два раза дисквалифицировали за кокаин, но для меня он остался образцом капитана. Таких капитанов сейчас очень мало. Если Мальдини в «Милане» мог промолчать, то Флаки постоянно всех вдохновлял. Если ты приуныл, он брал за руку и взбадривал. Если видел, что у тебя проблемы, предлагал: «Давай выйдем – обсудим».

– Как вас вдохновлял президент «Сампдории» Рикардо Гарроне?

– Вместо премиальных давал нам чеки на бензин от нашего спонсора – по ним мы могли бесплатно заправляться. Гарроне – скромный дедушка в пальтишке из семидесятых. Он изменил мое представление о богатых людях. После удачного сезона Гарроне распродал всю команду.

– Как вы очутились в «Парме»?

– Купив Альберто Джилардино, «Милан» отдал взамен одну половину прав на меня, а вторую «Парма» выкупила у «Сампдории». Тренировал «Парму» Стефано Пиоли, которого я, кстати, недавно встретил в миланском ресторане. Правда, из «Пармы» Пиоли выперли месяца через три после моего прихода. Не повезло ему с игроками – Морфео, Коуту. Абсолютно неуправляемые люди.

– Как это проявлялось?

– Морфео вообще не тренировался. Его умоляли: «Миммо, может, потренируешься?» А он: «Да не, нога побаливает. Сегодня без меня». Только на массажный стол ложился. При этом у Морфео был огромный контракт. Из-за финансовых проблем и смены владельцев в клубе творилось черт-те что, так что и Фернанду Коуту в свои тридцать семь валял дурака и не напрягался – ему-то уже не нужно было выбивать себе новый контракт.

В «Парме» у меня тоже начались проблемы. Воспалялись ахиллы – видимо, сказывалось то, что у Земана мы целый год тренировались на синтетике. В «Сампдории» я кое-как вытянул, а в «Парме» по ходу тренировок ноги распухали до такой степени, что я ходить не мог.

– Как «Парме» в таком состоянии удалось не вылететь?

– Пришел Клаудио Раньери и все перевернул. На первой установке задел эмоциональные струнки, сказал, что отступать некуда, и я после его слов чуть не расплакался. Той речью проникся даже Морфео, обычно пропускавший тренерские выступления мимо ушей.

– Что Раньери говорил лично вам?

– В перерыве еврокубковой игры с «Брагой», в которой ни у меня, ни у команды ни черта не ладилось, Раньери выдал: «Виталий, ты же игрок мирового класса». До этого я в основном хромал, а во втором тайме стал просто летать по полю. Лично из меня он с помощью таких психологических приемов достал то немногое, что я мог дать в тогдашнем состоянии.

– Что было дальше?

– За лето я более-менее залечил ахиллы и приехал на сбор «Пармы», которую возглавил Доменико Ди Карло. Поля мягенькие, ахильчики звенели, все ладилось, я перекрестился, и тут вдруг подходит ко мне спортивный директор Андреа Берта, устроившийся потом в мадридский «Атлетико»: «Президент решил отдать тебя в аренду». – «А куда?» – «В Пизу». Что еще за Пиза? У меня был дом в центре Пармы, бывшая жена готовилась рожать через два месяца, а тут – посылают в серию В. Мне позвонил спортивный директор «Пизы» Джанлука Петраки, работающий сейчас в «Торино»: «Мы только что вышли из серии С, и тренер очень хочет тебя видеть». Тренера звали Джампьеро Вентура.

– И как он вам?

– Только после работы с ним я понял, что научился играть в футбол. Из обычных игроков Вентура сделал команду, которая могла обыгрывать кого угодно. Я не преувеличиваю. Вентура запрещал защитникам выбивать мяч вперед и просил разыгрывать между собой, через фланги или вратаря, чтобы мяч постоянно был под контролем. Говорил: «Даже если соперник не прессингует и сидит на своей половине, пасуйтесь между собой, ждите, когда они на вас выдернутся». В первой товарищеской игре с какими-то заводскими чудаками мы так и пропасовались – 0:0. Один журналист сказал: «Пиза» даже деревню не может обыграть. Это. первый кандидат на вылет». Вентура ответил: «Посмотрите, где мы будем после первого круга». После первого круга мы были на первом месте.

– Чего Вентура требовал от вас?

– «Виталий, я первый тренер, который просит тебя не бегать. Возьмитесь с Начо Кастильо за руки и стойте между двумя центральными защитниками. Когда к вам придет мяч, вы будете свежими». Еще Вентура посоветовал: «Не читайте вы эти газеты. Ничего там хорошего не пишут». Я послушался, освободил голову от этой информации и раскрепостился, хотя раньше регулярно смотрел, какие кому оценки поставили.

– Кто такой Начо Кастильо?

– Аргентинец. Учился в Италии, играл за университетские команды, где получал по сто евро, попал в профессиональный футбол в двадцать три года и за сезон в паре со мной забил двадцать один мяч. Говорил мне: «Виталий, где ж ты раньше был?» После «Пизы» Начо получил шикарный контракт в «Фиорентине», но забил там только однажды. Я шутил: «Ты половину своих денег должен мне».

– За закрытыми тренировками Вентуры подсматривали соперники?

– Вся Италия за ним смотрела. Например, Антонио Конте отправлял своего брата Джанлуку учиться у Вентуры. А когда мы приехали на сбор в Коверчано, Спаллетти, работавший в «Роме», бросил все и сидел с нами неделю, записывал. Спаллетти – воспитанник Вентуры, он учился у него, но, посмотрев на «Пизу»-07/08, понял, что в работе Джампьеро появилось что-то новое и ему нужно срочно это увидеть.

А в тот раз, когда за нами шпионили соперники, Вентура велел нам танцевать и чесать яйца вместо обычных жестов, которыми мы анонсировали комбинации. Тренировались мы на американской базе, рядом с ракетами и взлетной полосой. С меня как белоруса даже требовали дополнительные документы, чтобы я мог въезжать на эту базу – видимо, боялись, что я разведчик.

– Почему «Пиза» Вентуры так и не вышла в серию А?

– Из-за серьезных травм в конце сезона вылетели я и Алессио Черчи, а мы в том сезоне забили по десять мячей. Замены не было. Без нас «Пиза» попала в стыковые матчи, но уступила там. Мне пришлось вернуться в «Парму», вылетевшую в серию В.

– Там вы встретили Кристиано Лукарелли, лучшего снайпера серии А-04/05.

– Это человек, бьющий из любой позиции. Я не понимал, зачем нахожусь на поле и как с ним можно играть. Как только он получал мяч – сразу бил, не обращая внимания на партнеров. В «Парму» Лукарелли приехал из донецкого «Шахтера». Там ему дали много денег, а остальное его мало интересовало. У меня с деньгами тоже получилось интересно – в середине сезона-08/09 я сменил «Парму» на «Бари», с которым занял первое место в серии В. «Парма» стала второй, и так, как я провел в ней пол-сезона, я получил премию за выход в серию А от двух команд.

– Чем в «Бари» запомнился молодой тренер Антонио Конте?

– Придя к нему, я почувствовал, что он все повторяет за Вентурой. Конте с этим не соглашался. Наверное, ему было немного стыдно, но чего стыдиться, если ты у сильного тренера взял лучшее и добавил свое. Я тоже пробовал повторять финты, которые подсматривал у других футболистов. В общем, после сезона с Вентурой я мог тренироваться у Конте с закрытыми глазами. Другое дело, что на тренировках «Бари» главным был не Конте, а профессор Вентроне, спец по физподготовке. Он так нагрузил меня своим упражнением «киллер-дилер», что, впервые выйдя на поле в составе «Бари», я чувствовал себя так, будто стою на вокзале и мимо меня проносятся электрички. Зато через неделю, когда травмировался основной форвард, я снова попал в состав и, получив мяч в центре поля, попер к воротам, как трактор, и отдал голевую передачу. Я понял, что после нагрузок Вентроне мой организм три недели был в блэкауте, а потом проснулся.

– Конте не знал, что игроки «Бари», обеспечив себе выход в серию А, собирались проиграть в конце сезона-08/09 «Салернитане», боровшейся за выживание?

– Конечно, знал. Вся команда знала. Другое дело, что, когда это открылось, никто не хотел, чтобы Конте пострадал. Лично я этого точно не хотел. Когда на допросе следователи спрашивали, был ли Конте в курсе, я дурака включил: «Не знаю». Все-таки он уже тренировал «Ювентус», когда та история вышла наружу, и, лишившись Конте, футбол многое бы потерял.

– Что вообще произошло перед той игрой?

– Ветераны «Бари» обсуждали: «Ну что, будем убиваться в Салерно? Если мы их утопим, нас не выпустят со стадиона. А дома еще и наши фанаты достанут, потому что они дружат с фанатами «Салернитаны». А потом следователи рассказали мне, что четыре бывших игрока «Салернитаны» поставили на игру с «Бари» двести – триста тысяч евро. Когда их прихватили, они сказали, что раздали деньги игрокам «Бари», чтобы снять с себя часть ответсвенности и перевалить на нас, хотя ничего такого не было. Лично я, например, денег не получал и ни разу в жизни не был ни в одной букмекерской конторе. Когда меня вызвали на допрос, я подумал: зачем мне адвокат? К следователю я поехал один, на велосипеде. Сказал то, что знал, а нужно было молчать. Меня дисквалифицировали на три года и шесть месяцев.

– Что в игре с «Салернитаной» требовалось лично от вас?

– Мы просто решили, что не будем выигрывать. Еще перед матчем фанаты двух команд вышли на поле и стали обниматься. Фанаты «Салернитаны» заранее благодарили «Бари» за помощь. Вся Италия знала, что мы не выиграем.

– За два года до дисквалификации вы прогремели с «Бари» в серии А.

– Да, как и в сборной сейчас, Вентура сменил Конте и добавил в защиту к Андреа Раннокье такого же молодого Леонардо Бонуччи, который перед этим два года подряд вылетал из серии В – сначала с «Тревизо», а потом с «Пизой». В товарняках Бонуччи с Раннокьей привозили голы, у них ничего не ладилось, а в первом туре мы вышли против «Интера» на «Сан-Сиро», и Моуринью не понимал, что происходит – он сделал две ранние замены, но мы все равно перестраивались и не давали «Интеру» развернуться. Во втором тайме Это’О все-таки забил с пенальти, но я сравнял, и мы поняли, что можем играть с кем угодно.

Мы обыграли «Ювентус» с «Лацио», и у меня снова заболели ахиллы. Я лег под нож, меня вылечили, следующий сезон снова начали здорово, шли среди лидеров, но в выездной игре с «Кьево» я порвал связку. Специально лечился быстрее, чтобы выйти на дерби с «Лечче», но вскоре мне снова засадили и больше я в том сезоне не подымался. Вентуре я был готов отдать все здоровье. Уходя из «Бари», он плакал на пресс-конференции.

– Из-за того, что команда шла на последнем месте?

– Еще из-за того, что влюбился в этот город. Потом он купил квартиру в Бари – у него недавно была там свадьба, в Центральном кафедральном соборе. Его жена тоже из Бари. Там же мы с ним встречались недели три назад.

– Вы Вентуру даже в Минск возили?

– Да, у меня есть там одна знакомая бабушка-психолог, помогавшая мне лечить разные болячки нетрадиционными методами, и однажды Вентура сказал: «Виталий, мне нужно познакомиться с этим человеком». – «Ну, поехали». Привели Вентуру в норму. До сборной Италии дошел человек.

– Та же бабушка помогла победить Францию в 2010-м?

– Да. Когда я впервые к ней пришел, очередь была с первого по пятый этаж, а я просто очень хотел играть и считал, что в борьбе с травмами все средства хороши. Накануне матча на «Стад де Франс» я жил в номере с Юрой Жевновым, мы с ним знакомы с минского интерната. Для начала мы жестко расслабили команду. Юра мне сказал: «Виталь, мы во Франции – надо шампанское брать. Дай мне пару советов». Массажист «Бари», пока я лечился, прочел мне столько лекций о вине, что я стал в сборной главным спецом. После завтрака мы с Юрой вышли в город, и я ему посоветовал шесть или семь бутылок. Мы задержались на кассе, потому что решили взять еще и пахучего сыра, и минут на семь опоздали на собрание команды. Вся команда сидит ждет, и тут под звон бутылок заходят капитан и вице-капитан сборной, Юра Жевнов и я. Все игроки развеселились, да и тренер Бернд Штанге нормально отнесся: понимал, что шампанское мы взяли для семей, и перед игрой пить не будем.

– Как прошло то собрание?

– Штанге огласил состав, и я шепнул Жевнову: «Сегодня нас разберут на детали». – «А чего делать, Виталя?» Я взял бумажку и нарисовал: это защита, это средняя линия, это нападение. Юра сказал: «Здорово. Пошли к Штанге». Если бы мы вдвоем пришли, Штанге бы нахрен нас послал, так что мы привлекли еще несколько ветеранов, Кульчия, Омельянчука и, кажется, Глеба. С Вентурой я научился играть против более мощных команд и предложил Штанге другую схему и обязанности для игроков. Он принял мой план, но не полностью.

После этого мы с Юрой играли в Angry Birds в номере и я пошутил: «Давай тетю Любу спросим, что сделать, чтобы Францию обыграть». Позвонили той бабушке, которая лечила меня, Юру и Вентуру, и она сказала: «Пусть Юрка встанет на корточки, а остальные – накроют его руками». Когда мы все это устроили на «Стад де Франс», Серега Корниленко, оставшийся в запасе, вскочил со скамейки и закричал: «Епта, что за показуха!» В итоге: новая схема сработала, у французов нихрена не получилось, Кисляк вышел на замену, ему прострелили, он – бам: в девятку. Гробовая тишина. 1:0 в нашу пользу.

– Ваши эмоции после игры?

– В гостинице Юра Жевнов сказал: «Мы больше никогда в жизни Францию не обыграем. Поэтому это шампанское не должно поехать домой». Собрали в номере всю команду, выпили по бокалу шампанского и съели весь сыр, который у нас был.

– Руководители белорусской федерации футбола влияли на состав сборной?

– После игры с Албанией, где мы вели 2:0, но пропустили два мяча, они убрали меня из команды – за то, что я улыбнулся на поле. Но это мой стиль, я всегда улыбался на поле, так я пытался взбодрить команду, снять с ребят стресс. После игры с Албанией Виталя Булыга пошел куда-то посидеть, и ему сломали скулу. Я же после матча пошел домой (жил в ста метрах от стадиона «Динамо»), провел время с женой, навестил первого тренера, Юрия Антоновича Пышника, а наутро написали, что Кутузов побил Булыгу, и оба отчислены из команды. Вернувшись в «Парму», я еще и на штраф напоролся, потому что итальянские газеты перевели неправду из «Спорт-Экспресса».

– Как вы вернулись в сборную?

– Через полгода Саша Глеб подошел к новому тренеру сборной, тому самому Штанге: «У нас есть Кутузов, играет в Италии». А Штанге и не знал. Он отправил помощника просмотреть меня, и в той игре я забил два мяча. Меня вернули в сборную и вскоре я забил два той же Албании.

– Мы не договорили про «Бари». Почему команда вылетела из серии А после удачного сезона?

– Вентура доверился не тем людям. А я был травмирован – может, и такого винтика, как Кутузов, ему не хватило.

– А еще, наверно, немного помешало то, что защитник Андреа Масьелло в конце сезона-10/11 нарочно забил в свои ворота в дерби с «Лечче».

– Говорят, он в том сезоне продал пятнадцать матчей. Слава богу, что из-за травмы я не играл – участвовать в том цирке было бы очень больно. Из-за Масьелло и всплыла та история с «Салернитаной». Только он получил два года дисквалификации, а я – три с половиной.

– Почему?

– Потому что Масьелло посотрудничал со следствием и всех слил. Рассказал, кто сдавал, где он брал деньги, рассказал про югославскую мафию. Если б он не сболтнул про игру с «Салернитаной», никто бы ее и не вспомнил – потому что это ничто по сравнению с тем, что Масьелло сделал потом. Сдать пятнадцать игр в серии А и забить в свои ворота в дерби – это серьезно. Но то, что он во всем этом признался, облегчило его наказание. Сегодня он играет за главное открытие серии А «Аталанту».

– А вы ушли из футбола в тридцать три.

– Да, я даже не подавал аппеляцию, когда меня дисквалифицировали. Понимал, что после моих травм и расставания с «Бари» на высокий уровень я уже не вернусь. После дисквалификации я полностью изменил свою жизнь. Например, я стал ездить на велосипеде, чего раньше не мог себе представить. Сейчас у меня нет тех возможностей, что были во время карьеры футболиста, но жизнь стала только лучше. Полгода назад я закончил тренерские курсы и сейчас на общественных началах тренирую атакующих игроков «Монцы», где спортивным директором работает Филиппо Антонелли, с которым мы играли в «Бари».

– Почему вы остались жить в Италии?

– К Италии я привык, к тому же я там, где работа. В Беларуси я не вижу для себя работы. Там никому ничего не надо. Футбол умирает. Сборная – выжженная земля. На стадионы никто не ходит. Подготовкой детей никто не занимается.

– С Анатолием Капским у вас какие сейчас отношения?

– Сложные. Он привык быть президентом, и с ним трудно спорить. А я спорю. Например, он всегда утверждал, что Анчелотти – лучший тренер мира: «Он же выиграл все кубки!» – «А для меня лучший не тот, кто выиграл кубки, а тот, у кого мальчишки в звезд превращаются». Например, Вентура и Конте.

– Почему вы стали еще и хоккейным вратарем?

– Чтобы не ходить в тренажерный зал и держать себя в хорошей форме. Именно вратарем стал из-за плоскостопия: в обычных коньках у меня болят ноги, а во вратарских – нет. Мой хоккей – это не шутки. Однажды мне так прилетело шайбой, что маска прогнулась внутрь. Со сборной Италии я ездил на ветеранский чемпионат мира в Канаде – в пяти играх меня трижды признали лучшим игроком. Наверно, это потому, что по моим воротам слишком часто бросали и у меня было много работы.

Денис РОМАНЦОВ