Богдан ШЕРШУН: "Когда жили с Тимощуком в динамовском спортинтернате, там процветала дедовщина"

Закончивший карьеру полтора года назад Богдан Шершун дал интервью Football.ua и рассказал о самом интересном, что произошло в его футбольной карьере. Главные истории — о требованиях Газзаева, дедовщине в спортинтернате и стимулирования третьей стороны — на расстоянии взгляда.

По музеям походить

– Видел, что вы последнее время активно путешествуете. Где понравилось больше всего?

– В Амстердаме, смотались туда на выходные. Просто так ездил, по музеям походил. Раньше ведь только с окна автобуса видел все города, когда приезжали с командой. Сейчас можно хоть посмотреть интересные места.

Может, чуть потеплеет, поеду в Германию, на футбол схожу. Мне Бундеслига очень нравится.

– В юности вами вроде как Бавария всерьез интересовалась, могли как раз в Бундеслигу переехать. Было такое?

– Когда второе место на юношеском чемпионате Европы взяли, разговоры ходили. Но Днепр не отпустил меня. Думаю, в цене не сошлись. Когда уже в ЦСКА переходил, мне в руководстве говорили, что интерес действительно был, но не договорились с немцами.

– После этого хотя бы раз могли уехать в Западную Европу?

– Вроде бы нет. Да и особого смысла не было, ведь у нас раньше игроки имели контракты лучше, чем в чемпионатах Бельгии, Голландии и прочих. А у них там еще и налоги – 30-40% с зарплаты отдаешь, у нас же это клуб платит, а игрок чистыми на руки получает.

– А поехать не за зарплатой, а за новыми ощущениями и перспективами?

– У нас чемпионат тоже был на хорошем уровне, рос постоянно. Это сейчас Премьер-лига деградирует, а тогда развивалась и была не хуже, чем другие. Не могу сказать, что сейчас все так уж хорошо трудоустроились в Европе. Переход в чемпионат Венгрии, например, я не считаю хорошим вариантом.

– Вы сейчас живете на постоянной основе в Киеве. Почему именно тут?

– Столица, лучший город в Украине, один из самых красивых в Европе. Поэтому приняли решение жить здесь.

– Читал, что вы иногда поигрываете на любительском уровне.

– Да, но там футбола мало…

– А чего много?

– Разговоров на поле! Разборки разные с судьей, а если судья не при чем, то поле виновато (смеется). Но у нас хоть приятно играть – бизнесмен отстроил стадиончик хороший в отличие от других команд.

Дедовщина

– Я слышал историю о том, что вы в детстве были вместе с Анатолием Тимощуком в академии Динамо Киев, но вас обоих не взяли. Что там случилось?

– Было такое, но я сам не захотел там оставаться – год пробыл и уехал. Условия были ужасные, мы жили в комнатах спортинтерната на бульваре Лепсе, их клуб снимал. Через год меня пригласили в днепропетровский спортинтернат, и я туда перешел.

– В чем там была главная жесть?

– Дедовщина процветала, мы же с борцами вместе жили. Они приходили в комнату, еду отбирали. Короче, армия такая. Я тогда в восьмом классе был, тяжелое время (улыбается).

– Тимощук тоже в том же интернате воспитывался?

– Да-да. Он еще год побыл, и его Кварцяный забрал в Волынь, а потом он уже в Шахтер перешел.

– Он тогда уже выглядел потенциально большим футболистом?

– В детстве – вообще нет. Из него нападающего делали. Помню, собирались вместе в свободное время в чьей-то комнате, в игры играли. Он же постарше был, подсказывал, как от борцов отбиваться. Кошмарное время было (улыбается).

– В Динамо обратно на каком-то из этапов карьеры не звали?

– Когда в молодежную сборную вызывался, возник интерес. Я тогда с Суркисом разговаривал на базе, он говорил, что Лобановский хочет меня в команде видеть, спрашивал, сколько у меня еще контракт. Но через полгода я уехал в ЦСКА.

– Почему?

– Они настойчивей были. Тогда Гинер только стал президентом клуба, позвонил, пригласил приехать, чтоб все посмотреть и обсудить. С ним можно было даже контракт не подписывать – это человек слова. Не то, что некоторые.

Второе дыхание

– Говорят, с Валерием Газзаевым в Динамо Киев футболисты работать не хотели категорически. Его любовь к нагрузкам и строгость действительно переходила разумные пределы?

– Ко всему привыкаешь. Когда пришел в ЦСКА – я просто очумел. Первый сбор был в Железноводске, приезжаю, и на меня с утра вешают жилет четырехкилограммовый с песком. И вперед – кросс, восемь километров с утра, по горе вверх. И вечером – опять восемь. И вот так две недели только кроссы. Я потерял пять килограммов уже через пару дней.

Первый сбор, понятное дело, без мячей. На второй летим в Израиль – думаю, ну сейчас хоть поиграем. Ага, конечно – фартлек, шесть по 1200. Очень запомнил этот сбор, первый. А потом – ничего, втянулся.

– Страшнее кроссов Газзаев ничего не придумал?

– Было очень специфическое занятие в бассейне. Нужно было по минуте сидеть под водой. Кто не выдерживал и высовывал голову из воды – штраф. Тренера стояли по кругу бассейна. Только вынырнул – сразу тренер ногой твою голову назад пихает под воду.

Газзаев считал, что в организме есть второе дыхание. Когда кажется, что уже все, то надо себя перебороть. Потом я привык и уже спокойно сидел себе минуту под водой.

– Кто из лидеров ЦСКА производил наибольшее впечатление?

– Ивица Олич. Он столько тренировался, что я такого никогда не видел. У него был свой личный тренер по физподготовке, он жил с ним в Москве. Они каждый день ходили в тренажерный зал, где Олич еще часа два занимался дополнительно.

– Встречали таких трудоголиков на протяжении карьеры?

– Шелаев в Днепре. Постоянно тренировался, режимил. Вставал на базе раньше всех, на час-два, чтоб потренироваться.

– Самый странный легионер на вашей памяти?

– В ЦСКА сначала удивляли бразильцы – тем, что включали музыку на весь автобус, стучали по столикам, пели. Для нас это было дико, Газзаев не запрещал, но постоянно удивленно оглядывался. Они так настраивались и не понимали, почему мы такие серьезные сидим.

Об Алсидеше в Днепре легенды ходили, хотя я с ним практически не пересекался. Безголовый парень. Не тренировался, только по клубам ходил. Миллионный контракт, а денег у него никогда не было, машины за долги забирали. Получал зарплату – и за три дня прогуливал. На дискотеках всех шампанским Crystal угощал, делал в честь себя тусовки, девочкам телефоны Vertu дарил. Конечно, так никаких денег не будет.

30 тысяч за победу

– Ваша карьера в Днепре закончилась после того, как клуб вылетел из Кубка УЕФА от Белинцонны.

– Протасов ушел в отставку. Новый тренер не видел меня, многих других игроков – тоже. Видимо, хотел обновить состав. Шелаев ушел, Ещенко, Ролан Гусев.

– Бессонов не видел вас принципиально?

– Не знаю. Просто решил подтянуть своих футболистов, которых он считал сильнее. Я же тогда перед стартом сезона подписал новый, улучшенный контракт, а в августе Протасов ушел и пришел Бессонов. Вот так все резко поменялось. Пришлось идти в аренду, в Арсенал.

– Зарплату Днепр все равно платил?

– Да. А потом я уже подписал полноценный контракт с Арсеналом.

– Каким вам запомнился юный Коноплянка в Днепре?

– Сонный он был постоянно (улыбается). Его никто разбудить не мог. Постоянно – то опоздает, то что-то приключится. Протасов его воспитывал, штрафовал. Они там с Лепей дружили, и Дима даже талантливей считался, но что-то не пошло у него.

– Ваш самый крупный штраф?

– В ЦСКА десять тысяч долларов за красную карточку. Две желтых за игру рукой получил, срывал контратаку в игре на Кубок в Саратове. Думал, простят в клубе, но нет – после выдачи зарплаты позвонили и сказали, чтоб завез десятку в клуб.

– Самые большие премиальные в вашей карьере?

– В Днепре, в ЦСКА – в эти периоды были самые большие, конечно. Когда за Днепр играл, регулярно приходила мотивация от третьей стороны – стимулировали и те, и те. А в целом, все же в ЦСКА самые большие были, когда Гинер поднимал на матч против Зенита. Особенно, когда с ними в конце чемпионата играли, мог и до 30 тысяч за победу поднять.

– Запасным тоже давали?

– Конечно. Меньше, но давали. Если на замену вышел – 50-75%, если в запасе всю игру – 30%.

По щиткам не бил

– Не кажется ли вам, что ваши бывшие клубы Арсенал и Кривбасс погубили слишком большие и необоснованные зарплаты футболистов?

– Такие зарплаты были не только в этих двух клубах, и во всех. У кого-то больше на пять-десять тысяч долларов, у кого-то меньше, но в целом – у всех по чемпионату было примерно одинаково.

– Если игроки Арсенала собирали по тысяче болельщиков на стадионе, то разве их зарплаты в 30 тысяч долларов могли быть обоснованными?

– Если бы команда давала результат, то и люди бы стали ходить. Я помню, когда я начинал в России играть, то у Локомотива болельщиков не было. По триста человек ходило. Надо с чего-то начинать, работать с фанатами, свой стадион найти.

В Кривбассе же нам так и не заплатили. Хотя мы достойно закончили сезон. Собрались с игроками и штабом, решили, что точно ни в какие игры играть не будем. Думали, покажем себя с хорошей стороны, – может, хоть руководители рассчитаются.

Нам же после того, как мы обыграли Днепр, сказали, что Кривбасса больше не будет.

– Это связано было?

– Думаю, нет. Просто совпадение. Кривбасс ведь и до того отбирал очки у Днепра. Все знали, что Арсенал, Кривбасс – это одноклассники, одна структура, но против нас Днепр регулярно очки терял.

– Как возник вариант с Волынью?

– Когда Кривбасса не стало, меня Кварцяный позвал в Луцк. Я его знал по Кривбассу, он же там две недели работал. Сказал, что рассчитывает на меня – я и перешел. Денег больших не предлагали, но сейчас я понимаю, что контракт был не таким уж и плохим. Раньше в Первой лиге больше платили, чем сейчас в Премьер-лиге.

– В немолодом возрасте реально сработаться с Кварцяным?

– Он, в основном, молодых воспитывали, а к зрелым футболистам относился нормально, с пониманием, по щиткам не бил (улыбается). Он молодец, конечно: благодаря ему футбол в Луцке вообще существует. Он всегда заботился о том, чтобы у игроков были условия для работы: поля, еда, постиранная форма.

– Евгений Левченко рассказывал, что в Волыни ему предложили рабский контракт и он его не подписал.

– Странно, у меня там все нормально было. Ежемесячная зарплата прописана, а также деньги на аренду квартиры. Ничего рабского точно не было.

Глеб Корниенко, Football.ua