Вячеслав Свидерский: "Доказывать что-то Луческу бесполезно"

Экс-игрок сборной Украины рассказал Tribuna.com об отношении Луческу к местным и тренировках Лобановского, внутриклубных войнах в России и странной политике «Днепра».

Деньги, дети, конец карьеры

– Чем вы сейчас занимаетесь? Около года о вас – ни слуху, ни духу.

– На данный момент – ничем. Ищу себя. Знаете ли, футболистам тяжело, закончили с игрой – и не знают, куда бежать. Выход – либо тренером, либо...

– Экспертом можно.

– Так не зовут же. Хотя, считаю, справился бы: Нагорняк сидит, Смак (Несмачный – прим. Tribuna.com), Венглинский. Думаю, тоже справился бы.

– А тренерская работа – не ваше?

– Было время, всерьез раздумывал над этим, но сейчас считаю, что не мое. Мне больше импонирует менеджерская работа при клубе или даже индивидуально с игроками.

– Агентом?

– Есть такой вариант: кое-какие связи есть, люди знают меня, а я знаю их. Другое дело, что маловато футболистов, с которыми можно вот так сразу начать работать.

– Начинающий агент по идее должен работать с начинающими игроками, 15-летними мальчиками. Разве не так?

– Мне бы хотелось сразу работать по-крупному. Если у меня есть возможность помочь уже готовому футболисту – почему нет? По российской первой лиге удалось договориться, двум игрокам помог. По высшей – сложнее. Пока что.

– Кто эти футболисты?

– Не хочу афишировать.

– А на какие деньги вы сейчас живете?

– На заработанное раньше. Впрочем, заработал не так уж много. Большинство моих знакомых думают, что я миллионер какой-то, но это далеко не так. За последние годы уровень зарплат вырос: в России, в «Шахтере». Сейчас в Донецке все, те, кто играют – миллионеры, а раньше было на порядок меньше.

– Не думаю, что суммы были совсем уж маленькие.

– Ну, за пять лет, допустим, заработаешь миллион, а люди сейчас полтора за год получают. Плюс, понимаешь, ты же эти деньги не солишь: квартира, машина, ребенок. Так и уходят.

– В игровые времена не откладывали?

– Практически нет, не заморачивался таким. Не ожидал, что так рано придется заканчивать. Думал, поиграю до 34-35, а вышло совсем по-другому.

– Ваша жизнь кардинально изменилась за последние годы?

– Да, стала грустной и бесцветной.

– Серьезно?

– Абсолютно. Я понимаю, почему многие футболисты спиваются, – не знают, куда идти дальше. Не все ведь устраиваются тренерами. С женой развелись – это, к слову, один из моментов, почему я рано завершил карьеру: травмы, семейные неурядицы. Плюс отношения наших клубов к возрастным футболистам.

– Какое отношение?

– Плохое. Опытных не ценят. Наверное, потому что на них нельзя заработать деньги.

– И как вы справляетесь с огромным количеством свободного времени. Открыли для себя новые увлечения?

– Поначалу просто отходил от всех травм, которые вынудили меня закончить карьеру. Сейчас много времени уделяю сыну, отдал его в школу ФК «Дарница». Потом, возможно, переведем в динамовскую. Ему пока что всего семь лет, надо, чтобы сам решил, нравится ли ему эта игра или нет. А так, пытаюсь себя найти. Думаю бизнесом заняться, но какой из меня бизнесмен: пару раз в это дело влезал – успехом попытки не увенчались.

– Подводили партнеры?

– Да, иногда бывало, что дружишь с человеком, он предлагает вроде бы дельную идею, а на выходе – предательство. Неудачливые бизнесмены из футболистов на каждом шагу.

– Есть люди, которые дружили с вами во время игровой карьеры, а сейчас выпали из круга общения?

– Полно! Сейчас осталось только несколько самых близких, а раньше было: «Слава, идем туда! Слава, идем сюда!». Многие хотели дружить.

– Спортивный режим вас уже не так касается, как раньше?

– Могу расслабиться, чего уж там. Во время активной карьеры, конечно, лишнего себе не позволял.

Автоген, ТТД, аэробика

– В вашей биографии значится выступление за дубль киевского «Динамо» в те времена, когда клуб еще продолжал шуметь в Европе.

– Да, но шансов даже приблизиться к первой команде у меня было маловато. Пришел из перволиговой «Оболони», ездил на совместные сборы основы и резерва, но подняться дальше было нереально. Тогда и дубль был сверхсильным – чтобы было понятней, некоторые ребята из «Динамо-2» регулярно вызывались в сборную Украины. Что касается меня, то желания было много, а класса – сами понимаете. Хацкевич, Белькевич кружили нас на тренировках очень плотно. Хотя я очень старался, бился, боролся. Кое-кто прозвал меня «Автогеном» – выжигал всех и вся (смеется).

– Ветераны нормально воспринимали ваш юношеский задор?

– Помню, с Серебренниковым чуть не дрались на тренировках, жестко я против него играл. Возмущался, что молодой лупит его по ногам. Хотя я не только жесткостью выделялся: на тренировках меня против Макса Шацких ставили, так я его напрочь закрывал, Шацких четыре ТТД набирал. Валерий Васильевич потом тщательно изучал эти все выкладки.

– Виктор Леоненко в недавнем интервью нашему сайту рассказывал, что некоторые игроки на тренировках только и делали, что пытались набрать как можно больше ТТД.

– Да, опытные между собой гоняли мяч – понимали, что к чему. Это я, молодой, бежал, несся куда-то словно сумасшедший, ничего не понимал.

– Какое самое утомительное упражнение от Лобановского?

– Везли нас в зал аэробики. Там предлагались различные серии: где-то брусья, где-то подъем-переворот, где отжимания, где-то штанга и это все без остановки. Когда заканчивал, еще час сидел, в себя прийти не мог. Головокружительная штука.

– Тогдашние дублеры не были такими мажорами, как нынешние?

– И близко! Я себя тогда во всем ограничивал: девушки, гулянки, тем более с алкоголем – отказать. Сейчас ребята 19-летние по десять тысяч зарабатывают, ощущают себя королями жизни. Захожу порой тут неподалеку в ночной клуб, вижу: стоит один такой, шоты один за другим пропускает, вокруг стайка девушек. Я ему: «Ты же не играл еще в своей жизни нигде выше дубля!» – а ему по барабану.

– Как вам игралось за молодежку «Днепра», где вы очутились после «Шахтера»?

– Вот там таких типажных ребят хватало. Ходят пацаны молодые так, словно делают одолжение всему миру.

– А тренеры что?

– Да ничего особенного... Я вот помню, сделал как-то замечание одному молодому, так, знаешь, что он мне в ответ выдал? «Ты зарабатываешь больше нас – вот ты и бегай». Честно, я бы ему там голову на месте и оторвал, но сдержали. Такие люди: им дали тысячу долларов, уже считают, что жизнь удалась.

– Из той расслабленной компании кто-то вышел в люди?

– Коноплянка был одним из них, но – огромный талант. Даже дурачка валяя, он всех в дубле возил взад и вперед.

Донецк, поблажки, немилость

– Как случился ваш переход в «Шахтер»?

– Ничего экстраординарного. Ездил на предварительные переговоры, спросили, не против ли я. Согласился сразу.

– «Сатурн» остался доволен полученной за вас суммой?

– Даже не знаю, сколько «Шахтер» заплатил. В Раменском все хотели, чтобы я остался, разве что с гендиректором у нас отношения были несколько напряженные. В любом случае из «Сатурна» меня отпустили без эксцессов.

– Каким был ваш самый счастливый день в «Шахтере»?

– Когда Луческу во время просмотра предыдущего матча при всех сказал: «Так, как сейчас играет и тренируется Свидерский – это то, к чему вы должны стремиться». Было неожиданно.

– Это уже во время второго пришествия в «Шахтер»?

– Да, первое у меня не заладилось: сразу получил травму, и в итоге меня отдали в «Арсенал». Говорили, что в интересах сборной: негоже претенденту за место в основе пребывать в глубоком резерве. В Киеве я восстановился, набрал форму и после чемпионата мира получил второй шанс в «Шахтере».

– Самый грустный эпизод – игра на «Месталье» против «Валенсии»?

– Пожалуй, да. Увы, меня не было на разборе игры, уже не вспомню и почему, но мне ребята рассказали, что Луческу сделал меня процентов на 80 виноватым в той неудаче.

– Вам такая оценка не по душе?

– Был виноват в моменте, когда Вилья забил второй: передача с фланга, я понадеялся на Плетикосу, он на меня, а в итоге случился гол. Первый мяч Давида – это привет бразильскому защитнику Леонардо, который отдал Вилье голевой пас, вытолкнув мяч у меня из под ноги: «Я ему ору, что играю, а он не понимает». По версии же Луческу, это я стоял не там, где нужно.

– После этого Мирча поставил на вас крест?

– Там еще был такой момент: я в перерыве вспылил, на повышенных тонах ответил Мистеру. Вилья возил того Леонардо словно мальчика: и между прокидывал, и убегал, но все равно пихали только украинцам. Меня такая политика очень угнетала, вот и высказался.

– То есть лояльное отношение к бразильцам – не выдумки?

– Нет. Например, на тренировках им дозволено слегка повалять дурачка. Понятное дело, что перегиб палки чреват даже для них. Если украинец позволил себе вальяжность или ошибся в простой ситуации: сразу начинается крик. Жадсон не забил с убойной позиции: Мирча лишь головой покачает. Доказывать же что-то Мистеру бесполезно.

– Луческу – злопамятный человек?

– Нет, абсолютно. Мистер такой, что зла долго держать не будет. Если видит, что ты профессионально относишься, не бухаешь, по дискотекам не ходишь, то нормальное отношение заслужишь. Помню, с Брандао Луческу как-то поссорился, сослал его в дубль, но надолго «зачехлять» не стал.

– Зато, говорят, Матузалем в злачных заведенях бывал часто – и ничего.

– Мату просто был класснейшим футболистом: да, про него легенды всякие ходили, но показывал класс. Любые претензии он этим легко парировал.

– Вам одному из немногих удалось вернуться в обойму после аренды, что, как мне кажется, случается нечасто: как правило, в «Шахтере» ведь одалживают в другие клубы тех игроков, на которых поставлен фактически крест.

– Ну почему же? Есть примеры Чигринского, Федецкого, Селезнева. Кстати, последние двое меня вообще удивляли. В дубле, помню, ничего из себя особо не представляли, Федецкий вообще с мячом общался с очень большим напряжением, но потом начали играть, набирать опыт и стали совсем другими футболистами.

– В «Шахтере» коллектив как-то делился по национальному признаку?

– Нет, если глобально, то ничего такого не было. Естественно, бразильцы держались друг друга, но это вполне нормально. Разве что Фернандиньо всегда был очень компанейским парнем, общительным. Он, вообще, во всем мало похож на бразильца: никакой лени, никакой вальяжности, на поле и на тренировках всегда выкладывается больше всех.

– Третьего камбэка в «Шахтер» после полугодичной аренды в «Черноморце» уже быть не могло?

– Мог и должен был состояться, но помешал уж очень настойчивый интерес «Днепра». Названивали мне по десять раз в день, убеждали, что буду играть, все будет хорошо. В какой-то момент поверил и согласился.

– Что не срослось в «Днепре»?

– Я много часов потратил на анализ того времени. Я хорошо начинал, Протасов на меня рассчитывал. Иной вопрос, что, подозреваю, я сам себя погубил, снизив где-то требования. Я в «Шахтере» поиграл, игрок сборной – что мне этот «Днепр». Ошибался.

– Осознали это позже?

– Да, много позже. Тогда виноваты все были, кроме меня: тренер, руководство и т.д. Не зря многие тренеры говорят, что сначала следует разобраться в себе. Понял это уже тогда, когда карьера закончилась.

– Почему вы не отправились по проторенной дорожке многих в «Арсенал» или «Кривбасс»?

– У меня были определенное непонимание с господином Стеценко. Расскажу вам буквально одну ситуацию. Я как-то раз связался с Заваровым, спросил, интересна ли ему моя кандидатура. Александр Анатольевич ответил утвердительно. Приходит время трансферного окна, все ребята, не попадаюшие в основу, по очереди заходят к Стеценко в кабинет: «Ты идешь в Кривой Рог», «Ты идешь в «Арсенал». Захожу я: «Тебя никто не хочет у себя видеть». Я объясняю, что Заваров заинтересован, но Стеценко целенаправленно хотел, чтобы я продолжал деградировать в дубле. В итоге пришлось разорвать контракт.

– Игорь Коломойский в эти вопросы лично не вникал?

– Думаю, нет. Я его вообще никогда не видел, кроме как в ВИП-ложе стадиона. Вообще, у «Днепра» странная местами политика: посмотрите, Корниленко в свое время попал в немилость, ему указали на дверь – в итоге поиграл в «Зените», «Рубине», «Блэкпуле». Тот же Андрей Ещенко, который слонялся по арендам: вернулся в Россию, играет в «Анжи» и за сборную.

– Тем не менее, игрок, который вошел в историю как четвертьфиналист чемпионата мира, наверняка, может считать, что карьера удалась?

– Безусловно. Бывало всякое, но тот месяц мне точно никогда не забудется.

– Как вы очутились в России?

– Благодаря Владимиру Федоровичу Мунтяну. Мы работали вместе в «Оболони», потом он позвал меня во Владикавказ.

– Там вы, правда, оба не задержались.

– Там очень тяжело: психологически в первую очередь. Специфическое место. Мы их не воспринимали, они – нас. Мелькали фразы вроде «А че вы вообще сюда приехали?» от местных.

– Как реагировали?

– Отвечал вопросом на вопром: «Кто тебе не дает играть? Будешь лучше – будешь выходить на поле». Вообще, в таких условиях год за три считается.

– К Мунтяну тоже относились недружелюбно?

– Где-то к концу первого круга его, как мне кажется, сливали. Утверждать не буду, но сложилось такое впечатление.

– Вы были единственным украинским легионером?

– Нет, со мной играли Виталий Балицкий и Сергей Симоненко. Знаете, как мы втроем с местными воевали? Когда случались какие-то заварушки, мы на тренировку одевали шестишиповые бутсы, особенно во влажную погоду – и давай, пошло-поехало!

– Но ведь недружелюбно настроенных было больше.

– Да, но они понимали, что, если я так въеду на тренировке, то карьеру можно заканчивать.

– А вы их опасались?

– Скажу лишь, что было недопонимание. У меня конкретно с одних игроком «Алании»: он чуть что мне предъявлял претензии. Стоит за бровкой и орет на меня.

– Реально ли чего-то добиться, когда коллектив раздирают склоки?

– Нет. Потому-то и шли мы на предпоследнем месте. Потом пришел Игнатьев, но на деле главным стал местный тренер Бахва Тедеев. Он немного держал местных в узде. Роль Игнатьева ограничивалась тактическими моментами.

– Бориса Петровича нормально принимали? Все же он не был лицом кавказской национальности.

– Да, к русским относились адекватно. Игнатьев, правда, посмотрел на это все безобразие и через полгодика укатил.

– С кем-то из местных все же смогли найти общий язык?

– Так, чтобы подружиться, то такого точно не было. Вспоминаю разве что Агаева: опытный был игрок, единственный, кто к нам нормально относился, по-человечески. Омари Тетрадзе – тоже. В общем, через год я свободным агентом оттуда уехал.

– Аналогичный микроклимат где-то еще вам встречался на протяжении карьеры?

– Нет, подобного не бывало. Разве что в «Сатурне» и московском «Динамо» латиноамериканцы свои кланы организовывали, но сравнивать с Владикавказом смешно.

– Южноамериканцев много в команде быть не должно?

– Говорить «должно» или «не должно» я не буду, просто припоминаю, как в том же «Сатурне» сначала было все нормально, а потом их становилось все больше и уже начинали ходить, рассказывать, что и как делать. К тому же попадались откровенные «пассажиры». Никто не знает, где он раньше играл, чем он заслужил приглашение – зато черный, зато легионер. Такое впечатление складывалось, что байки о бразильцах-пляжниках совсем не байки, а реальность: поехали в Сан-Паулу какой-нибудь, увидели паренька, который умеет чеканить мячик, и давай везти его в Россию. В клубе тоже рады: легионера пригласили, деньги поделили – супер, все довольны! Там такие схемы просматривались... Рассказал бы, да вот только потом от меня ведь не отстанут (смеется).

– В московском «Динамо» такие персонажи бывали?

– Нет, в «Динамо» практически не было. Приезжал бразильский нападающий, звезд с неба не хватал, но и вот таким пляжником точно не был. Были интересные балканские легионеры. Например, Огнен Короман – шикарнейший футболист.

– В «Сатурне» ситуация была другая?

– Там были, например, ребята, которые вообще не играли, а потом по-тихому уезжали. Что интересно, некоторые адекватные иностранцы удивлялись, почему к ним так хорошо относится руководство: в Европе принято, что спрос с легионеров в три раза выше. У нас в начале двухтысячных было наоборот.

– Зато сейчас украинцы фантастически переоценены благодаря лимиту.

– Но и иностранцы по уровню – небо и земля.

Глеб Корниенко, Трибуна