Провожая Лобановского, природа плакала

В тот чертов понедельник, тринадцатого мая 2002 года, не стало Валерия Лобановского.

С каждой годовщиной, отдаляющей этот трагический день, мы все сильнее осознаем истинную степень утраты, которую понес тогда украинский футбол...

Сегодняшний выпуск ретроспективы посвящен последним дням и часам Великого Тренера современности.

Накануне вылета киевского «Динамо» в Запорожье на матч с местным «Металлургом» главный тренер команды неважно себя чувствовал – в очередной раз дали о себе знать больные ноги.

Из-за этого Валерий Васильевич вынужден был пропустить награждение Рубиновым орденом ФИФА.

Однако на поединок чемпионата Украины наставник отправился вместе с командой. Администратор Александр Чубаров в одном из интервью газете «Факты» вспоминал затем фразу, оброненную Лобановским: «Знаешь, Федорович, после игры в Запорожье возвращаюсь к своему прежнему имиджу: сменю спортивный костюм на строгий...»

– Тот день, 7 мая, когда в самом конце матча в Запорожье Лобановскому стало плохо, я помню до мельчайших подробностей, – рассказывает Александр Чубаров, проработавший бок о бок с Лобановским почти два десятилетия. – Как такое забыть... А ведь ничто, казалось, не предвещало беды. Разве что стояла страшная жара, а в конце встречи над стадионом в одно мгновение повисли черные тучи. Таких я еще никогда не видел. Поднялся сумасшедший ветер. Но игра проходила для нас как нельзя лучше: «Динамо» уверенно выигрывало. Шло уже добавленное арбитром время, и Лобановский решил сделать еще одну замену. Он повернулся ко мне: «Чубаров, зови Несмачного...» Андрей быстро переоделся и заменил Дмитрулина. И тут я слышу крик Толи Демьяненко: «Васильич, что с вами, Васильич?» Поворачиваюсь, а Лобановский откинулся на спинку скамейки, побледнел, глаза закатываются... Подбежал доктор Малюта и сразу же ухватил Лобановского за подбородок, пытаясь открыть ему рот и освободить язык. С трудом это удалось. Лобановский резко вдохнул. Глаза непонимающе смотрят вокруг: что происходит, где он? Малюта начал нашатырем натирать ему виски. Прямо к тренерской скамейке подъехала «скорая». Измерили давление – 230 на 120...

Вердикт медиков был категоричен: Лобановского нужно срочно везти в больницу. А Васильич тем временем уже пришел в себя. «Я возвращаюсь домой... Все! Мы едем в аэропорт и летим домой!» Подошел наш президент Игорь Суркис: «Валерий Васильевич, надо поехать в центр, а самолет нас будет ждать. Команда улетит другим. Вам нормализуют давление, и, как только почувствуете себя лучше, мы тут же полетим». Лобановский с трудом согласился и сам поднялся в карету скорой помощи, категорически не желая ложиться на носилки.

В «скорой» встревоженный врач уговаривал его лечь, но он – ни в какую. Тогда я взял Валерия Васильевича за ноги и с помощью врача все же уложил. «Что ты мне устраиваешь? Можешь сам здесь жить, а я еду домой», – возмущался Лобановский. Приехали в больницу, забегали врачи. И вдруг Васильич произнес фразу, которая нас всех даже успокоила: «Ну что твой Гавранчич? Шесть технико-тактических действий? Очень слабый». – «Валерий Васильевич, а кто же второй гол забил?» Он ухмыльнулся: шучу, мол, шучу... Вскоре Васильич начал говорить какие-то непонятные слова, отдельные слоги, и врачи решили, что ему следует поспать.

Это фото с того самого злополучного матча. Очевидно, один из последних прижизненных снимков Валерия Лобановского в высшей степени символичен. Обратите внимание на руки Мэтра... И на руки его ассистентов. В киевском «Динамо» до сих пор сверяют время по Лобановскому...

Предварительный диагноз – гипертонический криз с подозрением на инсульт – подтвердила проведенная на следующий день компьютерная томография. Прибывшая к девяти утра из Киева группа специалистов во главе с главным невропатологом Минздрава Украины Юрием Головченко констатировала тяжелое, но стабильное состояние Валерия Лобановского. Все жизненно необходимые функции он выполнял сам, пытался разговаривать, но быстро уставал. Транспортировку больного в столицу врачи категорически отвергли.

В Запорожье прилетели супруга Лобановского и светила нашей медицины, а меня сменил другой администратор «Динамо» – Виктор Кашпур, – снова обратимся к воспоминаниям Александра Чубарова. – Позже он рассказывал, что через два дня Васильич пришел в себя: «Почему я небритый?» Витя обрадовался, быстро принес бритву. Лобановский же посмотрел на него, как на незнакомого. «Васильич, а вы знаете, кто я?» – «О, Максим Перепелица! А я тебя сразу и не узнал». Витя обрадовался, хотя Максимыча никогда раньше Лобановский так не называл. «Не надо, я завтра встану и сам побреюсь».

Отмечалось, что артериальное давление, сердечная деятельность и дыхательная сфера Валерия Лобановского стабилизированы. Еще 9 мая вопрос об оперативном вмешательстве не стоял. Однако в ночь с пятницы на субботу состояние здоровья существенно ухудшилось. Для снятия внутричерепного давления и уменьшения отека головною мозга решено было провести срочную операцию, руководил которой один из ведущих специалистов Украины в области сосудистой нейрохирургии Л.Яковенко. Операция прошла нормально. Лобановский не был парализован, но пребывал в неполном сознании. Мозговую деятельность затормаживали успокаивающие препараты...

Аделаида Панкратьевна дала ему поесть. «А где сок? Ты же знаешь, что я йогурт запиваю». Нашли, принесли. Потом вдруг резко подскочило давление, и произошло второе кровоизлияние. Сделали операцию, но она не помогла. Около семи часов вечера сердце остановилось, но его удалось запустить. Все облегченно вздохнули: слава Богу! Пять минут прислушивались – работает. И вскоре снова остановка! Еще минут тридцать сражались за его жизнь. Разряд, ток, массаж... Все напрасно. 13 мая в 20.35 Валерия Лобановского не стало...

Утром следующего дня самолет Ан-2 доставил тело Тренера в Киев, где 16 мая прошла траурная церемония прощания с Валерием Лобановским. Героем Украины он стал задолго до указа о посмертном присвоении этого звания. А титул Народного Тренера – получил из рук самого народа, хоть в спорте, в отличие от искусства, такого звания нет.

С цветочницами, расположившимися у выходов из центральных станций метро, в этот день никто не торговался, – написал я тогда в репортаже для «Киевских Ведомостей». – Народ молча менял гривни на гвоздики и розы, а продавцы тут же набирали новый букет. Из четного количества цветов.

Первоначально планировалось провести гражданскую панихиду с 10 часов до полудня. Затем продлили церемонию на час. Но и этого оказалось мало, и было принято решение дать возможность попрощаться с Васильичем всем желающим. А их насчитывались сотни тысяч. Пацаны и девчонки в клубной символике, для которых Лобановский – легенда, их мамы и папы – свидетели Его тренерского расцвета и триумфа звездных динамовских команд в 75-м и 86-м, бабушки и дедушки, когда-то любовно нарекшие кумира-форварда «Подсолнухом». Мне повстречались несколько стариков с увешанной орденами грудью. Для них, ведомых под руки родственниками, этот выход в город, вполне вероятно, последний в жизни.

...Над знаменитой колоннадой при входе новое название арены – «Стадион «Динамо» имени Валерия Лобановского» – воплощено в жизнь решение состоявшегося накануне собрания акционеров клуба. Бело-голубая с черной окантовкой чаша стадиона, заполненная траурной музыкой и людской скорбью, давит на сознание. Огромные портреты Тренера, море цветов и венков. Среди них – от «Милана», привезенный Андреем Шевченко, и от «Арсенала», доставленный Олегом Лужным.

Отдать дань Валерию Васильевичу, сменяя друг друга, приезжают первые лица страны. Прибыла делегация от Российского футбольного союза во главе с Никитой Симоняном. На «пятачке» перед штаб-квартирой ФК «Динамо» – воспитанники Лобановского всех поколений, люди, работавшие с Мэтром в клубе и сборных. Около гроба – родные и близкие, клубное, футбольное и спортивное руководство, наши выдающиеся спортсмены. Многие не скрывают слез, смешивающихся с каплями дождя. По словам динамовского патриарха Михаила Комана, если на проводах человека природа плачет, эта личность отмечена печатью свыше.

Перед прощанием состоялось отпевание усопшего в одном из храмов Киево-Печерской лавры. После панихиды Гения футбола похоронили на Байковом кладбище столицы.

Вечная Вам память, Великий Тренер!