НСК "Олимпийский". Мой стадион. Евро-2012

Корреспондент "СЭ" - о стадионе, на котором Украина добилась волевой победы над Швецией.

Мои родители познакомились уже после войны. Хотя вполне могли встретиться 22 июня 1941 года - и у мамы, и у папы были билеты на назначенное на тот день открытие киевского Центрального стадиона.

Гвоздем программы должен был стать матч чемпионата СССР между местными динамовцами и московскими армейцами. Но свежевыкрашенные трибуны на 50 тысяч мест зрителей не дождались. На рассвете Киев бомбили...

На главную киевскую арену отец, инвалид войны, пришел уже после освобождения украинской столицы. Для него, фотокорреспондента, работавшего в газете "Радянський спорт" с первого ее выпуска, стадион стал родным домом.

Здесь впервые сфотографировал Олежку Блохина, когда тому было всего 4 года. Разумеется, снимал тогда, прежде всего, его маму – знаменитую легкоатлетку Екатерину Адаменко, а ее сын просто был рядом. Потом фото, которому, как оказалось, нет цены, публиковали все мировые издания – особенно после того, как Блохина в 1975 году признали лучшим футболистом Европы.

У штанги ворот киевского стадиона отец, вооруженный отечественными "Зорким", "Зенитом", "Ленинградом", продежурил почти полвека. Помню, как его друг - славившийся могучим ударом знаменитый хавбек Юрий Войнов, издали угодил не в сетку, а в сидевшего на стареньком кофре папу. Отец под гомерический хохот трибун вместе с камерами на шее совершил несколько кульбитов, но потом встал, стряхнул с дождевика пыль и продолжил работу. В конце пятидесятых я впервые увидел на зеленом газоне рыжеволосого тогда и ослепительно белокожего Лобановского, который поразил потом всех своим "сухим листом" - бывало, посылал мяч в сетку прямо с углового.

С Каневским, Базилевичем, Серебрянниковым и другими он в 1961-м под началом московского тренера Вячеслава Соловьева впервые добыл для Киева всесоюзное золото. 17 октября того года после поставившего точку над "i" домашнего матча с харьковским "Авангардом" болельщики на стадионе впервые зажгли факелы из газет. Потом после больших побед огни на трибунах появлялись всегда. А громких успехов с приходом еще одного столичного специалиста Виктора Маслова становилось все больше.

В Киеве разразился невиданный футбольный бум и в середине шестидесятых на стадионе решили соорудить второй ярус. Я занимался в спортивной школе теннисом на кортах неподалеку от футбольной арены и, шагая на тренировки под оглушительный грохот вбиваших сваи гигантских молотов, чуть ли не каждый день фиксировал: вот, появилась новая конструкция, вот, вырос сектор, вот, разместили на трибунах деревянные скамьи. Матчи из-за работ не прерывали, и я помню, как на футбольной стройке блистали Сабо, Яшин, Биба, Стрельцов, Бышовец, Воронин, Мунтян, Метревели, Численко, Хмельницкий... Всех разве перечислишь?

Эпохальный для советского футбола поединок с "Селтиком" в 1967 году играли уже на переполненном "стотысячнике". После того, как динамовцы выбили из турнира тогдашнего обладателя Кубка европейских чемпионов, на трибунах, конечно, снова зажгли факелы. Достать билет на футбол в те времена в Киеве порой было крайне трудно - по 100 тысяч народу собирали матчи с "Пахтакором", "Араратом", ростовским СКА. Не говоря уже о том, когда в гости приезжали московские клубы, тбилисское "Динамо". Деятели, торговавшие футбольными билетами и их распределявшие, в ту пору тотального дефицита ощущали себя людьми первого сорта - в подсобках гастрономов им без очереди отрезали лучшие куски мяса, в универмагах для них с готовностью вытаскивали из-под полы коробки с чешскими полуботинками.

Со второй половины шестидесятых отец брал меня уже с собой к воротам. Подростком я неплохо играл в футбол и, наблюдая матчи по телевизору или с трибун, наивно и самонадеянно полагал: могу играть не хуже многих мастеров команд класса "А". Но первое же мое появление у штанги развеяло все иллюзии: услышал тяжелое дыхание игроков, хруст суставов, поразился скорости, с которой мчались футболисты и летал мяч.

Да, так бы точно не смог... Но первый шок быстро преобразовался в восторг. Тем более, на шее у меня висел отцовский "Зенит" - с ним я ходил на футбол с высоко поднятой головой. Не забуду, конечно, бой за Суперкубок Европы 1975 года с "Баварией". Тогда я уже работал в газете и на предигровой тренировке мюнхенцев перебросился нескольким словами с самим Беккенбауэром. Помню, на все мои вопросы Кайзер лишь коротко отвечал: "О, Лобановский! О, Блохин. Супер!"

На следующий день уже снимал, как безумно уставшие, но ошалевшие от счастья Блохин, Веремеев, Коньков, Буряк, Онищенко и их партнеры таскали по дорожке у трибун тяжеленный Суперкубок. Шли годи, и чудеса на киевском стадионе творили другие таланты: Бессонов, Заваров, Беланов, Михайличенко... Сколько их было!

Я любил смотреть матчи "от штанги" не только потому, что тут чуть ли ни сам оказываешься в вихре борьбы, эмоций, глубже переживаешь футбольные драмы, хорошо видишь глаза игроков... Впервые появившись у ворот, я полной грудью вдохнул запах зеленого футбольного поля. И с тех пор он, вкусный, свежий, зовущий, почему-то всегда волнующий, меня не отпускает.

Матч Украина - Швеция я, увы, смотрел по телевизору. И, представляете, вдруг явственно ощутил столь знакомый запах киевского газона. Вглядываясь в уже 70- тысячную после реконструкции арену, я понял – это по-прежнему мой стадион. Да, над трибунами выросла крыша, сектора изменили профиль, появились новые ложи, команды выходят на поле откуда-то из-под земли... Но все равно, замечательные новшества, привычный, давно знакомый облик стадиона, его душу, ауру, по сути, не изменили. Он по-прежнему тот же самый, родной. И праздник, который устроили на нем вчера украинские герои, очень напоминает мне прежние...

Конечно, если строго придираться, то найти ошибки в игре хозяев – не проблема. Защита могла быть покрепче, неточных передач поменьше... Но непревзойденный Бабель о своем герое говорил: "Он был страстен, а страсть владычествует над мирами". Вчера команда Блохина была страстной, жаждала только победы. И еще оказалась очень профессиональной. Великий голкипер Кан (его, к слову, Шевченко в составе "Динамо" огорчал еще в полуфинале Лиги чемпионов 1998-1999 годов), комментировавший после финального свистка по немецкому телевидению стартовый матч в группе D, обратил внимание на такой эпизод.

В самом начале шведской атаки, завершившейся потом голом, травму получил Селин - у левой бровки он корчился от боли, не мог подняться на ноги. Ибрагимович и компания на этот "пустячок" внимания не обратили и, напрочь забыв о fair play, помчалась к воротам Пятова, Так счет и открыли... Кан поразился даже не столько шведским футбольным манерам (точнее, их отсутствию), сколько тому, что украинская команда после гола совершенно не протестовала. А ведь многие в подобной ситуации наверняка завелись бы. Хозяева, похоже, просто не хотели распылять силы, эмоции - им нужно было отыгрываться. В этот день, который с таким воодушевлением ждала вся Украина, проигрывать уж точно было нельзя. И команда не дрогнула.

Кан восхищался "стайерским" забегом Гусева, передачей Ярмоленко на Шевченко, после которой счет стал - 1:1. Не сомневался, что комбинация была разучена на тренировке. А после всех похвал в адрес хозяев заговорил о непрофесиональности шведов - их игрок оставил у штанги щель, в которую Шевченко и загнал второй гол. Разумеется, для автора победного дубля комплиментов не жалел. По тону немецкого голкипера мне показалось, что он болел за Украину. Как, похоже, и многие другие немецкие телевизионщики: момент, когда Шевченко и Блохин после матча бросились в объятия друг другу, в Германии повторяли бесчисленное количество раз. В том числе, и на следующий после игры день.

Помню, в конце прошлого года Блохин, впервые выйдя на газон новой киевской арены, вдруг выдохнул: "Это не мой стадион". Да, конечно, он забивал на старом. Но после вчерашнего боя это уж точно и его стадион.

Ефим ШАИНСКИЙ