Андрей ВОРОНИН: "В Европе бывшие советские люди ведут себя прилично, а дома гадят"

Нападающий московского "Динамо" дал интервью "Советскому спорту".

– Настоящие герои всегда идут в обход, Андрей? 

– Моя карьера и вправду получилась извилистой. Чтобы объяснить, почему так вышло, начну с… папы. Он с детства бредил футболом, но дальше дворовой команды дело не покатило. Его мама, моя бабушка, считала, что мужчина должен заниматься чем-нибудь серьезным, а футбол – лишь пустая забава, трата времени. Тогда папа решил, что родит сына и вырастит из него профессионального игрока. Достижению этой цели он и посвятил жизнь, можно сказать, поставил все на красное. Батя работал шлифовщиком на заводе и успевал в обеденный перерыв забрать меня из детсада, отвести на тренировку в футбольную секцию и вернуться к станку. Он долго ездил со мной на все детские и юношеские турниры – в Минск, Москву, Ужгород и другие города Союза. 

– А жили вы в Одессе, Андрей, наверное, на Дерибасовской? 

– Нет, сперва в коммуне на Свердлова… 

– Где, простите? 

– В коммуналке. Потом бабушка разменяла свою большую квартиру на две площадью поменьше и одну отдала нам. Сначала я ходил в обычную школу, но постоянные тренировки плохо сочетались с уроками, надо было выбирать, в итоге все закончилось переводом в спорткласс, где учеба была далеко не на первом месте. Лет в двенадцать меня звали в Киев, в динамовский интернат. Для любого украинского пацана это предел мечтаний. И папа обеими руками ухватился за шанс, но тренер Георгий Филиппович Кривенко сказал: «Витя, рано, не торопись. Дай сыну подрасти. Если все пойдет нормально, предложения еще будут». Действительно, меня стали регулярно приглашать в сборную Украины 1978 года рождения, в которой я был самым младшим. Мы участвовали в разных международных турнирах, где за нами следили скауты западных клубов. И вот как-то возвращаюсь из Австрии, а на пороге квартиры стоит отец в отличном настроении и с ходу заявляет, что мною интересуется немецкий клуб из бундеслиги. Мол, надо ехать на просмотр. Честно сказать, я расстроился. Надеялся побыть немного дома и ни в какую Германию не собирался. Папа стал уговаривать, убеждая, что нельзя упускать такую возможность. Потом к обработке несознательного 15-летнего юнца, бегущего от собственного счастья, подключился Андрей Головаш, вскоре ставший моим агентом. 

– И остающийся им по сей день? 

– Да, но для меня он давно уже значительно больше, чем менеджер. Андрюха сыграл огромную роль в моей жизни и карьере. Именно Головаш нашел вариант с Менхенгладбахом. Кажется, еще дрезденское «Динамо», где выступал Станислав Черчесов, претендовало на меня, но в итоге мы выбрали «Боруссию». Таким вот макаром в 1995 году я и оказался в Германии. Ни на Украине, ни в России в тот момент, по сути, футбола не было. Так, не пойми что. Сидеть дома не имело смысла. 

– Каково в пятнадцать лет оказаться в чужой стране, вдали от дома? 

– Тяжелое испытание! Знаете, прежде всякий раз радовался, уезжая на сборы или соревнования: можно в школу не ходить, домашние задания не учить, играть вечером в карты, травить байки да смотреть телевизор… Какой мальчишка не мечтает о подобном? Когда же я понял, что покидаю дом если не навсегда, то очень надолго, сильно испугался, на душе стало тоскливо. Хотя условия для жизни были идеальными. «Боруссия» отобрала шестерых пацанов – четверых немцев, венгра и меня. Нас поселили в трехэтажном особняке, каждому выделили по комнате. Плюс сауна, теннисный стол в холле и большой сад. Две женщины занимались хозяйством: одна убирала, вторая готовила еду. На тренировки и обратно мы ездили на клубной машине. Словом, не сравнить с Украиной: играй – не хочу! Но я никак не мог привыкнуть к новой жизни, всеми силами рвался домой. Пару раз едва не сбежал. С превеликим трудом вернулся в Менхенгладбах с первых же каникул. Спустя полгода, проведенных в Германии, полетел на две недели в Одессу. С друзьями и родными было так классно! Совершенно не хотелось возвращаться. Но папа заставил. Скрепя сердце я поехал в интернат, но убедился, что не могу находиться там ни дня. Заклинило! Был готов отказаться даже от любимого футбола. Объявил это родителям по телефону, сказал, что уже собрал чемодан, точнее, не распаковывал. Может, плюнул бы на все и отчалил в Одессу, но позвонила мама и сообщила, что у папы из-за меня случился сердечный приступ, пришлось вызывать «скорую»… Словом, я остался. 

– Немцы не обижали? 

– Наоборот, всячески старались помочь. 

– И деньги платили? 

– Восемьсот дойчмарок в месяц. Большая сумма по тем временам. Родители на Украине зарабатывали меньше. 

– На что тратили полученное? 

– Главным образом на оплату телефонных переговоров. Без конца звонил домой. Очень скучал… 

– Ходили в Германии в школу? 

– Так и не доучился год, остановился на десяти классах. 

– А что потом помешало оформить аттестат зрелости? У нас, считай, каждый второй футболист – студент-заушник. В смысле заочник… 

– Зачем мне липовые бумажки? Кого ими обманывать? Когда начал играть, стало не до учебы. С такой работой, как моя, не знаешь, где завтра окажешься. Мы с женой и маленькими детьми с 2008 года жили на чемоданах. Бедная Юля давно хотела поступить в европейский университет. У нее высшее образование, окончила юридическую академию в Одессе, планировала продолжить учебу, чтобы получить диплом международного образца. Сначала думала учиться в Англии, но я перешел в «Герту». Освоилась в Берлине, а меня возвращают в Ливерпуль. Сказал ей: «Не спеши, дай к какому-нибудь берегу прибиться».  

– И в Менхенгладбахе долго дергались, не могли прижиться? 

– Года полтора метался. Стало полегче, когда приехал Саша Нечипорук, которого я знал с детства. Родители в один день привели нас в футбольную школу «Черноморца», мы играли вместе и, конечно, обрадовались новой встрече. Через пару лет в школе «Боруссии» было уже семь украинцев. Потом еще народ подтянулся. К примеру, Руслан Валеев, подписавший сейчас контракт с ярославским «Шинником». На правах ветерана я брал молодых под крыло, опекал на первых порах, помогал освоиться, старался уберечь от глупостей. В пятнадцать лет в голове ветер гуляет, родители далеко, а деньги платят… 

– И вы залетали, Андрей? 

– Смотря что называть этим словом. Иногда тренировки прогуливал. Думал, ничего страшного не произойдет, если завтра чуть больше побегаю. У всех, наверное, по молодости похожие ошибки случались, но одни вовремя останавливались, другие катились по наклонной… У меня такой характер – всегда говорю, что думаю, режу правду в глаза, ничего не скрываю. Порой это в плюс, бывает, и в минус. Не всем подобная прямота по душе. Помню, уже подписал профессиональный контракт с «Боруссией», но без объяснения причин продолжал сидеть в запасе, не получая ни малейшего шанса проявить себя. Пошел к тренерам и высказался в том духе, что не для того уезжал из дома, чтобы в Германии за юношей бегать. Мол, хочу большего. Реакция руководства была предсказуемой. Кому понравятся поучения восемнадцатилетнего сопляка? В итоге покинул «Боруссию» и три сезона отыграл во второй бундеслиге в «Майнце». Сначала там тоже не все складывалось, но постепенно мне стали доверять, я начал забивать, и потихоньку пошло-пошло-пошло… 

Конечно, Германия сильно отличается от Украины или России. Язык, культура, традиции – все не так. Но в пятнадцать лет за границей адаптироваться проще, чем в двадцать или в тридцать, а я ведь, считай, полжизни за кордоном провел. Научился у немцев пунктуальности, ненавижу опаздывать и страшно злюсь, когда это делают другие. Почему я должен ждать или заставлять кого-то терять время по моей вине? В этом смысле немцы предельно аккуратны и точны. Если врач назначил прием на три часа, приходить пятнадцать минут четвертого бесполезно – не примет и будет прав. 

В Германии категорически нельзя сорить на улицах, раскидывать где попало бумажки и бутылки. За это легко нарваться на крупный штраф. А как ведут себя жители Украины или России? Уже в Москве несколько раз видел: водитель на ходу опускает стекло машины и выбрасывает на проезжую часть пустую сигаретную пачку, пакет из-под сока. И никто не делает нарушителю замечания. При этом в Европе бывшие советские люди стараются вести себя прилично, соблюдают правила. А дома, значит, гадить можно? Немец поступит ровно наоборот. Он с большим удовольствием, извините, наложит кучу дерьма где-нибудь во Франции или в Англии, но не станет делать этого в Германии. 

А на лифты в наших домах посмотрите: в них заходить противно – стены расписаны ругательствами, углы мочой воняют… И ведь не иностранцы приезжают сюда паскудить, сами стараемся. Раньше не обращал внимания на подобные вещи, а сейчас постоянно об этом думаю. 

– Отвыкли вы от нашей общей родины, Андрей. 

– К такому лучше не привыкать! Но я немцев не идеализирую, не подумайте! У них есть черты, которые мне не понять. Например, стучат друг на друга. Наверное, со времен гестапо привычка осталась. Человек может с тобой пиво после игры дуть, мило в глаза улыбаться, а потом пойдет и заложит тренеру, сдаст за милую душу. При этом сделает вид, будто его в пабе не было. 

Несколько раз я разговаривал в машине по мобильному, что запрещено правилами. Другие водилы записывали номер моего авто и сообщали в полицию. Спрашивается: оно им надо? Да, так следует поступать с точки зрения порядка, но нашему человеку к подобному привыкнуть сложно. 

Еще эпизод. Я снимал квартиру с Сашей Гребеножко. Соседи по дому каждое утро приветливо здоровались с нами, рассказывали, какие мы замечательные. А потом у кого-то в нашей компании случился день рождения. Такое раз в год, знаете, происходит с каждым. Мы предупредили жильцов, что готовим вечеринку. В Германии положено заранее вывешивать на видном месте объявление, указывая, когда придут гости и долго ли будет играть музыка. Может, мы чуток перебрали отведенное время, но не дебоширили, вели себя прилично. Нет, соседи вызвали полицию, которая попросила убавить звук в динамиках. Мы сразу так и поступили. На следующий день немцы спокойно общались с нами, не вспоминая инцидент, приключившийся накануне. А потом оказалось, что все парадное накатало «телегу» в наш клуб. Приходим на тренировку, а спортивный директор говорит: «Ребята, вам надо искать другое жилье. Соседи жалуются». Сначала я даже не поверил. Гляжу: письмо, подписи – все чин-чинарем. Перед отъездом обошел квартиры, сказал немцам, что думаю об их поведении, напихал маленько. 

– Физически? 

– Зачем? Словесно. Май 1945-го вспомнил. 

– У вас кто-нибудь воевал в Великую Отечественную? 

– Оба дедушки. Тот, что по папиной линии, прошел всю войну, но не любил вспоминать ее, умер, когда я был маленьким… В Германии не особенно отмечают 9 мая. Что праздновать-то? Я же по молодости не упускал случая слегка подколоть знакомых, поздравив с нашей победой. Не жестоко, а красиво, по-дружески. Надо признать, немцы ведут себя корректно, для них уроки прошлого – не пустой звук. Да, есть отдельные дебилы, которые ходят в нацистской форме, но им свои же и дают по рогам. Только в Берлине несколько музеев, рассказывающих о Второй мировой, много памятников жертвам фашизма, братских могил наших солдат – в Трептов-парке, у Бранденбургских ворот… Там всегда лежат живые цветы, горит Вечный огонь. И мы с папой ходили туда… 

Нельзя сказать, что немцы сильно любят иностранцев. Относятся ровно, спокойно, но не лучше, чем к своим. Это в Украине или в России почему-то стараются угодить чужакам, в Германии такого и близко нет. Приоритет в любой ситуации имеют местные. Везде, в том числе в спорте. Пришлым надо доказывать мастерство, быть на две, на три головы выше и сильнее, чтобы пробиться. Если не превосходить немца, шансов нет. Наверное, это правильно. Но я-то знаю себе цену, не забываю, откуда и зачем приехал. От конкуренции лишь злее становлюсь. Помню, играл еще за юношей в «Боруссии», немцы возмущались, что в клуб пригласили столько русских. Мол, зачем они тут нужны? Я объяснял, что мы украинцы, но местным было все равно, они в детали не вникали. Раз говорят по-русски, значит, так и есть. 

– Но у вас фамилия и в самом деле без национального колорита. 

– Папа – русский, мама – еврейка, а я получился украинцем. Такие вот чудеса! 

– Мыслей вернуться на родину не возникало, когда в Германии дела не складывались? 

– Я уехал из дома не за тем, чтобы возвратиться ни с чем. Верил, что смогу пробиться в хороший клуб, проявлю себя. Да, пока не удалось завоевать каких-то призов, но карьерой я доволен. Много поиграл, много повидал, многому научился… 

– Если не брать выход в четвертьфинал чемпионата мира в Германии в 2006-м, наверное, самая яркая страница вашей биографии – выступление за леверкузенский «Байер»? 

– Даже не знаю. В «Майнце» был отличный период, хотя это и вторая лига. Коллектив там сложился прекрасный, мы выходили на поле и получали удовольствие от игры. Конечно, «Байер» – особая страница. Я обрел то, о чем не мог даже мечтать! Достаточно упомянуть матч в Лиге чемпионов с мадридским «Реалом» на «Сантьяго Бернабеу». Зидан, Роналдо, Фигу, Роберто Карлос… Великие имена! 

– Поменялись футболками с кем-нибудь из «галактикос»? 

– Успел отхватить две майки! В перерыве махнулся с Карлосом, после матча – с Зиданом… Словом, воспоминания о Леверкузене остались приятные. Но в какой-то момент я решил уехать из Германии. 

– Почему? Пресытились всем немецким? 

– Не могу ответить. Меня часто об этом спрашивали. Мол, что случилось, там ведь твой второй дом… 

– Кстати, о нем, о доме. Обзавелись заграничной недвижимостью? 

– Ничего не покупал, поскольку не планировал оставаться в Германии после завершения карьеры. Хотя обе дочки родились там, имеют немецкие паспорта. Раньше не хотел заморачиваться лишними проблемами, за жильем ведь следить нужно, налоги платить… А недавно пообещал жене, что куплю дом в Берлине. Нам с Юлей там очень понравилось. Прежде не получалось по-настоящему узнать город, вечно не хватало времени, но, пока выступал за «Герту», неожиданно проникся берлинским духом, прикипел. 

– Вы вроде и в Дюссельдорфе неплохо себя чувствовали. По крайней мере, хозяин тамошнего испанского ресторана рассказывал мне, что чуть ли не каждый вечер кормил Воронина стейками. 

– Так и есть, это место, где меня знают и помнят. Всегда хорошо встречали, на гитаре играли... Еще бы! Я ходил туда на протяжении нескольких лет. Но лучшее пиво в Германии все же не там, а в Кельне. В Баварии, например, варят нефильтрованное. Я его вообще пить не могу. Не идет. Другое дело – «Кельш»! 

– Дас ист фантастиш? 

– Сказка! Такое пиво подают лишь в Кельне, Леверкузене и в некоторых ресторанах Дюссельдорфа. 

– Уважаете этот напиток? 

– Знаю только двух футболистов, которые не употребляют пива. 

– Кто же эти герои? 

– Толя Тимощук и Игорь Семшов. Может, где-то еще есть уникумы, но мне они не встречались. В Германии считается нормой после игры осушить кружку-другую. В этом нет ничего предосудительного. 

– Так зачем уехали в Англию? Решили попробовать эль? 

– Очень хотел перебраться в Испанию. Мне нравится стиль игры тамошних команд, почему-то кажется, подхожу под него. Кухню местную обожаю, климат средиземноморский, море теплое. Я же одессит, южанин. Но у меня нет паспорта Евросоюза, из-за чего возникли проблемы с переходом. Лимит на легионеров! 

– Вы ведь наверняка могли выправить нужный документ. 

– Получить немецкое гражданство мне не составляло труда – технический вопрос, не более. Были интересные предложения от клубов из Испании и Италии, но на Украине запрещено иметь два паспорта, и я всякий раз отказывался от любых вариантов ради национальной сборной. Впервые попал в нее в 23 года, когда играл в «Майнце». Дебют, правда, вышел аховый: мы влетели от румын – 1:4. Уже за стартовые двадцать минут пропустили три мяча… 

– Кто тогда тренировал сборную? 

– Леонид Буряк, который, кстати, руководил и «Черноморцем», когда в 1995-м я уезжал из Одессы. Он не взял тогда меня в команду и шутил потом, что тем самым поспособствовал моей карьере на Западе. 

– Вплоть до «Ливерпуля»? 

– Да, я же не рассказал... В Германию в очередной раз приехал мой менеджер. Мы встретились в Дюссельдорфе, пошли в ресторан. Андрюха говорит: «Есть предложение». Спрашиваю: «Хорошее?». Головаш односложно роняет: «Нормальное». Продолжаю по крупицам вытягивать информацию: «А клуб?» Слышу: «Тоже». Следующий вопрос: «Германия?» Ответ: «Великобритания». Не предполагал, что речь о «Ливерпуле». Разумеется, сразу согласился. Ведь в Англии в футбол играют четыре-пять топ-клубов, остальные рубятся на поле. Натуральная бойня! Если за матч кому-нибудь из соперников не пустят кровь, не разобьют в столкновении голову и не оторвут в подкате ногу, болельщики чувствуют себя обманутыми – игра не удалась. Сумасшедший темп с первой минуты до финального свистка, полная самоотдача, потрясающая атмосфера на стадионах, но тактика большинства команд проста до неприличия: на пятьдесят метров вбрасывается аут – и толпа несется к чужим воротам забивать гол… 

– Вы не захотели бегать наперегонки? 

– Травма, разрыв связок в голеностопе. Лечился три с половиной месяца. Когда вернулся, перестали выпускать в основе. Бенитес наиграл состав, команда набирала очки, удачно выступала в Лиге чемпионов, во внутреннем первенстве. Зачем что-то менять? В клубах ранга «Ливерпуля» травмироваться нельзя. Либо обладать авторитетом Джеррарда или Торреса. 

– Это ваша первая столь серьезная травма? 

– Раньше и мышцы рвал, и задний крест повреждал, и нос ломал… Кстати, в начавшейся паузе хочу сделать операцию, выпрямить перегородку. Дышать не могу, на поле выхожу с каплями, во сне задыхаюсь. У меня было несколько переломов, в последний раз в нос заехали в матче сборных Украины и Англии. Терри не мог чисто мяч отобрать, ударил по лицу. Подонок! 

– Сознательно? 

– На мой взгляд, да. Терри способен на подлость. Как и Каррагер с Рио Фердинандом. Те еще мастера! 

…В принципе, у меня был шанс вернуться в первый состав «Ливерпуля», но в межсезонье руководство купило Робби Кина. Бенитес сказал: «Андрей, играть будут Торрес и Кин. За ирландца заплачено 20 млн, меня не поймут, если стану держать его на лавке». Благодарен Рафе за то, что не юлил, а честно и открыто обо всем предупредил. Так я оказался в «Герте». Но берлинцы не смогли выкупить у «Ливерпуля» мой контракт, а я твердо решил, что больше в аренду не пойду. Надоело дергаться туда-сюда… 
  
– Тут-то и подвернулось «Динамо». 

– Мне понравилось, как москвичи вели переговоры. Все очень солидно, по-деловому. 

– Вроде бы еще «Зенит» на вас претендовал. 

– Кажется, да, хотя утверждать не возьмусь. В детали не вдавался, не видел принципиальной разницы между Питером и Москвой. Россия – она и есть Россия. Раньше здесь не играл, пристрастий не имел… 

– Каковы первые впечатления? 

– Понятно, что «Динамо» ставило самые высокие задачи на сезон, но пока не оправдывает ожиданий. Это давит на психику, сказывается на настроении. 

– Новая метла метет по-новому? 

– Вы о Божовиче? Команда старается в точности выполнять указания тренера, а результата нет и нет. Тем не менее, шансы не потеряны, мы обязаны переломить ситуацию к лучшему. Все необходимое для успешной работы у нас есть. Поверьте, о такой базе, как у «Динамо», в Западной Европе и не мечтают. По крайней мере, ничего подобного я не видел. Тренируйся и выигрывай! Еще бы поля, на которых проходят матчи национального чемпионата, были европейского качества… Они явно не соответствуют уровню российского футбола. 

– А судейство? 

– Уже высказывался после игры с «Тереком» в Грозном. И дело не только в пенальти, назначенном на 94-й минуте. Ошибки допустимы, предвзятости быть не должно. Это ведь бьет не только по имиджу арбитров. 

– Кстати, об имидже. Точнее, о внешнем облике. На протяжении всего интервью пытаюсь прочесть, что же выколото у вас на руках и предплечьях. 

– В основном имена детей. София – младшая дочка, Мария – старшая, Андрей – сын, Юлия – жена. А дальше уже идут ангелы, Иисус, кресты… 

– Это навсегда? 

– Если руки не отрежут. 

– Я в том смысле, что татуировки несмываемые, пожизненные? 

– Конечно. Темы-то серьезные, такими вещами не шутят. 

– Давно увлеклись нательной живописью, Андрей? 

– Первую наколку сделал в 18 лет. С тех пор пошло-поехало. Это подобно наркотику. 

– Как отреагировали родители? 

– Сказали, что стал похож на уголовника. Мама до сих пор ругается: что ты с собой сделал, у тебя трое детей растут… Ну и так далее. Но я уже взрослый мальчик, давно сам все решаю. Главное, чтобы нравилось мне и жене. 

– В Одессу часто выбираетесь? 

– К сожалению, нет. Вот закончу играть, тогда вернусь домой. Пока родители меня навещают, недавно приезжали в Москву, гостили неделю. Благо, я арендовал большой дом, места всем хватает. 

– Контракт с «Динамо» рассчитан на три года, а вы до сих пор не поменяли на машине берлинские номера, словно не собираетесь здесь надолго задерживаться… 

– За растаможку же платить надо! Пока так езжу. Однажды гаишники тормознули. Сразу на немецкий перешел, мол, нихт ферштейн, ничего не понимаю. Забавно слушать, что о тебе говорят, думая, что ты по-русски ни бельмеса… 

– Динамовское удостоверение показали бы. Как коллега коллегам. 

– Ага, Володя Габулов так и сделал, а инспектор ГАИ ему в ответ: «Не повезло тебе, парень. Я фанат «Спартака». Уж лучше аккуратнее ездить. Или прислушаться к мудрому совету и поискать дорогу в обход. Для настоящих героев…