Сергей ШИЩЕНКО: "Сидел у Лобановского как зачарованный"

Предлагаем вашему вниманию вторую часть эксклюзивного интервью с экс-полузащитником сборной Украины Сергеем Шищенко

В первой части Сергей Шищенко рассказал о своих выступлениях за Шахтер и скитаниях по арендам, а также о премудростях тренерского ремесла. Сегодня — вторая часть беседы.

«В 90-е годы тактики как таковой не было»

— Почти всю карьеру вы работали с украинским тренерами, но в Металлурге вам удалось поработать с голландцами. Ощущался контраст?

— Был еще Славолюб Муслин в Металлурге. Многое в его работе меня поражало. У него серьезно отличался тренировочный процесс от наших специалистов. Но это не касается Семена Альтмана. У него было много конкретики, мы прекрасно понимали, что мы должны делать. Все было умно и грамотно. Четко понимали, как выходить из обороны в атаку.

Но у иностранцев другой подход. С ними тоже интересно. От каждого из них узнаешь что-то новое. В 90-х у нас как таковой тактики и не было. Выходили — и играли. Считаю, что это была огромная проблема. Все хотели тренировать, как Лобановский. Но многие не понимали, как это сделать. Потому что Лобановский один. У каждого должна быть своя философия. А если брать голландцев, то у нас были очень легкие тренировки. Я выходил на игру при Альтмане и понимал, что уставший, ноги болят, иногда думал, как же играть сегодня. При голландцах никогда не чувствовал усталости. Интересно поработать было и с Костовым. Много тактики и анализа. А потом я стал тренером, и начал брать по немногу от каждого.

— Языкового барьера не было?

— При голландцах всегда были переводчики. Муслин отлично понимал русский, и помощники его тоже.

— Эдуард Цихмейструк говорил, что Виллема Фреша и Тона Каанена вообще тяжело называть специалистами…

— В чем-то я соглашусь. Тона Каанена тяжело назвать специалистом. Виллем Фреш был постарше. Думаю, что он понимал, что делает. Он тренировал до Металлурга и игроком был. Мы очень мало тренировались, все было на маленьком пространстве. Было интересно, но не очень тяжело. Скорее всего, Каанен учился у Фреша, не зря он у него помощником был.

— С Цихмейструком вы не один год выступали в Металлурге. Сейчас вместе играете за ветеранов. Понимание у вас до сих пор на уровне?

— Мы еще в Мариуполе играли. Конечно, понимаем друг друга, и не только с Эдуардом. С другими футболистами, с которые поиграли на высоком уровне, тоже. Не обязательно даже было играть в одной команде. Мы все разговариваем на одном языке — на футбольном. Не составляет труда играть и понимать друг друга с полуслова.

«Для Металлурга бронза — сродни чемпионству»

— Три бронзы донецкого Металлурга — максимум для той команды?

— Это был потолок. Мы старались, всегда хорошо стартовали, сразу шли в лидерах. Помню, был чемпионат, мы выиграли четыре-пять матчей и шли даже на первом месте. Потом стали начинали терять очки, что-то не получалось. Тяжело было противостоять Динамо и Шахтеру. Третье место для Металлурга — это как чемпионство. Эти три бронзы с Металлургом — они все разные, все особенные.

А как мы праздновали это третье место! Концерты, чествования. Верка Сердючка, Тамара Гвердцители выступали. Так только чемпионы празднуют.
Вы посмотрите, как радовалась Ворскла, когда взяла бронзу.

— Вы установили уникальное достижение. Не будучи форвардом, стали лучшим бомбардиром чемпионата. 12 голов забили…

— Редко играл форвардом в то время. Полузащитником был, атакующим игроком. Некоторые тогда смеялись, как можно стать лучшим бомбардиром с 12-ю мячами. Ну так вышло, я не виноват, что тогда нападающие мало забивали. Воробей то ли девять, то ли десять забил в том чемпионате. Я тогда играл на позиции десятки и из глубины, потихоньку наколотил эти 12 мячей и стал лучшим бомбардиром. Всегда мечтал об этом в детстве. На всех детских турнирах лучшим бомбардиром был.

— Почему решили сменить донецкий Металлург на запорожский?

— У меня закончился контракт, его не продлили. Я тогда еще сделал два хет-трика подряд. Забивал в еврокубках. Ходили разговоры, что могу уйти. Руководители хотели продлить контракт. Это было время, когда уже появились агенты, и я подписал контракт с греческим агентством. Мы как раз играли с ПАОКом, и я забивал и в домашнем матче, и в выездном. И после этого как раз пошли разговоры про АЕК и другие клубы.

Руководители хотели продлить со мной контракт. Я сказал: «Без проблем, разговаривайте с моими агентами». Приехал агент и поговорил с руководством. И говорит мне: «Они какие-то нереальные суммы называют». Понятное дело, что он и себе какие-то бонусы хотел заработать, и мне лучше условия сделать.

Я предложил, давайте сядем и поговорим по условиям, а с агентом разберусь сам. Начали тянуть время, все переносили на потом. Я смотрю, меня перестали в состав ставить, а потом сказали, что контракт не будут продлевать. Я был удивлен: игрок основного состава, забиваю голы, вызывают в сборную и такая ситуация… И все это перед чемпионатом мира в Германии. Это было ударом. Вот так я и оказался в Запорожье.

«Хотелось снести сборную Германии»

— Кто самый сильный футболист, против которого играли?

— Выделю матчи за сборную Украины против сборной Германии, в Киеве и в Дортмунде. В бундестиме были тогда самые топовые футболисты, против которых мне пришлось играть.

— Почему такие разные матчи против немцев получились в Киеве и в Германии?

— В Киеве 100 тысяч болельщиков кричат, поют, а ты бежишь. Когда все поют гимн, это очень подстегивает. Огромный заряд, ты просто летишь, хочешь снести сборную Германии. А на выезде — в первые полчаса — 0:3, они нас просто снесли, наверное, у них такая задача была изначально. А потом они отдыхали.

— Гол в ворота Пармы — самый важный в карьере?

— Нет, не самый. Но один из памятных. Это мой дебют в еврокубках, и забить Парме, да еще и головой — это было очень круто. Помню, тогда Адриано, Наката, Джилардино играли. Разные матчи вышли с Пармой. Даже в Италии мы неплохо играли. Пытались комбинировать, но итальянцы все это разрушали, использовали моменты, которые у них были. Они нас наказали за все наши неиспользованные моменты.

«Сам предложил помочь Металлургу»

— После Черноморца вы опять вернулись в донецкий Металлург…

— Мы вместе с Александром Зотовым были в Одессе. Металлург оказался в таком состоянии, что стоял перед угрозой вылета. Мы сами обратились к руководству, через Чечера и спортивного директора, мол, если надо, мы вернемся и поможем команде, которая для нас не пустой звук. У нас как раз заканчивались контракты с Черноморцем, и не было разговоров о продлении. Тогда Металлург тренировали Ященко и Яворский. Мне показалось, что они немного побоялись нашего авторитета, все-таки тогда реально молодая команда была. Игру выиграли, а потом две проиграли. Реально стояли на вылет. А потом назначили главным Костова, за пять или шесть туров до конца чемпионата. И потихоньку вылезли из ямы и не вылетели.

Наши контракты с Черноморцем закончились, и нас пригласили в Донецк, пройти сборы. Костов по Зотову дал добро сразу, а меня еще хотел посмотреть, убедиться, что я подхожу под его стиль и тактику. И я в свои 32 года проходил сборы, и мне сказали, что я останусь. Я был очень рад. Металлург был в моем сердце, я стал считать его родной командой.

— В первом сезоне при Костове Металлург выдал мощный старт и после первого круга шел на втором месте. За счет чего удался такой подъем?

— Костов сам признавался, что не ожидал такого. Он полностью поменял команду. Взял людей с Кипра: Макридиса, Бонавентуру. Мы очень много работали на тренировках, изучали тактику, в общем, продуктивно поработали. У него игра строилась за счет владения мячом, мы так и создавали моменты для взятия ворот. На сборах мы обыгрывали соперников в основном со счетом 1:0. Хорошо держали мяч, но редко били по воротам и забивали. А потом начали с шести побед и стали забивать много. Но далее наступила пауза, и мы немного сдали. Играли не ярко, заняли четвертое место, но в еврокубки попали. Не помню, что тогда произошло, что сломалось, вроде игроки были те же…

«Работал тренером, но полгода получал зарплату футболиста»

— Вы заканчивали в 34 года, можно еще чему-то в таком возрасте научиться?

— Конечно, можно. То что до нас доносил Костов — это была для меня новинка, даже в мои 32 года. Мы четко понимали, как атаковать и обороняться.

— Вы начинали в 90-х, а закончили в 2009-м. Два разных мира?

— Абсолютно. В 90-х все играли в три защитника, с последним. В 90-х и в начале 2000-х все уже играли, как любят говорить, «под мостом». Ты стоишь, а мяч летает и летает над тобой — примитивный футбол. Мы потом, уже в середине 2000-х, ездили в автобусах и смотрели всей командой кассеты с играми, как мы играли. А потом уже совсем все стало другое: техничный футбол, контроль мяча. Хотя когда я в 2010 году перешел работать в дубль Металлурга, у нас в молодежном первенстве 90% команд еще играли по старинке.

— Как далось решение о завершении карьеры? Почувствовали, что пора?

— Когда мне предложили работу в дубле Металлурга, я еще был действующим футболистом. Клуб поступил очень солидно, у меня тогда еще был контракт, и я работал тренером, но получал зарплату полгода, как футболист. Я тогда еще учился, многого не понимал. Мне помогали и учили. Давалось тяжело, хотел еще играть, и это нормальные чувства. Но я понимал, что рано или поздно придется заканчивать, и лучше я буду работать в своем клубе, чем куда-то ездить, в другие чемпионаты. А потом попробуй попасть в структуру клуба, хоть на какую-то должность.

«Против своей воли пришлось сменить девять команд»

— У вас в карьере было девять команд. Всю Украину исколесили?

— Получается, что да. Тогда, в 90-е годы, были свои футбольные законы. После окончания контракта ты все равно принадлежал клубу, и только дело Босмана все поменяло. А ведь до этого футболист был как раб. Подписал контракт, у тебя он закончился, но ты все равно два года принадлежишь клубу. И так получилось, что я очень много ездил по арендам, и каждая команда, в которой я играл, хотела меня оставить. Но каждый раз вмешивался Шахтер и возвращал меня назад. Я всегда проходил сборы с Шахтером, а потом куда-то уезжал.

Единственная команда, которая договорилась выкупить меня у Шахтера, — это Кривбасс, но и с ними я не договорился о контракте. Хотя считаю, что я не просил каких-то невероятных условий. Просто развернулся и уехал, руководство не пошло на те условия, которые я хотел.

Еще был реальный вариант с Мариуполем. Я ехал туда как игрок Ильичевца, но через месяц оказалось, что я в аренде. Не понимаю, почему так произошло. И я вернулся в Металлург, застал там Муслина. То есть реально, против своей воли, мне пришлось поиграть в девяти командах. Но я ни о чем не жалею. Разные команды, разная атмосфера. Везде было комфортно.

— Получить вызов в сборную не из Динамо и Шахтера — это дорогого стоит? Вы были одним из счастливчиков…

— Это точно. Особенно при Лобановском. Но тогда, в 2001 году, не только я был в сборной не из Динамо и Шахтера. Еще были Цихмейструк, Задорожный. Лобановский может быть, что-то в нас разглядел. Нас часто вызывали. Это было невероятно, что такой человек тебя вызвал.

«Как мы праздновали выход на чемпионат мира — это было что-то»

— Что-то запомнили из общения с Лобановским?

— Честно говоря, лично я с ним общался всего один раз. Когда он меня вызвал, мы поговорили буквально пять минут. Я сидел, как зачарованный. Честно, не помню даже, что он говорил. Я, наверное, был растерян (смеется).

— Как приняли динамовцы и шахтеровцы?

— Отлично, вообще никаких проблем. В сборной всегда классная атмосфера была. Мы все равно на клубном уровне играли против друг друга, знали каждый каждого.

— Вспомните свой первый гол за сборную?

— Конечно, он же был единственным. Мы играли при Буряке в Румынии. Проигрывали 0:4. Мне покатили с правого фланга, я принял возле линии штрафной и в дальний угол пробил. Нас тогда конкретно отвозили. Помню, что поле было все в грязи.

— Какие были ощущения после того матча с Грузией, когда узнали, что попали на чемпионат мира?

— Двоякие. Меня начали вызывать под конец отборочного цикла, пара матчей оставалась. С одной стороны, сборная впервые вышла на чемпионат мира, вроде и радовался, но не так, как парни, которые прошли весь цикл. Но все равно, как мы тогда праздновали в аэропорту — это было что-то! А потом прилетели в Киев, и опять всей командой праздновали (улыбается).

— Поработали в сборной с Буряком и Блохиным. Два разных человека?

— Все люди — разные. Одинаковых не бывает. У Буряка одни требования, у Блохина — другие. Леонид Иосифович гораздо спокойнее, более интеллигентный. А Блохин простой, может все что угодно сказать, не боясь. Это очень хорошо, я считаю. Но я Буряка знал и раньше. Он меня приглашал в тульский Арсенал, но не получилось. Меня забрали в донецкий Металлург…

Никита ДМИТРУЛИН