Век вечного администратора

Рафаил Фельдштейн, чей 100-летний юбилей отмечается в эти мартовские дни, - человек, достойный книги рекордов Гиннеса. С 1934-го по 1973 годы проработал он в киевском «Динамо», пережив 23 тренера. Весь футбольный мир знал его, как Рафу…

Повстречаться с легендой киевского футбола (да и не только футбола, потому что после «Динамо» футбольного он работал еще с хоккеистами, ватерполистами и баскетболистками того же общества) мне удалось лишь незадолго до его кончины 1998 году. Несколько дней дома у Рафаила Моисеевича и неподалеку на лавочке на Владимирской горке записывал на диктофон порой сбивчивые, но очень интересные рассказы этого человека. Жаль, не обо всем удалось тогда поговорить…

- Я родился 4 марта 1913 года в Николаеве. Тогда это был очень футбольный город. Здесь начали играть еще в XIX веке. Я тоже заболел футболом, хотя отец был категорически против этого. Он был человек серьезный, зерновик. Ведал в Николаевском порту приемом хлеба, который мы тогда еще отправляли за границу. В детстве я играл неплохо, но в 12 лет сильно повредил ногу, и после операции пришлось с большим футболом закончить. Однако с футболистами дружил, с очень многими был знаком. После семилетки закончил судостроительный техникум и пошел работать на завод. У нас тогда было два крупных завода - «имени 61 коммунара» и имени «Андре Марти» - бывший «Наваль». Работал на монтаже подводных лодок, крейсера «Красный Кавказ».

К тому времени многие николаевские футболисты - Шульц-Сердюк, Садовский, Печеный, Прокофьев, Яшка Борисов, Витька Журавлев играли в Киеве и, заезжая домой, приглашали меня к себе. А у меня была зацепка - там жили мамины братья, и я ехал в 1934 году не на пустое место. Приезжих молодых игроков ведь тогда поначалу селили в общежитие. Оно размещалось на стадионе «Динамо», прямо у входа, в колоннаде, где сейчас кассы, только этажом выше.

Земляки дали мне хорошую рекомендацию и помогли устроиться помощником администратора команды Ячменникова. Он заведовал всем - билетами, транспортом, формой, а я был у него на побегушках. Потом, когда его перевели на другую работу, пост администратора перешел ко мне. С жильем проблем не было - поселился в Крещатицком переулке, который сейчас называется переулком Шевченко. В трехкомнатной квартире одну комнату занимал Иосиф Лифшиц, две другие - Николай Трусевич, женатый на его сестре, с ней и маленькой дочкой. Лифшиц тогда еще ходил холостяком и приютил меня.

Какой был вратарь Коля! Такой человечище. Красавец, великолепно танцевал, чечетку исполнял, морской танец «бальбот». У нас тогда два вратаря было - Антон Идзковский и Трусевич. Первый здорово играл в воротах, второй на выходах. Однажды ему пол-лица разворотили, когда выскочил на перехват с криком «Беру!». Кажется, с Лифшицем и столкнулся. Кушал потом через трубочку…

НА ВСЕ РУКИ МАСТЕР

Это сейчас уважающие себя команды летают чартерами, футболисты не знают ни малейших проблем с амуницией, а встречу судей производят, «согласно регламенту». В былые годы все эти обязанности возлагались на одного человека - администратора. А еще он отвечал за «селекционную работу» - привозил в Киев игроков со всей Украины. Кто, как не он, если тренеры приходят и уходят, мог объяснить потенциальному новичку все прелести жизни работы в «Динамо».

Началось это еще до войны, когда Фельдштейн привез из Харькова Павла Виньковатого, более известного под фамилией Виньковатов. После ее окончания организовал приезд в столицу Советской Украины целого отряда закарпатских футболистов - Юста, Комана, Сенгетовского, Товта и очень сокрушался тогда, что от него спрятали Йожефа Бецу, который в итоге достался ЦСКА. Футболисты знали, что если к ним обращается Фельдштейн, значит вопрос серьезный, и о решении бытовых проблем в «Динамо» можно было уже не волноваться.

Большой друг и соавтор Виктора Маслова Александр Вит писал о Фельдштейне в 1969-м: «Он снабженец - весь инвентарь проходит через его руки, и он отлично знает, какая фабрика, что выпускает, и где и что можно приобрести. Он финансист команды, ее бухгалтер и счетовод. Он клубный министр транспорта. Скоро начнется сезон, и администратор сядет за изучение футбольного календаря и расписания поездов и самолетов и разработает самые удобные и самые дешевые маршруты».

Термин «логистика» в русском языке к тому уже существовал, но знаком с ним в ту пору был очень узкий круг лиц…

Очень многое Рафаилу Моисеевичу приходилось делать самому. Случалось и заниматься стиркой и сушкой формы игроков, что было особенно актуально во время сборов на юге. Бывало, выступал в ходе игры в роли сапожника. Знакомо ему было это дело, и подбить в перерыве шип для него не считалось рутинной работой.

Болью пронизаны откровенные слова Фельдштейна о советских бутсах, появившиеся в заметке «Инструмент футболиста», опубликованной в «Советском спорте» в 1962 году: «Для киевского «Динамо» это не проблема. Мы шьем бутсы сами, по лучшим образцам, легкие и крепкие. Но положение большинства команд поистине плачевное. Бутсы, выпускаемые нашими фабриками, делаются из кожи, предварительно не растянутой. Через несколько игр и тренировок они растягиваются и превращаются в «лапти», В некоторых командах покупают бутсы на два-три номера меньше и затем растягивают их на колодке. По норме положено две пары в год, на деле их приходится покупать вдвое больше».

А мячи, которыми играло «Динамо», Рафаил Моисеевич просто лелеял, собственноручно красил в белый цвет и никому не доверял их накачивание перед игрой. «Как вы думаете, сколько мячей расходует команда мастеров за год? - писал он в той же заметке. - Около двухсот! Любой мяч, выпускаемый ленинградской или московской фабриками, выдерживает от силы две-три тренировки (иногда одну). После этого он деформируется и теряет круглую форму… Вот и требуйте ювелирной техники от наших мастеров! Вот и ругайте их за промахи из «стопроцентных» позиций. Если бы мячи были лучшего, точнее говоря, нормального качества, нам потребовалось бы их вдвое меньше - не больше сотни. Наша промышленность выпускает ежегодно около четверти миллиона мячей. Пусть они станут немножко дороже, но лучше. Даже тогда это принесет огромную экономию. А о пользе для технического мастерства и говорить нечего».

Что говорить, считать деньги Фельдштейн умел. Пост обязывал. А если говорить о мячах, то с легкой руки Рафаила Моисеевича, команды соперников перестали возить в Киев свои мячи, зная, что «Динамо» обеспечит их для тренировок в нужном количестве и требуемого качества.

В 1968 году к Рафаилу Моисеевичу пришло официальное признание: президиум Федерации футбола СССР наградил его почетным значком Федерации. Он стал первым футбольным администратором, удостоенным такой чести.

КАК РАФА МАСЛОВА УКРАЛ

В 1963-м году, после спада, последовавшего вслед за чемпионским 1961-м, «Динамо» весь сезон лихорадило. Менялись тренеры - за год после Вячеслава Соловьева, ушедшего после сезона-1962, без особого успеха потренировали Виктор Терентьев и Анатолий Зубрицкий. Закономерно встал вопрос о новом тренере. Кандидатур было несколько. Как утверждал бывший футболист «Динамо» Леонид Островский, фаворитами считались Виктор Маслов, Константин Бесков и Олег Ошенков, и в «Динамо» даже собирали своего рода совет старейшин, чтобы выяснить, кто из потенциальных наставников ведущим игрокам команды по душе. По словам Островского, именно он, игравший под началом Маслова в «Торпедо» и ушедший оттуда сразу после увольнения Деда, убедил всех, чтобы выбор пал именно на него: «Щербицкий хотел с ветеранами «Динамо» посоветоваться. Я ребят подговорил: «Давайте - за Деда. Он человечный человек». И уже в кабинете Щербицкого я, Каневский, Турянчик, Щегольков, Сабо и Биба единодушно высказались в пользу Маслова».

Рафаил Моисеевич Фельдштейн в свою очередь утверждал, что Маслова, который в то время работал в ростовском СКА, ставшим под его руководством в 1963 году четвертым, порекомендовал «Динамо» Владимир Васильевич Мошкаркин. Заместитель председателя Федерации футбола СССР был хорошо знаком с ним по «Торпедо». Ну, а о том, что Маслов хочет покинуть наскучивший ему Ростов-на-Дону, знали практически все. Известный тренер Игорь Волчок вспоминал впоследствии, что Маслов, несмотря на уговоры первого секретаря обкома Михаила Соломенцева, твердо намеревался уехать, а ему самому писал: «Игорек, в центре города из гостиницы выходишь - 40 метров до поворота направо. 129 метров по правой стороне. Сзади гостиницы лес - 36 метров. Все. Что делать? Куда идти? Ну, рыбку с пивом возьмешь, и все развлечение».

А вот что Рафаил Моисеевич рассказал о своей роли в приходе Виктора Маслова в киевское «Динамо»:

- Я отдыхал в Кисловодске, когда меня вызвали в Киев телеграммой. Хотел видеть меня председатель украинского спорткомитета Иван Леонтьевич Дегтярев. При встрече сказал, что принято решение пригласить в Киев Маслова, но Виктор Александрович поставил вопрос ребром: «Пока за мной не приедет в Ростов Фельдштейн, я в Киев не поеду». Дегтярев меня спрашивает: «Знаешь Маслова?» - «Конечно, знаю, но не близко». - «Так почему же он хочет, чтобы за ним приехал именно ты?» - «Откуда я знаю? Меня-то все знают».

Меня предупредили, чтобы в Ростове я был осторожен, потому что там, увидев меня, сразу бы сообразили, за кем я приехал. Да и знали там, что Маслов не горит желанием оставаться. Что делать, не спорить же с начальством.

Я еще до войны обзавелся богатыми связями среди железнодорожников, многие вопросы решал через начальника резерва Юго-западной железной дороги, очень большого болельщика. Он мне всегда говорил, что там, где у меня возникнут проблемы, я могу всегда от его имени подходить к любому начальнику поезда. Порой приходилось.

Сел, поехал. Прибыл в четыре-пять утра, переждал некоторое время на вокзале. Потом договорился за 10 рублей с частником (такси принципиально не брал), назвал адрес, где жил Маслов. А чтобы товарищ не подумал, что я какой-то аферист, предъявил ему удостоверение МВД. Когда приехали, попросил его, чтобы он поднялся к Маслову и вызвал его. Меня там могли заметить, ведь соседями Виктора Александровича были многие ростовские футболисты. Витька Понедельник, например. Шофер передал, что все спокойно, и я могу подниматься.

Там, по сути, и познакомился с Масловым. Он один жил. Вопрос лично с ним решили быстро, вещи у него уже были упакованы. Ему, правда, еще понадобилось сняться с партийного учета. Это - серьезное дело. Договорились встретиться уже на вокзале. С билетами, как всегда, проблемы. Только два бесплацкартных места в общем вагоне. Но ничего, нам лишь бы зацепиться. Зашли, разместились на боковых местах, я пошел к начальнику поезда, чтобы взять хотя бы одно нормальное место, Маслов - сразу к проводникам. Он вообще, с людьми легко сходился. С каждым, если хотел, находил общий язык. Возвращаюсь назад - он уже у них в купе сидит. По дороге сдружились.

Маслов был далеко не первым тренером, которого я селил в Киеве. Начинал с Михаила Бутусова в 1940-м. Разместил его в самой шикарной в городе гостинице «Континенталь» на Карла Маркса (бывшая Николаевская, а теперь Городецкого - Прим. Е. Б.), где сейчас консерватория. Маслова же поселил в «Театральную» напротив Оперного театра. Месяцев шесть прожил Маслов в этой гостинице. Потом ему дали квартиру в «динамовском доме» на Героев революции, сейчас Трехсвятительская на Владимирской горке, так он там пожил всего нечего, так семья переезжать из Москвы не захотела. Добился, чтобы ее отдали мне, и я там по сей день живу. Сам же Виктор Александрович переехал в однокомнатную квартиру на Чекистов.

Маслов часто бывал у меня в гостях. Однажды поздним вечером зашел ко мне вместе с судьей Тофиком Бахрамовым. Сидели до трех часов ночи, и убрали всю мою коллекцию - 50 сувенирных бутылочек коньяка…

Евгений БЕЛОЗЕРОВ