Олег ПРОТАСОВ: "Жалею, что так и не поиграл в именитом европейском клубе"

В 80-х Олег Протасов был одним из самых ярких и незаурядных форвардов в советском футболе, о чем свидетельствует множество титулов и достижений, добытых в составе днепропетровского “Днепра”, киевского “Динамо” и сборной СССР времен Валерия Лобановского.

На рубеже веков, когда его забившие не одну сотню голов бутсы нашли приют на пресловутом гвозде, Протасов-нападающий стал Протасовым-тренером. Cегодня ему исполняется 48 лет. Предлагаем выдержки из его интервью данного белорусскому изданию “Прессбол”.

— Давным-давно, уезжая из киевского “Динамо” в греческий “Олимпиакос”, могли вы предположить, что останетесь там надолго?

— Разумеется, нет. Я ведь тогда в “Олимпиакосе” и не задержался — спустя три года отправился играть в Японию. И, как сейчас помню, даже не допускал мысли о возвращении. Но, странное дело, стоило покинуть Грецию, как почувствовал, что к ней привязался. Потянуло обратно... Отработав в “Гамбе” двухлетний контракт, вернулся, чтобы больше не уезжать.

— Известно, что в Осаке вы играли бок о бок с Сергеем Алейниковым...

— Сергей помог нам с Ахриком Цвейбой трудоустроиться в “Гамбе”. Если не ошибаюсь, именно Алейников открыл Страну восходящего солнца для советских футболистов. В короткий срок зарекомендовал себя, заработал авторитет. Японцы загорелись желанием пригласить еще нескольких игроков из Союза и консультировались по этому поводу с Сергеем. Он предложил нас с Ахриком, за что я ему признателен. Футбол там, конечно, своеобразный, но мне понравилось. Мы втроем интересно провели время, поиграли, денег подзаработали. Хотя, безусловно, свои лучшие дни с Алейниковым мы прожили в национальной сборной СССР.

— На первых порах в Греции у вас проблем хватало. Рассказывают, местные функционеры народ жуликоватый...

— По-всякому бывало. Случалось, и денег не платили. Но теперь об этом говорить неактуально. Греческий футбол сделал шаг вперед, непорядочности здесь значительно поубавилось.

— Правда, что в Греции у вас было прозвище Царь?

— Не совсем. Царем звали Блохина. Он тогда был главным тренером “Олимпиакоса”, и именно Олегу я обязан появлением в команде. И не я один: вместе со мной контракты заключили Гена Литовченко и Юра Савичев. Нас троих прозвали “мигами”. Теперь, правда, уже и я Царем стал. У них здесь так заведено — кто русский, тот и Царь.

— Вы считаете свою игровую карьеру удавшейся?

— Я доволен. Единственное, о чем иногда сожалею, что так и не поиграл в сильном европейском чемпионате, в составе какого-нибудь именитого клуба. В то время выбраться из Союза было сложно. В Грецию нас шумно провожали, в газетах публиковали гневные обличительные статьи... Может, и вовсе не удалось бы уехать, если бы не Блохин. Его авторитет сыграл определяющую роль. “Олимпиакос” рассматривали как транзитный вариант, рассчитывая позже переехать в другой, более престижный чемпионат. Тогда мода такая была, вспомните тройку голландцев — ван Бастена, Гуллита и Райкаарда, — делавших погоду в “Милане”. Мы с Литовченко и Савичевым взяли это за пример. Но не получилось. Судьба распорядилась по-своему, о чем ничуть не жалею.

— Ваш с Литовченко переход из “Днепра” в киевское “Динамо” тоже нельзя назвать заурядным событием.

— Он и не был таковым. Нас, понятно, не хотели отпускать. Меня даже в прокуратуру вызывали, спрашивали с намеком: “Ты кому “Волгy” продал?” На “Южмаш” ходили, на ковер к новому директору завода Леониду Кучме. Короче говоря, пытались прессинговать. Но аргумент у нас был железный: в “Динамо” уходили не просто так, а на военную службу.

— За годы карьеры вы собрали большую коллекцию наград. Какая из них наиболее памятна?

— Все по-своему примечательны. Особо выделю две. Первая — золото чемпионата СССР-1983 в составе днепропетровского “Днепра”. 26 октября мы выиграли у “Спартака” и обеспечили себе первое место в таблице. Второй успех, которым очень дорожу, — серебро германского чемпионата Европы-1988. Мы здорово прошли финальную стадию и заслуженно заняли второе место.

— Но ведь не первое. В финале было 0:2 от голландцев...

— Они на тот момент не знали себе равных в Европе. Обыграть их было крайне сложно. Их победа справедлива.

— Среди самых ценных своих титулов вы не назвали “Серебряную бутсу” 1985-го...

— У меня и бронзовая есть. Получил за тот самый Еврочемпионат-88. А “Серебряную” дали за 35 мячей в чемпионате СССР, тогда, если помните, меня на самую малость опередил Марко ван Бастен. Да, пожалуй, это достижение тоже стоит выделить.

— По поводу тех ваших 35 голов ходит немало слухов. Дескать, на Протасова чуть ли не вся страна работала...

— Знаю. Про договорные матчи и все такое... Раньше, признаться, меня это сильно задевало. Но со временем к слухам этим стал относиться спокойнее. Отшучиваюсь...

— Пожалуйста, отшутитесь...

— Ну вот пусть выйдет игрок и забьет 35, даже если все матчи будут договорными. А мы посмотрим, что из этого выйдет. Вряд ли получится: сегодня футбол стал более коллективным, прибавилось порядка в защите — моментов мало. А тогда... Не скрою, наш тренер Владимир Емец на установках говорил: “Ребята, помогите Олегу, отдайте пас. Ведь на рекорд идет...” И что с того? Нормальное явление, разве нет?

— Как вы стали тренером?

— Случайно и неожиданно. В 1998 году доигрывал в Греции в одной командочке из второй лиги, собирался завязывать, и вдруг позвонили из “Верии” — клуба, в котором провел несколько сезонов во второй половине 90-х. У меня там остались знакомые, они и пригласили на тренерскую должность. Попробуй, говорят, посмотрим, что получится...

— Получилось, раз вскоре вы перешли на ассистентскую работу в “Олимпиакос”, а в феврале возглавили и ведущий греческий клуб. Надо сказать, это произошло в непростой период: команда угодила в кризис, одна тренерская отставка следовала за другой...

— Всего их было три. Я стал четвертым наставником “Олимпиакоса” за полгода.

— Не боязно было браться за дело, на котором погорело столько коллег?

— Страшновато. И рискованно, ведь команда находилась в сложном турнирном положении, выполнение задачи выигрыша чемпионата было под угрозой срыва. Я понимал это, равно как и то, что предложение хоть и неожиданное, но весьма заманчивое и престижное. И, несмотря на опасность повторения участи предшественников, принял его. Заставил себя принять — так будет точнее. Решил, что другого шанса может и не быть. К счастью, сезон мы завершили успешно: наверстали упущенное и за два тура до финиша сыграли решающий матч за золото с “Панатинаикосом”. Чтобы обойти главного конкурента, нужно было побеждать с разницей в два мяча. План перевыполнили, выиграли 3:0. Это был мой первый тренерский успех.

— В одном из интервью вы как-то обмолвились, что тренер в Греции не может быть уверенным в завтрашнем дне.

— Да, это так. И болельщики, и президенты клубов там склонны к скорым разочарованиям. Одна-две ошибки — и ты на грани увольнения. Такую практику я не  считал правильной, однако что-либо изменить было не в моих силах.

— Из команд своей молодости какая любимая?

— Каждая оставила в душе след. “Днепр” — родной клуб, начало начал. Этим сказано все. У Валерия Лобановского была работа посерьезнее — киевское “Динамо”, сборная... А о зарубежных командах чего говорить? Заграница она и есть заграница.

— Знакомство с Лобановским помните?

— Давно это было. Как-то в составе юношеской сборной полетели в Мексику на какой-то турнир. А он, уже наставник национальной команды, отправился с нами. Смотрел, изучал нашу игру, присматривался к ребятам. Мне кажется, я ему приглянулся именно тогда, в Мексике.

— Опыт работы под началом мэтра полезен вам сегодня?

— Часто вспоминаю его тренировки. И не один я такой. Думаю, большинство украинских тренеров, в разное время поигравших в “Динамо” или сборной, пробуют идти по стопам Лобановского. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Его уроки не прошли бесследно.