Дмитрий КОВАЛЕНКО: "Бекхэм — нормальный мужик, а Донована на войну не взял бы"

В эксклюзивном интервью MatchDay воспитанник киевского «Динамо», сделавший карьеру в клубах США, рассказал об отношении к сложной ситуации между Украиной и Россией, тоске по родине, общении с Дэвидом Бекхэмом и Лэндоном Донованом, особенностях работы Вячеслава Грозного и многом другом.

Александр Гапоненко

— Добрый день, Дмитрий Геннадьевич! Вас так вообще называют?

— Нет, в Америке так не принято. Никто так не называет. Все называют Дима.

— Написание в английском варианте Dema все же звучит, как «Дима»?

— Да, Дима. Просто я пишу имя через «е», можно писать через «i», Dima.

— Вы родились в Киеве, киевлянин. С какого района?

— С «Левобережной». Никольская слободка.

— Давно были в Киеве? Как часто бываете на родине?

— Когда играл, каждый год приезжал, и родители приезжают ко мне все время. Последние три года не был в Киеве.

— Почему забросили поездки? Не хочется или мешают какие-то дела?

— Нет, хочется. Там семья — мама, сестра, племянница. Просто времени не очень много. Работать надо... Я сейчас тренирую малышей. Раньше, когда играл, у меня был перерыв — летом мог приехать. Возможно, скоро появится немножко свободного времени, приеду.

— Что родители и родственники рассказывают о происходящем сейчас в Украине?

— Честно сказать, не понимаю, что происходит. Жалко людей, которые страдают... Украина и Россия — это всегда было одно целое... Не понимаю, к чему это все. Переживаю за родителей, за сестру и племянницу.

— Где вы сейчас живете, чем занимаетесь?

— Живу в Лос-Анджелесе, если точнее Toluca Lake, Studio City. Неподалеку от Universal Studios (всемирно известная киностудия. — Прим. авт.). Работаю — тренирую малышей, команду 13-летних. Плюс у меня есть небольшой бизнес — кладу детские площадки. В Украине тоже такие видел — в парках кладут на детские площадки резину. Они мягкие, на случай, если дети падают.

— Помните свои первые команды в Киеве, первых тренеров?

— Первый тренер — Павел Александрович. Когда попал в «Динамо», первым тренером был Владимир Иванович Онищенко. Потом он ушел, нас принял Виктор Иванович Кондратов. После «Динамо» я уже уехал сюда, в Америку. Мы приезжали два раза на турниры, после чего меня пригласили в США. Уехал из Украины в 13 лет.

— Кто еще заиграл из тех парней, кто играл с вами в «Динамо»?

— Да, один точно заиграл на хорошем уровне — Сева Романенко (вратарь Всеволод Романенко, играл за «Динамо» и ряд других украинских клубов. — Прим. авт.). Еще Леша Король поиграл немного в MLS. Он приехал позже, чем я. Также Петр Слободян — сын известного динамовца. Учился здесь в школе, университете. Но потом вернулся в Киев.

— Вы в Киеве выросли, много раз сюда приезжали. Какие любимые места в родном городе?

— Всегда любил Крещатик. Сидели в кафе «Пассаж», пару раз с друзьями в клубы ходили. А так я к родителям в основном приезжал, чтобы побыть с ними.

— Родиной считаете Украину или уже это Америка?

— Знаешь, родиной навсегда останется Украина, ведь там я родился. Но в США я уже 24 года живу, гражданин этой страны, поэтому это тоже как дом. Получается, в Америке прожил больше, чем в Украине.

— Почему родителей не забрали с собой? Они не захотели переезжать?

— Пока не захотели. А папа тоже связан с футболом. Раньше он судил, сейчас инспектирует. Раньше инспектировал высшую лигу, сейчас — первую. (Геннадий Борисович Коваленко — в прошлом футболист, арбитр, работал на матчах чемпионата Украины. Инспектировал матчи УПЛ с 2009 по 2014 гг., с 2014 года — инспектор в первой лиге. — Прим. авт.) Тяжело ведь — языка не знаешь, всю жизнь прожил в одной стране. Переехать в другую страну — не так просто. Но я правда хочу, чтобы они переехали, жили рядом со мной. 24 года живу без них. Если взять все эти годы, то дома за это время я был, может, два года. В Украину приезжал на месяц, на полтора, на две недели.

— Понятно, что вы уже обосновались в США. Но были моменты, когда хотелось все бросить и вернуться? Особенно вначале, когда только переехали в Америку?

— Знаешь, не было такого. Но всегда скучал — за родителями, сестрой, племянница родилась. Всегда надо быть рядом с семьей, это очень важно. Но такие обстоятельства. Ты в Америке — не можешь сесть в машину и через три часа быть, где хочешь. Это очень далеко, не так все просто. Такая судьба, так сложилось, ничего страшного.

— Переезды в «Санкт-Паули» и запорожский «Металлург» во время игровой карьеры были связаны с тем, чтобы быть ближе к дому?

— Да, хотел быть ближе к дому. Жалею, что не остался. В Украине было непросто, но в Германии мог остаться. Был вариант — не в элитном дивизионе, но может, в первом. Об этом жалею. Надо было остаться и быть ближе с семьей, и уровень футбола немножко другой. Но что жалеть — уже поздно, поезд, как говорится, ушел. Надо уже думать о сегодняшнем дне. Характер у меня непростой, тяжелый.

— Как вообще вы оказались после США в запорожском «Металлурге»? Как это стало возможным?

— У меня заканчивался контракт. Столько в MLS отыграл, хотелось попробовать. Так получилось, честно говоря, даже не помню, как все это произошло. Просто, повторюсь, хотел побыть дома, рядом с семьей, хотел поиграть в другой лиге. К сожалению, не сложилось. Не буду говорить, почему, это никому не надо.

— Вы раньше в общих чертах рассказывали. Вас пригласил Вячеслав Грозный, но что-то в вашем общении не сложилось.

— Мне очень не нравилось, как тренеры относились к ребятам. Честно сказать, я немножко был в шоке от этого всего — как они кричали на ребят, обращались с ними. Там же было много молодых ребят. Слушай, прожил столько лет здесь — в Америке немного другое отношение к людям. Но я не собирался терпеть этого. Тяжело адаптироваться к такому, когда тебе 26-27 лет. Надо ехать раньше, когда ты моложе, привыкнуть к этому всему.

— Под тренерами, которые так общались, вы имеете в виду Грозного?

— Не хочу ничего плохого говорить, каждый тренер тренирует по-своему, каждый наставник обращается по-своему. Но, в общем, отношение к ребятам мне не нравилось. Но кто я такой, чтобы ему рассказывать? Тренер есть тренер, он принимает решения. Но это был хороший experience, опыт. Много увидел, узнал. В Америке и Украине немножко другой менталитет. Что тебе рассказывать — ты знаешь, как оно у нас все работает...

— Да, есть в нашем футболе особая специфика... Боюсь даже задать такой вопрос: под спецификой вы имели в виду договорные матчи?

— Не хочу ничего говорить по этому поводу, но скажу такую вещь: договорные матчи есть везде. Это не только у нас.

— И в Америке тоже?

— Нет, в Америке — нет. В США совсем другие деньги в футболе. Но хочу сказать такое: политика есть везде. В MLS это, в Германии или в Украине.

— В итоге на родине вы провели два официальных матча. В чемпионате Украины сыграли с «Ворсклой» и «Черноморцем».

— Да, я в основном в запорожском «Металлурге» за «дубль» играл.

— Перейдем к заокеанской части карьеры. Во многом вы знамениты тем, что были товарищем, не знаю, можно ли сказать другом, Дэвида Бекхэма.

— Он был просто моим teammate, партнером по команде. Это человек другого уровня. Мне всегда вопрос задают: как он относится к другим ребятам? Очень хорошо всегда относился, не считал себя лучше кого-то. Может, так думал, но никогда не показывал. Относился всегда ко всем с уважением.

— У нас принято как спрашивать: как Бекхэм вообще — нормальный мужик?

— Нормальный мужик! Хороший парень, хороший папа, семьянин. Говорю по опыту общения за два года, которые провел с ним в одной команде — в раздевалке, пару раз ужинали вместе, команду приглашал. Хороший, порядочный парень.

— Еще с одной звездой вы играли в «Гэлэкси», Лэндон Донован. Чем он вам запомнился?

— Да, это звезда американского футбола. Но я его никогда не любил.

— У него сложный характер?

— Характер у всех сложный. У меня тоже характер сложный. Не хочется ничего плохого говорить, но давай скажу так. Есть такой вопрос: если идешь на войну, кого с собой возьмешь? Вот его бы я не взял! Но вот то, что его не взяли на чемпионат мира, с этим не согласен. Думаю, он заслужил туда поехать. Может, не играл бы 90 минут, но должен был поехать. Взяли тогда людей, которых Донован на голову сильнее. Тренеру он не подошел — как это объяснить, никто не знает.

— Кто составляет ваш круг общения? Это наши эмигранты или местные?

— Много друзей живет в Чикаго. Я там отыграл четыре года, пять лет жил, ребят хорошо знаю. Здесь мой лучший друг — Сергей Чередниченко. Мы с ним играли в «Динамо» у Онищенко и Кондратова. Позже он тоже приехал сюда. Поначалу мы не общались много, жизнь всех разбросала — я жил в Чикаго, он жил в Нью-Йорке. Есть еще друг армянин, зовут Ваге, правда, он не говорит по-русски.

— Это правда, что вам предлагали играть за национальную сборную США?

— Я немного играл, но за олимпийскую сборную. Меня привлекали, когда учился в университете. А так я не мог играть, у меня не было гражданства. Гражданство США я получил недавно, лет 6-7 назад. Если бы они хотели, чтобы я играл, думаю, могли бы помочь с этим.

С гражданством мне помогла Лига — она мне сделала грин-карту и гражданство США. Очень сильно мне помог Брюс Арена, тренер «Гэлэкси» и сборной. Он же меня из Украины забрал, когда принял «Нью-Йорк Ред Буллз» в 2006 году. Потом он ушел, меня отдали в «Юту». Мне было тяжело там, и он опять меня забрал, пригласил в «Гэлэкси». Он очень много для меня сделал, можно сказать, как папа мне. Считаю, что в Америке он самый сильный тренер. Самый successful, добился больше всего. Когда тренировал сборную США, она дошла до четвертьфинала чемпионата мира (ЧМ-2002, вылетели от немцев — единственный мяч в четвертьфинальной игре забил Михаэль Баллак. — Прим. авт.).

— Сейчас тренируете детскую команду, а какие у вас творческие планы? Есть желание тренировать более взрослых?

— Да, желание есть. И профессиональная лицензия у меня есть — получил ее год назад. Но не так просто попасть. Хотя у меня есть много друзей, с которыми я играл, они тренируют.

— Финальный вопрос о личной жизни. В одном из интервью вы сказали, что хотели бы жену украинку.

— Да, мечтаю о семье. Но честно сказать, Лос-Анджелес очень специфический город, здесь не так просто познакомиться. Наверное, хотел бы своего человека, чтобы понимать язык, русский, свою девочку. Но прожил здесь 24 года, тоже нельзя загадывать. Конечно, хочется семью — уже возраст, не 20 лет. Но у меня характер непростой — когда ты все время один, не так просто с кем-то жить.

— Я так понял, у вас есть собака? (Во время разговора Дима постоянно окликал четвероногого друга — Макса. — Прим. авт.)

— Да, есть собака, зовут Макс. У меня была одна собака, она сейчас с мамой живет — привез его в Украину. Сейчас взял такую же, такой же породы — Лхаса Апсо (одна из древнейших пород собак, выведенная в Тибете. — Прим. авт.). Я с ней говорю только по-русски, команды понимает только по-русски. Знает «сидеть», «лежать», «голос». Люди зовут ее, а она не понимает.